Просьба всем оставаться на местах. Итак, доктор, вы уверены в его смерти?
— Абсолютно.
— Причину установить можете?
Доктор задумчиво поглядел на тело, в застывших глазах которого затаился немой ужас, и ответил:
— Причину смерти сможет установить только вскрытие, я могу лишь сделать предположение. Судя по некоторым признакам, это отравление, причем отравление сильнодействующим ядом.
— Вы хотите сказать, что его отравили? — быстро спросил Щеглов.
— Я хочу сказать только то, что сказал. Право делать выводы оставляю за вами. Но, повторяю, яд чрезвычайно сильный, если, конечно, смерть вызвана именно ядом.
Он снова склонился над телом, еще раз внимательно осмотрел его и добавил, на этот раз более уверенно:
— Да, это отравление. По крайней мере, я берусь утверждать это, даже не имея результатов вскрытия.
— Вы можете подтвердить это письменно?
Доктор удивленно посмотрел на Щеглова.
— Это так важно?
— Да, это очень важно.
— Хорошо, если интересы дела требуют этого, я готов дать письменное заключение.
Тем временем кто-то побежал за директором. Мячикова трясло, словно в лихорадке, он выглядел сейчас ничуть не лучше покойника, лежавшего у наших ног.
— Боже мой! Боже мой!.. — причитал он громким шепотом. — Ведь я мог быть на его месте! Боже мой…
— Да замолчите вы! — резко оборвал его Щеглов.
Бледный, испуганный, тяжело дыша, в столовую вбежал директор. Наткнувшись на распростертое на полу тело, он с воплем отпрянул назад. Его взгляд пробежался по лицам людей и замер на Мячикове, который до сих пор не мог прийти в себя.
— Ну, знаете ли, — процедил он сквозь зубы, — это уже слишком… Это переходит все границы.
Щеглов предъявил ему свое удостоверение.
— Как представитель правоохранительных органов я немедленно начинаю расследование. Врач только что засвидетельствовал смерть этого человека, и есть основания полагать, что смерть эта насильственная. Займитесь телом, товарищ директор.
Директор оторопело смотрел на Щеглова и с трудом осознавал ту метаморфозу, которая произошла с бывшим лыжным инструктором.
— А, понял! — дошло до него наконец. — Ну, слава Богу, теперь есть кому навести здесь порядок, товарищ… э-э… капитан. А на меня можете положиться, я все сделаю в лучшем виде. Будьте уверены.
Директор засуетился, отдавая распоряжения, а Щеглов тем временем внимательно осмотрел стол, за которым только что обедали Мячиков и его несчастный сосед. Кроме двух порций второго блюда (по паре котлет с гарниром), нескольких кусков черного хлеба и двух стаканов с компотом, на столе больше ничего не было.
— Тэк-с, — покачал головой Щеглов, — не густо. — Окончив осмотр, он круто повернулся к нам с Мячиковым и коротко бросил: — Идемте!
Вернувшись в номер, он первым делом запер дверь на ключ и посмотрел на часы.
— Четырнадцать десять. Через пятьдесят минут я должен выйти на связь с оперативной группой, расположенной в двух километрах от дома отдыха. Выход в эфир ровно в пятнадцать ноль-ноль. Поскольку события приняли столь неожиданный и, надо сказать, трагический оборот, я считаю целесообразным вызвать сюда подкрепление. Нельзя также забывать и о признании местного доктора.
— Признании? — насторожился Мячиков. — Каком признании?
Он уже пришел в себя и выглядел вполне сносно.
— О том, что здесь, в доме отдыха, скрывается целая группа вооруженных бандитов, — ответил Щеглов, в упор глядя на Мячикова. — Разве вам это неизвестно?
— Мне? Откуда? — искренне удивился тот.
— Я думал, Максим успел сообщить вам о результатах своей беседы с доктором. Нет? Значит, я ошибся. Но теперь, по крайней мере, вы поняли, Григорий Адамович, в каком скверном положении оказались и мы с вами, и те три десятка ни в чем не повинных людей, пожелавших отдохнуть на лоне природы и вволю подышать чистым подмосковным воздухом. Образно выражаясь, мы с вами сейчас сидим на бочке с порохом, к которой вот-вот поднесут зажженный фитиль. Я не могу рисковать жизнью людей и потому намерен немедленно вызвать сюда оперативную группу, способную обезвредить бандитов с минимальным риском для честных обитателей дома отдыха.
Весть о вооруженных бандитах произвела на Мячикова сильное впечатление.
— С ума можно сойти! Нет, это прямо сумасшедший дом какой-то! Наркотики, убийства, мафия — и где? В тихом, мирном доме отдыха, в глуши, у черта на рогах! Где же здесь логика?
