Даже нарочно назначил наблюдателем матроса, получившего прозвище «Тягач», в насмешку за то, что когда-то, впрягшись, тянул по Луаре плоты, прежде чем стал матросом. Пока Тягач следил за горизонтом, Лашапель кружку за кружкой потягивал ром.
Внезапно за верхушкой холма, нависавшего над Валунами, спряталось солнце, и невыносимая жара, характерная для этих мест, так же неожиданно спала. Тягач словно только и ждал этой минуты. Он подошел к капитану и сказал:
– Они подходят по ветру. Лавируют так, чтобы восточный ветер дул в корму; скоро они нас нагонят, и кто из нас двоих слабее, тот и останется сзади.
Лашапель промолчал. Он допил последнюю кружку рому и, поднявшись, стал натягивать на голову шерстяной колпак голубого цвета, похожий на ночной, но гораздо больших размеров, вроде тех, что носили бретонские моряки, только красные.
Он застегнул кожаную куртку в масленых пятнах и ярко-красных разводах и подтянул calzoneras, не доходившие ему до колен; штаны были из грубого серого полотна и в тех же пятнах, что куртка.
Он не торопясь направился в рубку. Там приказал развернуться и бросить якорь, затем отдать паруса, чтобы поставить их по ветру, после чего скомандовал рулевому «стать под ветер».
Он понимал: чтобы быть готовым ко всяким случайностям, лучше выйти из залива и дать возможность «Принцу Генриху IV» с его сорока шестью пушками свободно маневрировать вокруг неприятельского судна, а при необходимости и бежать.
Паруса фрегата вскоре наполнились ветром, и корабль величаво вышел в открытое море. Но Лашапель не хотел показывать французским судам, что намерен скрыться, а потому вскоре приказал убрать паруса и стал ждать.
Некоторое время спустя название «Святой Лаврентий» на носу переднего судна можно было уже прочесть. Лашапель не торопясь набил трубку и с любопытством наблюдал за тем, что будет дальше.
Долго испытывать свое терпение ему не пришлось. «Святой Лаврентий» подошел на пушечный выстрел, на палубе можно было рассмотреть членов его экипажа.
Лашапель увидел, как на его мачте взвился флаг, украшенный лилиями. Вынув трубку изо рта, Лашапель обратился к стоявшему рядом Тягачу, внимательно следя за каждым маневром противника:
– Я вот думаю: в чем оплошает этот француз… В то же мгновение «Святой Лаврентий» дал холостой пушечный выстрел со средней надстройки.
– Не совсем глупо, – оценил Лашапель. – Это показывает, что мы имеем дело с человеком осмотрительным… Тягач! Водрузите и вы наш флаг с королевскими лилиями, если найдете: с тех пор как мы им не пользовались, он мог и затеряться…
Перегнувшись через проход, он кликнул главного канонира и приказал ему выстрелом из фальконета подтвердить национальность.
Не меняя положения, Лашапель услыхал выстрел и увидел, как железная леерная стойка Фальконета повернулась на своей оси.
– Очень хорошо! – похвалил капитан. – Пусть подойдет!..
«Принц Генрих IV» стоял по ветру, и «Святому Лаврентию» ничего не стоило подойти к нему вплотную. Однако он не стал этого делать. Шансене прекратил маневр, когда решил, что его могут слышать с судна флибустьеров, и, взяв рупор, громко представился:
– Корабль его величества «Святой Лаврентий», капитан Шансене!
Лашапель в том же духе отозвался:
– Фрегат «Принц Генрих IV», капитан Лашапель из Сент-Кристофера.
Название острова Сент-Кристофер сказало Шансене больше, чем долгие переговоры. Он мгновенно отдал себе отчет в том, что Байярдель не ошибся: он, Шансене, имеет дело с пиратским судном! Он снова взялся за рупор и, бросив многозначительный взгляд на Жильбера д'Отремона, Ложона и Лашикота, стоявшим поблизости, продолжал:
– Капитан Лашапель, у меня в руках приказ, имеющий к вам прямое отношение. Извольте непременно явиться на мое судно!
