Кроме того, мне необходимо было убедиться, что снотворное подействовало и она уснет.
Доусон задает вопросы об автоответчике. Как часто бывали раньше случаи, когда сообщения на нем не записывались?
Я отвечаю, что такое время от времени случалось, но какую-либо систему в ошибках автоответчика выделить невозможно.
Мы возвращаемся к вопросу о том, как долго я принимала в тот вечер ванну? На какую громкость был включен приемник?
Затем снова автоответчик. Вопросы очень похожи, но каждый раз Доусон что-то немного меняет в них. Как могло случиться, что автоответчик не записал сообщение? Считаю ли я, что сообщение Гарри, переданное им в тот вечер, действительно могло пропасть?
И с каждым его вопросом я ощущаю приближение конца, потому что чувствую: Доусон уже не верит мне. В его словах появилась какая-то решимость, а воля у него явно сильнее моей.
Инспектор берет со стола один из листков, лежащих перед ним.
– Ваш муж также звонил вашей дочери в школу примерно… – Доусон подносит листок ближе к глазам. – В шесть тридцать. – Он опускает листок и вопросительно смотрит на меня. – Вы знали об этом?
– Нет. Но я не думаю, что он говорил с ней.
– Почему?
– Я бы это знала от дочери. А она сказала мне, что в последний раз беседовала с отцом во вторник.
– Так с кем же он говорил в школе в ту пятницу?
Я слегка пожимаю плечами.
– Может, с одной из старших девочек? Там такая система: на звонок отвечает дежурная старшеклассница, которую вы просите передать что-либо для своего ребенка.
Доусон строит удивленную гримасу и картинно сжимает виски пальцами правой руки.
– Значит, ваша дочь должна была получить сообщение от отца?
Я падаю, падаю… И увлекаю Кэти за собой.
– Нет… – Я судорожно обдумываю ответ. – Часто дежурные не находят адресата сообщения. И оно тогда не доходит до ребенка. Тогда вам приходится звонить еще раз…
Доусон наклоняется ко мне, как бы стараясь получше расслышать мои слова. Я продолжаю:
– И вы пытаетесь позвонить еще раз…
– Пытаетесь еще раз позвонить, – повторяет инспектор задумчиво. – Значит, это так устроено?
Я киваю. Дыхание у меня перехватывает.
Видимо, я выгляжу странно, потому что Леонард бросает на меня обеспокоенный взгляд. А Доусон спрашивает, не хочу ли я еще чая и, не дожидаясь ответа, передает мой стаканчик женщине-полицейской. Неожиданно все в комнате приходит в движение: кто-то потягивается, кто-то встает, кто-то собирает пластиковые стаканы. У меня появляется время для короткой передышки. Доусон отходит в угол комнаты с пачкой бумажных салфеток и трубно сморкается. Леонард сочувственно смотрит на меня и слегка похлопывает по руке.
Когда перед нами вновь появляются стаканчики с чаем, а дверь в комнату наконец закрывается, Доусон грузно усаживается в свое кресло.
– Прошу прощения. Надеюсь, я вас не заражу. – Он смотрит мне прямо в глаза.
– Мой дедушка, – отвечаю я, – говаривал так: при простуде нужно взять с собой в постель свечку и бутылку бренди, зажечь свечу и потихоньку пить этот замечательный напиток, и когда вместо одного язычка пламени вы увидите два, спокойно задувайте свечу и ложитесь спать, и к утру все пройдет.
Доусон смотрит на меня с удивлением. Затем, поняв, что я шучу, слегка улыбается.
– Ну хорошо, – он снова изображает на лице серьезность, как бы давая понять, что не следует забывать о том, для чего мы здесь находимся. – Может, мы поговорим о том периоде, который предшествовал пятнице двадцать шестого марта? Возьмем несколько предыдущих недель.
Долги. Анонимные письма. После мучительных для меня вопросов насчет телефонного звонка эти темы я воспринимаю чуть ли не с облегчением.
– Могу ли я спросить… – Тон у Доусон извиняющийся, как будто ему неудобно задавать этот вопрос. – Каковы были в тот период отношения между вами и вашим мужем, миссис Ричмонд?
Я сжимаю свой стаканчик с чаем и выдерживаю длинную паузу.
– Как вам сказать… Ситуация была непростая. У Гарри имелись проблемы с бизнесом, долги. В то же время Гарри избегал обсуждать это со мной. В наших отношениях возникли определенные сложности, это точно.
– Других проблем в ваших отношениях не было? Понятно, куда он клонит. Я неопределенно пожимаю плечами.
– В каждом браке есть свои подъемы и спады.
Доусон втягивает нижнюю губу. Некоторое время он молчит, затем спрашивает:
– Вы знали о том, что ваш муж имел связь с женщиной по имени Кэролайн Палмер?
Кто ему об этом сказал? Маргарет? Или Джек?
