Но ее чувство к Луи было другим. Ей хотелось любить и быть любимой, хотелось делить с ним печали и радости, хотелось защищать его.
Когда ее родители умерли, она была еще совсем маленькой, но навсегда запомнила те неразрывные узы, что были между ними. Эта связь, крепче которой нельзя и придумать, проистекала в равной мере из душевной и физической близости. Генри Бентон любил свою сестру и был готов положить к ее ногам весь мир. Конечно, он предлагал ее мужу легкую и денежную работу, но тот отвечал неизменным отказом, предпочитая заниматься любимой антропологией. Зато, благодаря частым экспедициям, в которые Джон Поувелл всегда ездил с женой, Генри Бентон смог настоять, чтобы племянница жила с ним.
А после трагической смерти родителей Мелисса совсем перебралась к нему, и он ввел ее в мир финансов и бизнеса, в котором все подчинялось законам, установленным им – законам более строгим, чем любые другие. Мелисса согласилась принять фамилию дяди и продолжить его дело, но ей всегда хотелось встретить в своей жизни мужчину, который бы, как ее отец, не связывал успех с количеством заработанных денег.
Поначалу ее насторожила кажущаяся страсть Луи к деньгам, но потом она поняла, что за этим кроется осознание долга перед страной. Однажды он сказал, что если бы мог, то стал бы врачом. Он даже признался, что под руководством одного известного врача сумел стать бакалавром медицины, но ему пришлось забросить любимое дело из-за возросших государственных обязанностей.
Хорошо, что Мотавии приходится бороться за независимость, иначе они с Луи никогда бы не встретились. Впрочем – нет, скорее всего, встреча состоялась бы, все-таки они оба принадлежат к одному весьма узкому кругу, но он никогда бы не женился на ней. Он бы уже был женат на Элизе.
Имя этой женщины, вторгшееся в мысли, заставило Мелиссу вздрогнуть. Как слеп Луи! Неужели он не может разглядеть сущность графини под ее бархатной оболочкой? Впрочем, ее жесткость он может расценивать как силу, а ее амбиции считать проявлением патриотизма.
А может, это она слепа в своей любви к нему? Может его грызет жажда власти, и он готов пойти на все, лишь бы его страна вошла в число самых влиятельных Западных государств? Хотя вряд ли, тогда бы он избрал более легкий путь и попросил бы помощи Словении, войдя в Восточный блок и заставив тем самым считаться с собой страны Запада. Вместо этого он пошел по трудному, но благородному пути – принес в жертву своей стране личное счастье. Если он не обманывается по поводу месторождений, его план скорее всего исполнится. Но если он проиграет, он лишится всего, и трона в том числе. Неудивительно, что Элиза так настойчиво просит его принять помощь Красски прямо сейчас, тогда у него появится шанс остаться у власти хотя бы номинально. Интересно, каким способом она его убеждает? Мелисса почти увидела длинные белые руки графини, обвивающие князя.
Ревность оказалась слишком сильным чувством. Мелисса вскочила с постели, оделась и, пользуясь тем, что слуги еще спали, выскользнула на улицу.
На траве лежала роса, но Мелисса все же не решилась идти по дорожке: ее туфли слишком громко стучали по камню. Вместо этого она пересекла лужайку, раздвинула кусты, составляющие живую изгородь, вышла на соседнюю поляну и увидела Луи.
Он не заметил ее приближения, и она, вглядевшись в его лицо, поняла, что он очень печален. В черных брюках и облегающем свитере он был потрясающе красив, но уголки его прекрасного рта были опущены, а лицо исказила гримаса отчаяния. Вдруг он почувствовал, что не один, и резко обернулся. Его лицо сразу же приняло обычное выражение, и он, улыбнувшись, подошел к ней.
– Доброе утро, Мелисса. Рановато вы сегодня проснулись.
– Я не спала – так же, как и вы.
– Но я ведь встаю в шесть утра каждый день.
Ответ князя показал ей, как мало еще она знает о нем.
– А вы, похоже, принадлежите к тем людям, которые просыпаются только после шестой чашки кофе, – продолжил князь.
– Вы ошибаетесь, мне легко даются ранние подъемы. Правда, окончательно я просыпаюсь только к полудню, когда проголодаюсь.
– А зачем вы заставляете себя голодать?
– Если я стану есть, сколько захочу, я стану толстой, как шар.
– Не могу в это поверить, у вас слишком тонкая кость для этого.
Комплимент доставил Мелиссе удовольствие.
– А вы любите есть? – спросила она.
– Обожаю. Предпочитаю французскую кухню, но больше всего люблю настоящий английский пудинг.
– В самом деле?
