– Эх, парни… ты же не можешь так работать. Ты же весь размок. Сейчас я принесу тебе сверху футболку. – После развода с женой Эрвин жил практически прямо над «Обвалом», поэтому это был единственный бар, в котором он сам работал. Специальный бренди пошел ему на пользу, теперь Эрвин выглядел менее напряженным. – Сначала выпей немного. – Он взялся за бутылку со специальным бренди, на которой значилось его имя.
Господин Леман, поблагодарив, отказался от шнапса, но футболку взять согласился, потому что в его планы не входило простудиться из-за Эрвиновой маркизы. Теперь бар был набит под завязку, люди проталкивались мимо друг друга, пахло потом и мокрой одеждой. Царило приподнятое настроение, бегство от дождя стало общим для всех приключением, это и подняло всем настроение, народ налегал на выпивку со страшной силой. Господин Леман не имел ничего против этого. Он любил работать за стойкой, когда заведение было заполнено народом. Ему нравилась эта суета и быстрая работа, это лучше, чем зависать тут без дела, подумал он даже; люди по другую сторону стойки толкались, выкрикивая свои желания или просто умоляюще глядя на него, некоторые лезли без очереди, другие махали купюрами из второго ряда, все они стремились привлечь его внимание, а он хорошо умел определять, чья сейчас очередь, а кто лезет вперед. Он вообще хорошо работал, все его движения были ловкими и быстрыми, такая скорость была доступна далеко не каждому бармену, он открывал бутылки, смешивал винные коктейли, в зависимости от степени знакомства и симпатии более или менее щедро разливал по рюмкам шнапс, подсчитывал, получал деньги, здоровался с друзьями и знакомыми, наливал некоторым из них бесплатно и чувствовал себя отлично.
Через некоторое время вернулся Эрвин, теперь он тоже чувствовал себя отлично. Его лицо розовело, он ухмыльнулся и сунул господину Леману скомканную футболку.
– Иди-ка переоденься на кухне, я уж тут справлюсь, – сказал он великодушно.
Господин Леман был не совсем в этом уверен, но в принципе его это могло и не волновать. Это же было заведение Эрвина. На кухне рядом с большим ведром для пустой посуды лежала купюра в двадцать марок. Это был общеизвестный и всеми высмеиваемый метод Эрвина проверять честность своих сотрудников. Господин Леман сунул купюру в карман и снял мокрую футболку. На новой футболке, пожертвованной Эрвином, имелась надпись: «Штутгарт – чемпион Германии 1983/84». От Эрвина можно ожидать чего угодно, подумал господин Леман.
Когда он вернулся за стойку, Эрвин как раз наливал себе еще бренди, а на другой стороне положение было совершенно бедственным.
– А тебе идет, – крикнул его шеф и показал большой палец, этот жест был господину Леману неприятен.
– Послушай, Эрвин, – сказал он, – я тут нашел на кухне двадцать марок, наверное, это мои? Кажется, я недавно потерял двадцать марок.
– Двадцать марок? – с невинным видом переспросил Эрвин и вытащил свой кошелек. – Погоди-ка, нет, наверное, это я их там оставил. Тут не хватает.
– Рядом с ведром?
– Да, то есть нет, они, наверное, упали.
– А что ты делал на кухне с купюрой в двадцать марок, Эрвин? Нюхал кокаин?
– Да что ты несешь… Это мои деньги, честно.
– Ты что, серьезно, Эрвин? Вообще-то их надо отдать Сильвио и Штефану. Они же здесь до нас работали.
– Нет, нет, – Эрвин всерьез забеспокоился, – я уверен, это мои деньги.
– Может быть, оставим их здесь на депоненте, пока я не спрошу тех двоих.
– Я сам позабочусь об этом, – сказал Эрвин и схватил купюру, – я сам.
Господин Леман потерял интерес к этому бреду и посвятил себя посетителям. Снаружи разразилась мощная гроза с громом, молнией и всем, что к этому прилагается. В «Обвале» по-прежнему царило приподнятое настроение, люди с любопытством смотрели из окон на улицу, из динамиков по-прежнему раздавался однообразный долбеж в стиле «бум-бум», господин Леман поставил его на автореверс. Никто не заходил и не выходил, и ощущение того, что делать-то больше и нечего, кроме как сидеть здесь и налегать на выпивку, оказывало на всех раскрепощающее действие. Похоже на неожиданный выходной, только наоборот, думал господин Леман, спускаясь в подвал за ящиками с пивом.
Когда он вернулся, Эрвин стоял уже на некотором удалении от стойки и демонстрировал своим знакомым разные трюки с выпиванием – без рук и тому подобное; и господин Леман примирился с перспективой трудиться остаток вечера в одиночестве. Следующие два часа снаружи лил такой дождь, будто Милостивый Господь решил раз и навсегда дочиста отмыть Кройцберг, в остальном же не происходило ничего особенного, кроме того, что обитатели бара, и Эрвин впереди всех, целеустремленно напивались. Один раз поднялся шум, когда мимо с адским воем промчалась колонна пожарных машин, а любитель пшеничного пива, который постоянно сидел у стойки и которого звали, кажется, Фолькер, попытался втянуть господина Лемана в разговор о дожде. «Когда появляются пузыри, когда на лужах появляются пузыри, – сказал он, – значит, дождь скоро кончится, да, скоро кончится».
Господин Леман не поддался на провокацию, он лишь кивнул и налил ему за эту отличную мысль пшеничное «Кристалл» без лимона. Когда позволяла работа, он поглядывал на дождь за окнами. Было такое впечатление, что лето кончилось. Он ничего не имел против. Вообще-то он любил лето, это лучшее время года в Берлине, и он никогда не понимал, почему люди уезжают в отпуск именно в это время, но, с другой стороны, лето предъявляло своего рода требования, летом господина Лемана постоянно преследовало чувство, что хорошей погодой нужно как-то пользоваться, что нужно предпринять что-то с друзьями, организовать пикник, поехать за город, на озера, а это все были занятия, не особенно уважаемые господином Леманом, да и среди его друзей они тоже не очень высоко котировались, но то, что теоретически они были возможны, создавало у него ощущение, что он что-то теряет, неправильно использует хорошую погоду, прямо-таки транжирит время. В остальную часть года было проще. Когда на улице сыро и промозгло или, еще лучше, холод и слякоть, тогда можно весь день спокойно валяться с книгой в постели и ждать, пока снова стемнеет и придет пора отправляться на работу. Вообще-то это бред – думать таким образом, думал он теперь, глядя на дождь. Это та же чушь, что и содержание жизни, думал господин Леман, люди полагают, что нужно что-то получить от лета, а это все равно бесполезно, нужно просто радоваться лету и не мучиться при этом угрызениями совести, думал он. Ну вот оно и закончилось, думал он с легкой грустью; в это время у остановки перед баром затормозил, покачиваясь, светящийся двухэтажный автобус. Вышла только одна пассажирка, но господин Леман сразу узнал ее по фигуре и походке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60