У нее всегда были самые роскошные волосы. Ей никогда не приходилось красить и завивать их, как это делала сама Эмма с тех пор, как ей исполнилось двенадцать.
Эмма почти подошла к мужу, когда он наконец спросил севшим голосом:
– Это ты, Сидни?
И тут произошло несколько событий разом. Сидни молниеносно вскинула голову и впилась глазами в лицо Хантера-Джона. Элиза Бофорт, стоявшая у соседнего столика, круто обернулась. А Клер оторвалась от своего занятия и устремила на них пронзительный учительский взгляд своих темных глаз.
– Я всегда это говорила, Эмма, – произнесла Элиза, неторопливо приближаясь к ней. – Ты даешь самые лучшие приемы. Керри, поди сюда, – повысила она голос. – Ты должна это видеть.
Керри Хартман, одна из их компании в старших классах, вышла вперед.
– Сидни Уэверли, – нараспев произнесла она.
Керри была единственной девчонкой в школе, которая могла сравниться красотой с Сидни.
В глазах Сидни мелькнуло затравленное выражение. Эмму окатила горячая волна неловкости.
– Мы слышали, что ты вернулась в город, – сказала Элиза. – Ты довольно долго отсутствовала. Где ты была?
Сидни обтерла руки о фартук, заправила волосы за уши.
– Много где, – произнесла она; голос у нее чуть заметно дрожал.
– Ты была в Нью-Йорке? – спросил Хантер-Джон. – Ты всегда хотела уехать в Нью-Йорк.
– Я прожила там год. – Глаза у Сидни забегали. – А… а где твои родители?
– Они два года как переехали во Флориду. Теперь я веду дела.
– Значит, тут живешь ты?
– Тут живем мы.
Эмма взяла Хантера-Джона под руку и прильнула к нему грудью.
– Эмма? Вы с Хантером-Джоном… женаты? – произнесла Сидни, и ее потрясенный тон задел Эмму.
Как смеет эта девица быть удивлена тем, что Хантер-Джон выбрал ее, Эмму?
– Мы поженились в тот же год, как закончили школу. Сразу же после того, как ты уехала. Сидни, – нахмурилась она, – я вижу два пустых подноса.
Эмма пыталась убедить себя, что Сидни сама напросилась на это, что ее унижение – ее же собственных рук дело. Но от этого почему-то было не легче. Она не хотела причинять Сидни боль. Ведь Эмма победила. Разве не так? Но именно так поступила бы ее мать, именно так сказала бы. И сколько лет ей удавалось удерживать рядом с собой отца Эммы?
Хантер-Джон перевел взгляд с жены на Сидни и обратно.
– Я должен поговорить с тобой с глазу на глаз, – сказал он и повел Эмму сквозь толпу гостей в дом.
Сидни проводила их глазами.
– В чем дело, милый? – спросила Эмма, когда Хантер-Джон привел ее в свой рабочий кабинет и закрыл дверь.
Все убранство этой комнаты было придумано Эммой: стены в кремово-шоколадных тонах, фотографии Хантера-Джона в моменты его спортивных побед в старших классах, цветы в кадках и огромный стол из орехового дерева, обитый кожей. Она подошла к столу и приняла соблазнительную позу. Этот стол она выбрала по причине того, что на нем было не жестко, если ей вдруг приходила в голову идея удивить его спонтанным сексом, когда он работал дома. Она решила, что за этим он позвал ее и сейчас. Мама опять оказалась права. Хантер-Джон увидел Сидни и Эмму рядом и понял, что сделал правильный выбор.
Хантер-Джон остановился у двери, мрачнее тучи.
– Ты сделала это нарочно. Ты нарочно унизила Сидни.
Она почувствовала себя маленькой девочкой, которая получила на день рождения вожделенный подарок, но, развернув его, обнаружила в коробке простой камень.
– С каких это пор тебе не все равно?
– Мне не все равно, как это выглядит. Какого черта тебе вообще понадобилось притащить ее сюда, в наш дом?
– Тише, милый. Тише. Успокойся. Все в порядке. Я не имею к этому никакого отношения, клянусь тебе.
Она подошла к нему вплотную, потом подняла руки и погладила его по отворотам пиджака. Ее руки скользнули вниз, погладили его ширинку.
Он стиснул ее запястья.
– Эмма, в доме полно гостей.
– А я быстро.
– Нет, – впервые за десять лет сказал он и отстранился. – Не сейчас.
Клер было не по себе, а она терпеть не могла это чувство. Она не знала, как быть, и это ее нервировало. Старые друзья Сидни сгрудились вокруг нее, а Клер стояла столбом. Она не смогла решить, хочет ли сестра, чтобы она вмешалась, и побоялась, что Сидни разозлится, если Клер оторвет ее от друзей, с которыми она увиделась впервые за десять лет. Теперь, когда Клер шла следом за ней в кухню, лицо у Сидни было напряженным.
Как только за Клер закрылась входная дверь, Сидни бросила пустые подносы на стол и накинулась на сестру:
– Почему ты не сказала, что мистер и миссис Мэттисон – это Хантер-Джон и Эмма Кларк?