— Опять вы за свое, — недовольно покачал головой Щеглов. — Логика должна следовать за фактами, опираться на них, а не наоборот, поймите это раз и навсегда. Ладно, довольно демагогии, об этом поговорим как-нибудь на досуге, если, конечно, живыми выберемся отсюда. А сейчас, Григорий Адамович, пока до пятнадцати ноль-ноль еще есть время, я хотел бы услышать ваш рассказ.
— Рассказ? Какой рассказ?
— Рассказ о том, что вы видели, слышали или знаете о только что произошедшей трагедии. Ведь вы сидели с покойным за одним столом.
— Да тут и рассказывать, собственно, не о чем, — пожал плечами Мячиков. — Все происходило на ваших глазах. Подошел я к раздаче, вижу — стоит впереди мужчина и ждет, когда его обслужат. Я встал следом за ним.
— Ни он, ни вы не взяли первого блюда. Почему?
— Да потому, что первого нам никто не предложил. Обед подходил к концу, и первого, видимо, просто не осталось.
— Так, — Щеглов кивнул. — Дальше. Что было потом?
— Он сел за свободный столик, а чуть позже к нему присоединился я. Оказалось, что ни у него, ни у меня нет столовых приборов, и ему пришлось сходить за ними — ведь надо же кому-то идти. Вот и все. Потом мы сидели и молча ели. Честно говоря, он меня мало интересовал, и я к нему особо и не приглядывался. Все произошло совершенно внезапно: он вдруг захрипел, посинел, выпучил глаза, чуть привстал и повалился набок. Остальное вы знаете.
— Вы ничего не заметили подозрительного? В его поведении, например, или еще в чем-нибудь?
— Нет, все было обыденным. Но одно замечание, Семен Кондратьевич, я все же хочу сделать. Дело в том, что он не притронулся к компоту.
— Так-так! — Щеглов прищурился. — Интересное наблюдение. И какой же вывод вы из этого делаете?
— Первый вывод, — продолжал Мячиков, — это мое алиби — на тот случай, если вы вдруг заподозрите меня в умышленном отравлении. Скорее всего, яд попал в его организм во время приема пищи, а раз он не пил компот, то яд нужно искать либо в котлете, либо в гарнире.
— Верно, Григорий Адамович, — кивнул Щеглов, — вот теперь ваша логика вполне уместна и, главное, опирается на факты. Дальше. В чем же ваше алиби?
— Имейте терпение, Семен Кондратьевич. Итак, если бы яд был в компоте, это заметно осложнило бы наши поиски, поскольку в жидкости практически любой яд растворяется почти мгновенно и без следа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Абсолютно.
— Причину установить можете?
Доктор задумчиво поглядел на тело, в застывших глазах которого затаился немой ужас, и ответил:
— Причину смерти сможет установить только вскрытие, я могу лишь сделать предположение. Судя по некоторым признакам, это отравление, причем отравление сильнодействующим ядом.
— Вы хотите сказать, что его отравили? — быстро спросил Щеглов.
— Я хочу сказать только то, что сказал. Право делать выводы оставляю за вами. Но, повторяю, яд чрезвычайно сильный, если, конечно, смерть вызвана именно ядом.
Он снова склонился над телом, еще раз внимательно осмотрел его и добавил, на этот раз более уверенно:
— Да, это отравление. По крайней мере, я берусь утверждать это, даже не имея результатов вскрытия.
— Вы можете подтвердить это письменно?
Доктор удивленно посмотрел на Щеглова.
— Это так важно?
— Да, это очень важно.
— Хорошо, если интересы дела требуют этого, я готов дать письменное заключение.
Тем временем кто-то побежал за директором. Мячикова трясло, словно в лихорадке, он выглядел сейчас ничуть не лучше покойника, лежавшего у наших ног.
— Боже мой! Боже мой!.. — причитал он громким шепотом. — Ведь я мог быть на его месте! Боже мой…
— Да замолчите вы! — резко оборвал его Щеглов.
Бледный, испуганный, тяжело дыша, в столовую вбежал директор. Наткнувшись на распростертое на полу тело, он с воплем отпрянул назад. Его взгляд пробежался по лицам людей и замер на Мячикове, который до сих пор не мог прийти в себя.
— Ну, знаете ли, — процедил он сквозь зубы, — это уже слишком… Это переходит все границы.
Щеглов предъявил ему свое удостоверение.
— Как представитель правоохранительных органов я немедленно начинаю расследование. Врач только что засвидетельствовал смерть этого человека, и есть основания полагать, что смерть эта насильственная. Займитесь телом, товарищ директор.
Директор оторопело смотрел на Щеглова и с трудом осознавал ту метаморфозу, которая произошла с бывшим лыжным инструктором.
— А, понял! — дошло до него наконец. — Ну, слава Богу, теперь есть кому навести здесь порядок, товарищ… э-э… капитан. А на меня можете положиться, я все сделаю в лучшем виде. Будьте уверены.