Я поднимаю голову и без колебаний отвечаю:
– Да.
– Когда вы узнали об этом?
– В октябре прошлого года.
– И что вы думали по этому поводу?
– Сначала я расстроилась. В тот момент, когда узнала. Но потом поняла, что увлечение Гарри несерьезно, что оно пройдет. И я научилась жить вместе с этим.
– Вы предъявляли вашему мужу какие-либо претензии?
– Нет.
Доусон рассматривает поверхность стола.
– Никогда?
– Никогда.
– А почему?
– Я считала, что ни к чему хорошему это не приведет.
Доусон хмурится. Потом яростно трет нос бумажной салфеткой.
– Но, насколько я знаю, вы сильно переживали. До такой степени, что стали следить за своим мужем.
Джек! Только Джек мог рассказать Доусону об этом.
Я не знаю, стоит ли мне разубеждать в этом инспектора, и в этот момент слышу собственные слова:
– Да, некоторое время я делала это.
– Можно сказать, что вы ревновали своего мужа?
К чему он ведет? Я быстро поправляю Доусона:
– Я была расстроена. Была расстроена этим фактом.
Инспектор смотрит на меня так, как будто пропустил эту поправку мимо ушей.
– Вы предпринимали усилия по контролю за местопребыванием вашего мужа? Вы звонили ему на квартиру в Лондон? Вы расспрашивали его друзей о том, где он находится?
Определенно, Джек! Только ему я звонила несколько раз для того, чтобы спросить, где мог быть Гарри. Только он знал, что я испытывала по поводу Кэролайн Палмер. Значит, таким образом он отплачивает мне за дело с благотворительным фондом?
– Да, одно время я действительно старалась быть в курсе, где именно находится мой муж, – признаю я. – Когда была особенно расстроена его поведением.
– И испытывали чувство ревности?
– Да, если вам так угодно, – сдаюсь я.
Доусон отводит плечи назад. Видимо, он испытывает удовлетворение.
– Скажите, а тот факт, что ваш муж хотел перегнать яхту на южное побережье, каким-то образом связан с его отношениями с мисс Палмер?
– Гарри просто хотел совершить морской поход.
– А не планировал ли он в действительности перегнать яхту на южное побережье для того, чтобы устроить на ней место встреч с мисс Палмер?
– Вполне возможно.
– И вы знали об этом?
– Ну… догадывалась.
– Так знали?
– До какой-то степени, – сдаюсь я.
– И вы хотели бы помешать этому, если бы были в состоянии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Доусон задает вопросы об автоответчике. Как часто бывали раньше случаи, когда сообщения на нем не записывались?
Я отвечаю, что такое время от времени случалось, но какую-либо систему в ошибках автоответчика выделить невозможно.
Мы возвращаемся к вопросу о том, как долго я принимала в тот вечер ванну? На какую громкость был включен приемник?
Затем снова автоответчик. Вопросы очень похожи, но каждый раз Доусон что-то немного меняет в них. Как могло случиться, что автоответчик не записал сообщение? Считаю ли я, что сообщение Гарри, переданное им в тот вечер, действительно могло пропасть?
И с каждым его вопросом я ощущаю приближение конца, потому что чувствую: Доусон уже не верит мне. В его словах появилась какая-то решимость, а воля у него явно сильнее моей.
Инспектор берет со стола один из листков, лежащих перед ним.
– Ваш муж также звонил вашей дочери в школу примерно… – Доусон подносит листок ближе к глазам. – В шесть тридцать. – Он опускает листок и вопросительно смотрит на меня. – Вы знали об этом?
– Нет. Но я не думаю, что он говорил с ней.
– Почему?
– Я бы это знала от дочери. А она сказала мне, что в последний раз беседовала с отцом во вторник.
– Так с кем же он говорил в школе в ту пятницу?
Я слегка пожимаю плечами.
– Может, с одной из старших девочек? Там такая система: на звонок отвечает дежурная старшеклассница, которую вы просите передать что-либо для своего ребенка.
Доусон строит удивленную гримасу и картинно сжимает виски пальцами правой руки.
– Значит, ваша дочь должна была получить сообщение от отца?
Я падаю, падаю… И увлекаю Кэти за собой.
– Нет… – Я судорожно обдумываю ответ. – Часто дежурные не находят адресата сообщения. И оно тогда не доходит до ребенка. Тогда вам приходится звонить еще раз…
Доусон наклоняется ко мне, как бы стараясь получше расслышать мои слова. Я продолжаю:
– И вы пытаетесь позвонить еще раз…
– Пытаетесь еще раз позвонить, – повторяет инспектор задумчиво. – Значит, это так устроено?
Я киваю. Дыхание у меня перехватывает.