Старый морской пират Лашапель был отнюдь не глуп, и уж в особенности, когда находился на борту собственного фрегата. Ему показалось, что дело, имевшее к нему отношение, не совсем ясное, а в голосе Шансене ему послышались угрожающие нотки.
Он с силой лягнул Тягача и подал ему один-единственный знак. Матрос сейчас же побежал на палубу. Лашапель не успел рта раскрыть, чтобы продолжить переговоры, как увидел: в том месте, где крепилась грот-мачта, флибустьеры стали открывать люк, где крепились и хранились ядра. Другие бежали вдоль перил, потрясая забойниками, банниками, или тащили воду.
Если бы Шансене мог видеть лицо пирата, он бы констатировал, что его лицо внезапно осветилось, а на его губах блуждала странная усмешка. Однако сумерки стремительно сгущались, а флибустьер теперь нагло врал:
– Очень сожалею, но не имею возможности оставить судно. Со своего места вам не видно, в каком я плачевном состоянии после встречи с этими проклятыми англичанами протектора Кромвеля! Но можете поверить мне на слово: с вами говорит сам капитан «Принца Генриха IV». Я не могу ни ходить, ни тем более бегать: ядром чертова англичанина мне оторвало ногу в Фор-Руаяле на Ямайке, и с тех пор я могу лишь стоять на деревянной культе!
Не успел Шансене ответить, как он поспешил прибавить:
– Однако, капитан, вы сами можете прийти на наш корабль: вы будете встречены по законам самого сердечного гостеприимства.
Несмотря на сгущавшуюся мглу, Лашапель разглядел, как Шансене пошептался со своими товарищами, словно спрашивая их мнения. Он ждал невозмутимо, полагая, что и так выиграл много времени, дав возможность матросам фрегата завершить подготовку к бою, если дойдет до стычки.
Шансене снова взял рупор и спросил:
– Капитан Лашапель! Говорите, вы из Сент-Кристофера?
– Ну еще бы!
– Уж не флибустьер ли вы?
– Флибустьер и все такое прочее! – выкрикнул Лашапель вызывающим тоном, что не осталось незамеченным на «Святом Лаврентии». Да, флибустьер, располагающий патентом на каперство, непременно подписанным лично командором де Пуэнси!
Снова он увидел, как Шансене советуется со своими спутниками. Теперь на борту фрегата все было готово для отражения атаки и даже достойного ответа. Лашапель втянул в себя свежий воздух. Поставив корабль по ветру, он мог после ловкого маневра зайти «Святому Лаврентию» в левый борт, дать залп из каронад, а затем – на абордаж, если в самом деле возникнет угроза боя.
– Я имею приказ вас досмотреть, – крикнул Шансене. – Мне бы ни в коем случае не хотелось причинять вам зло, однако губернатор Мартиники приказал береговой охране схватить всех флибустьеров, засевших на острове Мари-Галант – вас в том числе, – и препроводить их в Сен-Пьер, где их предадут суду. Вам не будет причинен вред, если вы добровольно согласитесь следовать за нами. Я лишь заберу часть вашей команды на свое судно и выделю несколько человек для наблюдения за остальными.
Лашапель смачно сплюнул как можно дальше в море, но и это показалось ему недостаточно дерзкой выходкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Внезапно за верхушкой холма, нависавшего над Валунами, спряталось солнце, и невыносимая жара, характерная для этих мест, так же неожиданно спала. Тягач словно только и ждал этой минуты. Он подошел к капитану и сказал:
– Они подходят по ветру. Лавируют так, чтобы восточный ветер дул в корму; скоро они нас нагонят, и кто из нас двоих слабее, тот и останется сзади.