Директор засуетился, отдавая распоряжения, а Щеглов тем временем внимательно осмотрел стол, за которым только что обедали Мячиков и его несчастный сосед. Кроме двух порций второго блюда (по паре котлет с гарниром), нескольких кусков черного хлеба и двух стаканов с компотом, на столе больше ничего не было.
— Тэк-с, — покачал головой Щеглов, — не густо. — Окончив осмотр, он круто повернулся к нам с Мячиковым и коротко бросил: — Идемте!
Вернувшись в номер, он первым делом запер дверь на ключ и посмотрел на часы.
— Четырнадцать десять. Через пятьдесят минут я должен выйти на связь с оперативной группой, расположенной в двух километрах от дома отдыха. Выход в эфир ровно в пятнадцать ноль-ноль. Поскольку события приняли столь неожиданный и, надо сказать, трагический оборот, я считаю целесообразным вызвать сюда подкрепление. Нельзя также забывать и о признании местного доктора.
— Признании? — насторожился Мячиков. — Каком признании?
Он уже пришел в себя и выглядел вполне сносно.
— О том, что здесь, в доме отдыха, скрывается целая группа вооруженных бандитов, — ответил Щеглов, в упор глядя на Мячикова. — Разве вам это неизвестно?
— Мне? Откуда? — искренне удивился тот.
— Я думал, Максим успел сообщить вам о результатах своей беседы с доктором. Нет? Значит, я ошибся. Но теперь, по крайней мере, вы поняли, Григорий Адамович, в каком скверном положении оказались и мы с вами, и те три десятка ни в чем не повинных людей, пожелавших отдохнуть на лоне природы и вволю подышать чистым подмосковным воздухом. Образно выражаясь, мы с вами сейчас сидим на бочке с порохом, к которой вот-вот поднесут зажженный фитиль. Я не могу рисковать жизнью людей и потому намерен немедленно вызвать сюда оперативную группу, способную обезвредить бандитов с минимальным риском для честных обитателей дома отдыха.
Весть о вооруженных бандитах произвела на Мячикова сильное впечатление.
— С ума можно сойти! Нет, это прямо сумасшедший дом какой-то! Наркотики, убийства, мафия — и где? В тихом, мирном доме отдыха, в глуши, у черта на рогах! Где же здесь логика?
— Опять вы за свое, — недовольно покачал головой Щеглов. — Логика должна следовать за фактами, опираться на них, а не наоборот, поймите это раз и навсегда. Ладно, довольно демагогии, об этом поговорим как-нибудь на досуге, если, конечно, живыми выберемся отсюда. А сейчас, Григорий Адамович, пока до пятнадцати ноль-ноль еще есть время, я хотел бы услышать ваш рассказ.
— Рассказ? Какой рассказ?
— Рассказ о том, что вы видели, слышали или знаете о только что произошедшей трагедии. Ведь вы сидели с покойным за одним столом.
— Да тут и рассказывать, собственно, не о чем, — пожал плечами Мячиков. — Все происходило на ваших глазах. Подошел я к раздаче, вижу — стоит впереди мужчина и ждет, когда его обслужат. Я встал следом за ним.
— Ни он, ни вы не взяли первого блюда. Почему?
— Да потому, что первого нам никто не предложил. Обед подходил к концу, и первого, видимо, просто не осталось.
— Так, — Щеглов кивнул. — Дальше. Что было потом?
— Он сел за свободный столик, а чуть позже к нему присоединился я. Оказалось, что ни у него, ни у меня нет столовых приборов, и ему пришлось сходить за ними — ведь надо же кому-то идти. Вот и все. Потом мы сидели и молча ели. Честно говоря, он меня мало интересовал, и я к нему особо и не приглядывался. Все произошло совершенно внезапно: он вдруг захрипел, посинел, выпучил глаза, чуть привстал и повалился набок. Остальное вы знаете.
— Вы ничего не заметили подозрительного? В его поведении, например, или еще в чем-нибудь?
— Нет, все было обыденным. Но одно замечание, Семен Кондратьевич, я все же хочу сделать. Дело в том, что он не притронулся к компоту.
— Так-так! — Щеглов прищурился. — Интересное наблюдение. И какой же вывод вы из этого делаете?
— Первый вывод, — продолжал Мячиков, — это мое алиби — на тот случай, если вы вдруг заподозрите меня в умышленном отравлении. Скорее всего, яд попал в его организм во время приема пищи, а раз он не пил компот, то яд нужно искать либо в котлете, либо в гарнире.
— Верно, Григорий Адамович, — кивнул Щеглов, — вот теперь ваша логика вполне уместна и, главное, опирается на факты. Дальше. В чем же ваше алиби?
— Имейте терпение, Семен Кондратьевич. Итак, если бы яд был в компоте, это заметно осложнило бы наши поиски, поскольку в жидкости практически любой яд растворяется почти мгновенно и без следа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62