Видимо, я выгляжу странно, потому что Леонард бросает на меня обеспокоенный взгляд. А Доусон спрашивает, не хочу ли я еще чая и, не дожидаясь ответа, передает мой стаканчик женщине-полицейской. Неожиданно все в комнате приходит в движение: кто-то потягивается, кто-то встает, кто-то собирает пластиковые стаканы. У меня появляется время для короткой передышки. Доусон отходит в угол комнаты с пачкой бумажных салфеток и трубно сморкается. Леонард сочувственно смотрит на меня и слегка похлопывает по руке.
Когда перед нами вновь появляются стаканчики с чаем, а дверь в комнату наконец закрывается, Доусон грузно усаживается в свое кресло.
– Прошу прощения. Надеюсь, я вас не заражу. – Он смотрит мне прямо в глаза.
– Мой дедушка, – отвечаю я, – говаривал так: при простуде нужно взять с собой в постель свечку и бутылку бренди, зажечь свечу и потихоньку пить этот замечательный напиток, и когда вместо одного язычка пламени вы увидите два, спокойно задувайте свечу и ложитесь спать, и к утру все пройдет.
Доусон смотрит на меня с удивлением. Затем, поняв, что я шучу, слегка улыбается.
– Ну хорошо, – он снова изображает на лице серьезность, как бы давая понять, что не следует забывать о том, для чего мы здесь находимся. – Может, мы поговорим о том периоде, который предшествовал пятнице двадцать шестого марта? Возьмем несколько предыдущих недель.
Долги. Анонимные письма. После мучительных для меня вопросов насчет телефонного звонка эти темы я воспринимаю чуть ли не с облегчением.
– Могу ли я спросить… – Тон у Доусон извиняющийся, как будто ему неудобно задавать этот вопрос. – Каковы были в тот период отношения между вами и вашим мужем, миссис Ричмонд?
Я сжимаю свой стаканчик с чаем и выдерживаю длинную паузу.
– Как вам сказать… Ситуация была непростая. У Гарри имелись проблемы с бизнесом, долги. В то же время Гарри избегал обсуждать это со мной. В наших отношениях возникли определенные сложности, это точно.
– Других проблем в ваших отношениях не было? Понятно, куда он клонит. Я неопределенно пожимаю плечами.
– В каждом браке есть свои подъемы и спады.
Доусон втягивает нижнюю губу. Некоторое время он молчит, затем спрашивает:
– Вы знали о том, что ваш муж имел связь с женщиной по имени Кэролайн Палмер?
Кто ему об этом сказал? Маргарет? Или Джек?
Я поднимаю голову и без колебаний отвечаю:
– Да.
– Когда вы узнали об этом?
– В октябре прошлого года.
– И что вы думали по этому поводу?
– Сначала я расстроилась. В тот момент, когда узнала. Но потом поняла, что увлечение Гарри несерьезно, что оно пройдет. И я научилась жить вместе с этим.
– Вы предъявляли вашему мужу какие-либо претензии?
– Нет.
Доусон рассматривает поверхность стола.
– Никогда?
– Никогда.
– А почему?
– Я считала, что ни к чему хорошему это не приведет.
Доусон хмурится. Потом яростно трет нос бумажной салфеткой.
– Но, насколько я знаю, вы сильно переживали. До такой степени, что стали следить за своим мужем.
Джек! Только Джек мог рассказать Доусону об этом.
Я не знаю, стоит ли мне разубеждать в этом инспектора, и в этот момент слышу собственные слова:
– Да, некоторое время я делала это.
– Можно сказать, что вы ревновали своего мужа?
К чему он ведет? Я быстро поправляю Доусона:
– Я была расстроена. Была расстроена этим фактом.
Инспектор смотрит на меня так, как будто пропустил эту поправку мимо ушей.
– Вы предпринимали усилия по контролю за местопребыванием вашего мужа? Вы звонили ему на квартиру в Лондон? Вы расспрашивали его друзей о том, где он находится?
Определенно, Джек! Только ему я звонила несколько раз для того, чтобы спросить, где мог быть Гарри. Только он знал, что я испытывала по поводу Кэролайн Палмер. Значит, таким образом он отплачивает мне за дело с благотворительным фондом?
– Да, одно время я действительно старалась быть в курсе, где именно находится мой муж, – признаю я. – Когда была особенно расстроена его поведением.
– И испытывали чувство ревности?
– Да, если вам так угодно, – сдаюсь я.
Доусон отводит плечи назад. Видимо, он испытывает удовлетворение.
– Скажите, а тот факт, что ваш муж хотел перегнать яхту на южное побережье, каким-то образом связан с его отношениями с мисс Палмер?
– Гарри просто хотел совершить морской поход.
– А не планировал ли он в действительности перегнать яхту на южное побережье для того, чтобы устроить на ней место встреч с мисс Палмер?
– Вполне возможно.
– И вы знали об этом?
– Ну… догадывалась.
– Так знали?
– До какой-то степени, – сдаюсь я.
– И вы хотели бы помешать этому, если бы были в состоянии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114