– Истинная правда. Иногда я готов заложить душу за сливовый пирог. – Он неожиданно схватил ее за руку и потянул прямо в заросли кустарника. – Пойдемте, я хочу показать вам кое-что.
Заинтригованная, она не сопротивлялась. Они пересекли поляну, перепрыгнули через ручей и оказались на небольшом лугу. Сквозь утреннюю дымку Мелисса разглядела, что на нем пасется прекрасная лошадь, рядом с которой, трогательно перебирая тонкими ножками, бегает жеребенок.
Мелисса подбежала к нему и обвила его шею руками, чувствую под пальцами мягкость его шерстки. Ее глаза наполнились необъяснимыми слезами. Похоже, что Луи тоже был растроган, когда он подошел к ней, в его глазах светилась нежность.
– Вы любите животных, – пробормотал он.
– Да, особенно детенышей.
– Человеческих тоже?
Она кивнула, и слезы еще сильнее полились из ее глаз, когда она поняла, что у нее никогда не будет детей от любимого человека.
– У вас будет много детей, – ласково сказал князь. – Уверен, вы станете им отличной матерью.
– Откуда вы знаете? – сумела она выдавить сквозь стоящий в горле комок.
– Вижу по вашим глазам.
Ей показалось, что он насмехается над ней, но взглянув на него, она не увидела и тени иронии. Жеребенок тоже поднял голову, и Мелисса неловко сделала шаг назад. Луи поддержал ее, но когда она восстановила равновесие, не убрал руку с ее плеча.
– Вы такая стройная, что даже жеребенок может сбить вас с ног, – сказал князь, ласково улыбаясь.
Их глаза встретились, и они одновременно поняли, что испытывают одни и те же чувства. Князь поцеловал ее в губы.
Голос разума твердил Мелиссе, что она должна сопротивляться, но вместо этого она обвила его шею руками.
Их тела сблизились, и князь обнял ее талию. Его губы становились все более требовательными, и по телу Мелиссы пробежала волна страсти. Ее целовал любимый мужчина, ее муж!
– Ты как жеребенок, – прошептал он, – такая же мягкая и доверчивая.
– Луи, Луи…
Внезапно он мягким, но решительным жестом освободился от ее рук и отступил на шаг назад.
– Извините, Мелисса. Я не должен был целовать вас. Я не имею права.
– Вы – мой муж.
Любовь лишила ее гордости, и она уже не могла контролировать свои слова. Но казалось, что князь не понял, что она почти объяснилась ему в любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Когда ее родители умерли, она была еще совсем маленькой, но навсегда запомнила те неразрывные узы, что были между ними. Эта связь, крепче которой нельзя и придумать, проистекала в равной мере из душевной и физической близости. Генри Бентон любил свою сестру и был готов положить к ее ногам весь мир. Конечно, он предлагал ее мужу легкую и денежную работу, но тот отвечал неизменным отказом, предпочитая заниматься любимой антропологией. Зато, благодаря частым экспедициям, в которые Джон Поувелл всегда ездил с женой, Генри Бентон смог настоять, чтобы племянница жила с ним.
А после трагической смерти родителей Мелисса совсем перебралась к нему, и он ввел ее в мир финансов и бизнеса, в котором все подчинялось законам, установленным им – законам более строгим, чем любые другие. Мелисса согласилась принять фамилию дяди и продолжить его дело, но ей всегда хотелось встретить в своей жизни мужчину, который бы, как ее отец, не связывал успех с количеством заработанных денег.
Поначалу ее насторожила кажущаяся страсть Луи к деньгам, но потом она поняла, что за этим кроется осознание долга перед страной. Однажды он сказал, что если бы мог, то стал бы врачом. Он даже признался, что под руководством одного известного врача сумел стать бакалавром медицины, но ему пришлось забросить любимое дело из-за возросших государственных обязанностей.
Хорошо, что Мотавии приходится бороться за независимость, иначе они с Луи никогда бы не встретились. Впрочем – нет, скорее всего, встреча состоялась бы, все-таки они оба принадлежат к одному весьма узкому кругу, но он никогда бы не женился на ней. Он бы уже был женат на Элизе.
Имя этой женщины, вторгшееся в мысли, заставило Мелиссу вздрогнуть. Как слеп Луи! Неужели он не может разглядеть сущность графини под ее бархатной оболочкой? Впрочем, ее жесткость он может расценивать как силу, а ее амбиции считать проявлением патриотизма.