Клер собрала брошенные Сидни подносы и составила их стопкой поверх своих, потом отодвинула их в сторону.
– Мне и в голову не пришло, что ты думала по-другому. Кого ты ожидала увидеть?
– Я думала, что это родители Хантера-Джона! Откуда, скажи на милость, мне было знать, что Хантер-Джон с Эммой поженились?
– Но они же начали встречаться, когда ты его бросила, – сказала Клер, пытаясь говорить рассудительным тоном.
Сердце у нее ушло куда-то в пятки, в голове безостановочно крутилось: «Дело плохо. Что-то случилось. Дело плохо».
– Откуда мне было это знать? Меня здесь не было! – ответила Сидни. – И я его не бросала. Это он меня бросил. Почему, ты думаешь, я уехала?
Клер поколебалась.
– Я думала, ты уехала из-за меня. Потому, что я не подпускала тебя к бабушкиным рецептам. Потому, что из-за меня тебе не хотелось быть Уэверли.
– Мне не хотелось быть Уэверли не из-за тебя, а из-за всего города. – Сидни нетерпеливо тряхнула головой, как будто Клер ее обидела. – Но если тебе так будет легче, теперь я уезжаю из-за тебя.
– Подожди, Сидни, прошу тебя.
– Это все было специально подстроено! Неужели ты не понимаешь? Эмма Кларк подстроила все так, чтобы я выглядела как… как прислуга в глазах Хантера-Джона и моих бывших школьных подруг с их шикарными платьями и силиконовыми бюстами. Откуда она вообще узнала, что я вернулась? Зачем ты ей рассказала?
– Я ни о чем ей не рассказывала.
– Нет, рассказывала. Откуда еще она могла об этом узнать?
– Возможно, от Элизы Бофорт, – предположила Клер. – Ее бабушка была на обеде в Хикори.
Сидни какое-то время смотрела на Клер; в глазах у нее стояли слезы. На памяти Клер ее младшая сестра не плакала ни разу. Они обе были мужественными девочками. Когда мать бросила их, они, казалось, не слишком переживали; ни одна из них не пролила ни слезинки. Но только сейчас Клер задумалась, что же все это время творилось у Сидни в душе.
– Почему ты это допустила? Зачем позволила мне приехать сюда? Хочешь сказать, что ты ни о чем не догадалась, когда Эмма позвонила тебе и попросила организовать прием, призванный выставить напоказ то, о чем все и так знают? Безумную страсть и богатство! Она затеяла все это ради того, чтобы продемонстрировать их мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Эмма почти подошла к мужу, когда он наконец спросил севшим голосом:
– Это ты, Сидни?
И тут произошло несколько событий разом. Сидни молниеносно вскинула голову и впилась глазами в лицо Хантера-Джона. Элиза Бофорт, стоявшая у соседнего столика, круто обернулась. А Клер оторвалась от своего занятия и устремила на них пронзительный учительский взгляд своих темных глаз.
– Я всегда это говорила, Эмма, – произнесла Элиза, неторопливо приближаясь к ней. – Ты даешь самые лучшие приемы. Керри, поди сюда, – повысила она голос. – Ты должна это видеть.
Керри Хартман, одна из их компании в старших классах, вышла вперед.
– Сидни Уэверли, – нараспев произнесла она.
Керри была единственной девчонкой в школе, которая могла сравниться красотой с Сидни.
В глазах Сидни мелькнуло затравленное выражение. Эмму окатила горячая волна неловкости.
– Мы слышали, что ты вернулась в город, – сказала Элиза. – Ты довольно долго отсутствовала. Где ты была?
Сидни обтерла руки о фартук, заправила волосы за уши.
– Много где, – произнесла она; голос у нее чуть заметно дрожал.
– Ты была в Нью-Йорке? – спросил Хантер-Джон. – Ты всегда хотела уехать в Нью-Йорк.
– Я прожила там год. – Глаза у Сидни забегали. – А… а где твои родители?
– Они два года как переехали во Флориду. Теперь я веду дела.
– Значит, тут живешь ты?
– Тут живем мы.
Эмма взяла Хантера-Джона под руку и прильнула к нему грудью.
– Эмма? Вы с Хантером-Джоном… женаты? – произнесла Сидни, и ее потрясенный тон задел Эмму.
Как смеет эта девица быть удивлена тем, что Хантер-Джон выбрал ее, Эмму?
– Мы поженились в тот же год, как закончили школу. Сразу же после того, как ты уехала. Сидни, – нахмурилась она, – я вижу два пустых подноса.
Эмма пыталась убедить себя, что Сидни сама напросилась на это, что ее унижение – ее же собственных рук дело. Но от этого почему-то было не легче. Она не хотела причинять Сидни боль. Ведь Эмма победила. Разве не так? Но именно так поступила бы ее мать, именно так сказала бы. И сколько лет ей удавалось удерживать рядом с собой отца Эммы?
Хантер-Джон перевел взгляд с жены на Сидни и обратно.
