Я все разрушил. Этим закончились все мои попытки наладить жизнь. Я потерял свою семью, Мартина, Элис, а теперь еще и Кэрол. Есть ли во вселенной более разрушительная сила, чем жажда любви? Вокруг меня выжженная земля.
Прошла неделя с тех пор, как я предпринял свою нелепую, обреченную попытку с Кэрол. Одно-единственное свидание с попыткой изнасилования, с облапыванием, единственная за более чем тридцать лет знакомства похотливая выходка с моей стороны, и этого оказалось достаточно, чтобы не оставить камня на камне от нашей дружбы.
Я звонил ей неоднократно. Каждый раз автоответчик. Сегодня пасмурно, и от этого моя маленькая квартирка кажется еще меньше и неопрятней. Бесплатный гном из «Макдоналдса» застрял между диванными подушками. Я скребу бритвой лицо, оставляя порезы в трех местах, потом варю кофе, настраиваю приемник на «Четвертый канал» и смотрю в окно. Сегодня мне нужно доделать проект по «хрум-Батончику». Нужно перечислить алименты, мою расплату за многочисленные и тяжкие грехи.
Я смотрю в окно, слышу, что принесли почту. Я люблю смотреть в окно. Ни на что – просто на изгородь, на птиц, на кусок неба, – голова при этом пустая и ясная. Иногда до меня доходит, что это бесцельно, бессмысленно, и я срочно занимаю себя чем-нибудь, чтобы скрыть правду. Но сегодня я не чувствую ничего, кроме меланхоличного покоя.
Встаю и иду в халате к двери. Это письмо. По крайней мере, на счет не похоже. Поднимаю его и начинаю изучать. Сердце сжимается. Я надеялся, что оно от Кэрол, но это от Бет.
Бет пишет мне, только если: (1) она чего-то хочет и (2) она хочет чего-то столь невероятного, что не решается присутствовать в тот момент, когда я об этом узнаю.
Я раздумываю над тем, чтобы отослать письмо обратно нераспечатанным, но знаю, что любопытство возьмет верх. Все это особенно неприятно, потому что мы уже разведены, черт побери. Почему она не может просто оставить меня в покое? Это будет продолжаться вечно? Меня будут преследовать и грабить до конца моих дней?
Я отпиваю кофе, ставлю чашку на захламленный стол с остатками вчерашнего ужина. В моей квартире страшный бардак. Безразличие к жизни не порождает ничего, кроме беспорядка.
Открываю конверт – медленно, с неохотой. И сразу вижу, что письмо длиннее, чем обычно. Как правило, письма короткие, злобные и по существу – маленькие бумажные кинжалы. Я делаю глубокий вдох, беру себя в руки и начинаю читать.
Дорогой Дэнни!
На днях я получила Постановление по почте. Наверное, ты тоже его получил. Не знаю, как ты на это среагировал. Скорее всего, обрадовался. Думаю, ты меня сейчас нинавидишь.
У Бет всегда были трудности с правописанием. Она говорила, что это дислексия. Я мысленно исправляю «и» на «е» в «ненавидишь»: привычка, оставшаяся с корректорских времен.
Я тоже тебя ненавидела, Дэнни, все последние… даже не знаю, как давно это началось. С тех пор, как все разрушилось. Но я просто хотела сказать, что тот день, когда я получила это Постановление, был одним из самых грустных в моей жизни.
Дэнни, как это могло случиться? Ведь у нас дочка, Дэнни. Мы друг друга любили, Дэнни. А сейчас не можем даже разговаривать, не можем находиться в одной комнате. Это какое-то бизумие.
Я беру карандаш и помечаю «и» в «безумии».
Помнишь, ты случайно назвал меня «дорогая», когда забирал Поппи, я потом закрыла дверь и расплакалась. Я долго не могла успокоиться. Целый час, наверное. А ты видел только мою улыбку. Вероятно, это и есть оборотная сторона несчастья.
Не знаю, как тебе объяснить, что я чувствую на самом деле.
Ты считаешь меня стервой, – возможно, я иногда так себя и вела, просто потому, что меня очень сильно обидели. Ты больше не хотел меня – или не хотел бороться за нашу семью. Я знаю, что не все шло гладко, и в этом была отчасти моя вина. Я бы хотела вернуться в прошлое и…
Но я не могу, правда? Мы не можем. Мы десять лет были вмесьте, Дэнни. Это большой отрезок жизни. У нас есть доч. Я уже это говорила, да?
Я убрал мягкий знак из «вместе» и добавил в «дочь».
Не знаю. Я уже ничего не знаю. Почему так происходит в жизни? Почему все переворачивается с ног на голову? Я не желаю тебе зла. Ради всего свитого, веть ты мой муж!
Я кладу карандаш, оставляя ошибки неисправленными.
Прости, уже не муж, так веть? Больше не муж. Пройдет время, прежде чем я к этому привыкну. Ты иногда делал меня счастливой, Дэнни. Ты помнишь наш отпуск в Дэвоне? Когда Поппи только начала ходить? Я не забуду этого никогда.
На листок капают слезы, большими каплями, вразнобой, они смазывают чернила. Первая страница закончилась.
Не представляю, что делать дальше. Ты считаешь, что я использовала Поппи против тебя, но я никогда, слышишь, никогда не буду против того, чтобы она виделась с тобой, Дэнни. Я никогда не сделаю этого. Она так тебя любит. И так скучает по тебе.
Я хочу извиниться, извиниться за все. Не знаю, в чем я виновата, в чем ты виноват. Все равно прости. Прости за то, что я сделала не так, что бы это ни было. Иногда я веду себя как полное дерьмо, знаю. Но я старалась, честно старалась.
Поверь, Дэнни, воспитывать ребенка одной очень трудно. Я понимаю, ты считаешь, что я хотела денег, но деньги ничего для меня не значат, правда, я просто испугалась, и еще разозлилась, а сейчас, когда все позади, злости не осталось – только страх и печаль, и еще желание понять, как же это получилось. Я бы вернула все деньги, если бы мы смогли опять жить вместе. Я бы бросила деньги в костер, если бы знала, что тогда Поппи опять сможет просыпаться каждое утро и видеть своих папу и маму.
Но этого не будет никогда, правда, Дэнни? Думаю, мы слишком много вылили грязи друг на друга.
Похоже, я слишком затянула письмо. Я просто хочу, чтобы ты знал, Дэнни, что все-таки, может быть, однажды мы сумеем стать друзьями? Поппи была бы этому очень рада. И я тоже. Но, боюсь, все слишком далеко зашло.
Как бы все ни повернулось, пожалуйста, поверь тому, что я пишу. Я знаю, как ты стараешься быть хорошим, знаю, как много это значит для тебя, и хотя ты, возможно, никогда не почувствуешь себя достаточно хорошим, чтобы угодить своей матери, но я не твоя мать, и это одна из причин, почему все не заладилось. Я не хочу сейчас вникать в это, просто хочу сказать, что ты хороший человек. Я желаю тебе добра, Дэнни, и искренне, искренне надеюсь, что ты еще найдешь свое счастье. Я скучаю по тебе. Скучаю по нам обоим.
До свидания, Пуки. Наверное, я уже не имею права так называть тебя, да? Но в последний раз можно. Будь ласков с Поппи, когда она с тобой. Люби ее так, как умеет любить только отец.
Вот и все.
Твоя (бывшая) жена.
Бет.
Люди способны удивить тебя.
Я сижу, верчу письмо в руках и размышляю: может, Бет и была одной из трех замечательных женщин.
Я встретил Бет через два года после того, как расстался с Наташей Блисс, мне было чуть больше тридцати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65