А может, это она слепа в своей любви к нему? Может его грызет жажда власти, и он готов пойти на все, лишь бы его страна вошла в число самых влиятельных Западных государств? Хотя вряд ли, тогда бы он избрал более легкий путь и попросил бы помощи Словении, войдя в Восточный блок и заставив тем самым считаться с собой страны Запада. Вместо этого он пошел по трудному, но благородному пути – принес в жертву своей стране личное счастье. Если он не обманывается по поводу месторождений, его план скорее всего исполнится. Но если он проиграет, он лишится всего, и трона в том числе. Неудивительно, что Элиза так настойчиво просит его принять помощь Красски прямо сейчас, тогда у него появится шанс остаться у власти хотя бы номинально. Интересно, каким способом она его убеждает? Мелисса почти увидела длинные белые руки графини, обвивающие князя.
Ревность оказалась слишком сильным чувством. Мелисса вскочила с постели, оделась и, пользуясь тем, что слуги еще спали, выскользнула на улицу.
На траве лежала роса, но Мелисса все же не решилась идти по дорожке: ее туфли слишком громко стучали по камню. Вместо этого она пересекла лужайку, раздвинула кусты, составляющие живую изгородь, вышла на соседнюю поляну и увидела Луи.
Он не заметил ее приближения, и она, вглядевшись в его лицо, поняла, что он очень печален. В черных брюках и облегающем свитере он был потрясающе красив, но уголки его прекрасного рта были опущены, а лицо исказила гримаса отчаяния. Вдруг он почувствовал, что не один, и резко обернулся. Его лицо сразу же приняло обычное выражение, и он, улыбнувшись, подошел к ней.
– Доброе утро, Мелисса. Рановато вы сегодня проснулись.
– Я не спала – так же, как и вы.
– Но я ведь встаю в шесть утра каждый день.
Ответ князя показал ей, как мало еще она знает о нем.
– А вы, похоже, принадлежите к тем людям, которые просыпаются только после шестой чашки кофе, – продолжил князь.
– Вы ошибаетесь, мне легко даются ранние подъемы. Правда, окончательно я просыпаюсь только к полудню, когда проголодаюсь.
– А зачем вы заставляете себя голодать?
– Если я стану есть, сколько захочу, я стану толстой, как шар.
– Не могу в это поверить, у вас слишком тонкая кость для этого.
Комплимент доставил Мелиссе удовольствие.
– А вы любите есть? – спросила она.
– Обожаю. Предпочитаю французскую кухню, но больше всего люблю настоящий английский пудинг.
– В самом деле?
– Истинная правда. Иногда я готов заложить душу за сливовый пирог. – Он неожиданно схватил ее за руку и потянул прямо в заросли кустарника. – Пойдемте, я хочу показать вам кое-что.
Заинтригованная, она не сопротивлялась. Они пересекли поляну, перепрыгнули через ручей и оказались на небольшом лугу. Сквозь утреннюю дымку Мелисса разглядела, что на нем пасется прекрасная лошадь, рядом с которой, трогательно перебирая тонкими ножками, бегает жеребенок.
Мелисса подбежала к нему и обвила его шею руками, чувствую под пальцами мягкость его шерстки. Ее глаза наполнились необъяснимыми слезами. Похоже, что Луи тоже был растроган, когда он подошел к ней, в его глазах светилась нежность.
– Вы любите животных, – пробормотал он.
– Да, особенно детенышей.
– Человеческих тоже?
Она кивнула, и слезы еще сильнее полились из ее глаз, когда она поняла, что у нее никогда не будет детей от любимого человека.
– У вас будет много детей, – ласково сказал князь. – Уверен, вы станете им отличной матерью.
– Откуда вы знаете? – сумела она выдавить сквозь стоящий в горле комок.
– Вижу по вашим глазам.
Ей показалось, что он насмехается над ней, но взглянув на него, она не увидела и тени иронии. Жеребенок тоже поднял голову, и Мелисса неловко сделала шаг назад. Луи поддержал ее, но когда она восстановила равновесие, не убрал руку с ее плеча.
– Вы такая стройная, что даже жеребенок может сбить вас с ног, – сказал князь, ласково улыбаясь.
Их глаза встретились, и они одновременно поняли, что испытывают одни и те же чувства. Князь поцеловал ее в губы.
Голос разума твердил Мелиссе, что она должна сопротивляться, но вместо этого она обвила его шею руками.
Их тела сблизились, и князь обнял ее талию. Его губы становились все более требовательными, и по телу Мелиссы пробежала волна страсти. Ее целовал любимый мужчина, ее муж!
– Ты как жеребенок, – прошептал он, – такая же мягкая и доверчивая.
– Луи, Луи…
Внезапно он мягким, но решительным жестом освободился от ее рук и отступил на шаг назад.
– Извините, Мелисса. Я не должен был целовать вас. Я не имею права.
– Вы – мой муж.
Любовь лишила ее гордости, и она уже не могла контролировать свои слова. Но казалось, что князь не понял, что она почти объяснилась ему в любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34