– Я должен поговорить с тобой с глазу на глаз, – сказал он и повел Эмму сквозь толпу гостей в дом.
Сидни проводила их глазами.
– В чем дело, милый? – спросила Эмма, когда Хантер-Джон привел ее в свой рабочий кабинет и закрыл дверь.
Все убранство этой комнаты было придумано Эммой: стены в кремово-шоколадных тонах, фотографии Хантера-Джона в моменты его спортивных побед в старших классах, цветы в кадках и огромный стол из орехового дерева, обитый кожей. Она подошла к столу и приняла соблазнительную позу. Этот стол она выбрала по причине того, что на нем было не жестко, если ей вдруг приходила в голову идея удивить его спонтанным сексом, когда он работал дома. Она решила, что за этим он позвал ее и сейчас. Мама опять оказалась права. Хантер-Джон увидел Сидни и Эмму рядом и понял, что сделал правильный выбор.
Хантер-Джон остановился у двери, мрачнее тучи.
– Ты сделала это нарочно. Ты нарочно унизила Сидни.
Она почувствовала себя маленькой девочкой, которая получила на день рождения вожделенный подарок, но, развернув его, обнаружила в коробке простой камень.
– С каких это пор тебе не все равно?
– Мне не все равно, как это выглядит. Какого черта тебе вообще понадобилось притащить ее сюда, в наш дом?
– Тише, милый. Тише. Успокойся. Все в порядке. Я не имею к этому никакого отношения, клянусь тебе.
Она подошла к нему вплотную, потом подняла руки и погладила его по отворотам пиджака. Ее руки скользнули вниз, погладили его ширинку.
Он стиснул ее запястья.
– Эмма, в доме полно гостей.
– А я быстро.
– Нет, – впервые за десять лет сказал он и отстранился. – Не сейчас.
Клер было не по себе, а она терпеть не могла это чувство. Она не знала, как быть, и это ее нервировало. Старые друзья Сидни сгрудились вокруг нее, а Клер стояла столбом. Она не смогла решить, хочет ли сестра, чтобы она вмешалась, и побоялась, что Сидни разозлится, если Клер оторвет ее от друзей, с которыми она увиделась впервые за десять лет. Теперь, когда Клер шла следом за ней в кухню, лицо у Сидни было напряженным.
Как только за Клер закрылась входная дверь, Сидни бросила пустые подносы на стол и накинулась на сестру:
– Почему ты не сказала, что мистер и миссис Мэттисон – это Хантер-Джон и Эмма Кларк?
Клер собрала брошенные Сидни подносы и составила их стопкой поверх своих, потом отодвинула их в сторону.
– Мне и в голову не пришло, что ты думала по-другому. Кого ты ожидала увидеть?
– Я думала, что это родители Хантера-Джона! Откуда, скажи на милость, мне было знать, что Хантер-Джон с Эммой поженились?
– Но они же начали встречаться, когда ты его бросила, – сказала Клер, пытаясь говорить рассудительным тоном.
Сердце у нее ушло куда-то в пятки, в голове безостановочно крутилось: «Дело плохо. Что-то случилось. Дело плохо».
– Откуда мне было это знать? Меня здесь не было! – ответила Сидни. – И я его не бросала. Это он меня бросил. Почему, ты думаешь, я уехала?
Клер поколебалась.
– Я думала, ты уехала из-за меня. Потому, что я не подпускала тебя к бабушкиным рецептам. Потому, что из-за меня тебе не хотелось быть Уэверли.
– Мне не хотелось быть Уэверли не из-за тебя, а из-за всего города. – Сидни нетерпеливо тряхнула головой, как будто Клер ее обидела. – Но если тебе так будет легче, теперь я уезжаю из-за тебя.
– Подожди, Сидни, прошу тебя.
– Это все было специально подстроено! Неужели ты не понимаешь? Эмма Кларк подстроила все так, чтобы я выглядела как… как прислуга в глазах Хантера-Джона и моих бывших школьных подруг с их шикарными платьями и силиконовыми бюстами. Откуда она вообще узнала, что я вернулась? Зачем ты ей рассказала?
– Я ни о чем ей не рассказывала.
– Нет, рассказывала. Откуда еще она могла об этом узнать?
– Возможно, от Элизы Бофорт, – предположила Клер. – Ее бабушка была на обеде в Хикори.
Сидни какое-то время смотрела на Клер; в глазах у нее стояли слезы. На памяти Клер ее младшая сестра не плакала ни разу. Они обе были мужественными девочками. Когда мать бросила их, они, казалось, не слишком переживали; ни одна из них не пролила ни слезинки. Но только сейчас Клер задумалась, что же все это время творилось у Сидни в душе.
– Почему ты это допустила? Зачем позволила мне приехать сюда? Хочешь сказать, что ты ни о чем не догадалась, когда Эмма позвонила тебе и попросила организовать прием, призванный выставить напоказ то, о чем все и так знают? Безумную страсть и богатство! Она затеяла все это ради того, чтобы продемонстрировать их мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62