Лашапель промолчал. Он допил последнюю кружку рому и, поднявшись, стал натягивать на голову шерстяной колпак голубого цвета, похожий на ночной, но гораздо больших размеров, вроде тех, что носили бретонские моряки, только красные.
Он застегнул кожаную куртку в масленых пятнах и ярко-красных разводах и подтянул calzoneras, не доходившие ему до колен; штаны были из грубого серого полотна и в тех же пятнах, что куртка.
Он не торопясь направился в рубку. Там приказал развернуться и бросить якорь, затем отдать паруса, чтобы поставить их по ветру, после чего скомандовал рулевому «стать под ветер».
Он понимал: чтобы быть готовым ко всяким случайностям, лучше выйти из залива и дать возможность «Принцу Генриху IV» с его сорока шестью пушками свободно маневрировать вокруг неприятельского судна, а при необходимости и бежать.
Паруса фрегата вскоре наполнились ветром, и корабль величаво вышел в открытое море. Но Лашапель не хотел показывать французским судам, что намерен скрыться, а потому вскоре приказал убрать паруса и стал ждать.
Некоторое время спустя название «Святой Лаврентий» на носу переднего судна можно было уже прочесть. Лашапель не торопясь набил трубку и с любопытством наблюдал за тем, что будет дальше.
Долго испытывать свое терпение ему не пришлось. «Святой Лаврентий» подошел на пушечный выстрел, на палубе можно было рассмотреть членов его экипажа.
Лашапель увидел, как на его мачте взвился флаг, украшенный лилиями. Вынув трубку изо рта, Лашапель обратился к стоявшему рядом Тягачу, внимательно следя за каждым маневром противника:
– Я вот думаю: в чем оплошает этот француз… В то же мгновение «Святой Лаврентий» дал холостой пушечный выстрел со средней надстройки.
– Не совсем глупо, – оценил Лашапель. – Это показывает, что мы имеем дело с человеком осмотрительным… Тягач! Водрузите и вы наш флаг с королевскими лилиями, если найдете: с тех пор как мы им не пользовались, он мог и затеряться…
Перегнувшись через проход, он кликнул главного канонира и приказал ему выстрелом из фальконета подтвердить национальность.
Не меняя положения, Лашапель услыхал выстрел и увидел, как железная леерная стойка Фальконета повернулась на своей оси.
– Очень хорошо! – похвалил капитан. – Пусть подойдет!..
«Принц Генрих IV» стоял по ветру, и «Святому Лаврентию» ничего не стоило подойти к нему вплотную. Однако он не стал этого делать. Шансене прекратил маневр, когда решил, что его могут слышать с судна флибустьеров, и, взяв рупор, громко представился:
– Корабль его величества «Святой Лаврентий», капитан Шансене!
Лашапель в том же духе отозвался:
– Фрегат «Принц Генрих IV», капитан Лашапель из Сент-Кристофера.
Название острова Сент-Кристофер сказало Шансене больше, чем долгие переговоры. Он мгновенно отдал себе отчет в том, что Байярдель не ошибся: он, Шансене, имеет дело с пиратским судном! Он снова взялся за рупор и, бросив многозначительный взгляд на Жильбера д'Отремона, Ложона и Лашикота, стоявшим поблизости, продолжал:
– Капитан Лашапель, у меня в руках приказ, имеющий к вам прямое отношение. Извольте непременно явиться на мое судно!
Старый морской пират Лашапель был отнюдь не глуп, и уж в особенности, когда находился на борту собственного фрегата. Ему показалось, что дело, имевшее к нему отношение, не совсем ясное, а в голосе Шансене ему послышались угрожающие нотки.
Он с силой лягнул Тягача и подал ему один-единственный знак. Матрос сейчас же побежал на палубу. Лашапель не успел рта раскрыть, чтобы продолжить переговоры, как увидел: в том месте, где крепилась грот-мачта, флибустьеры стали открывать люк, где крепились и хранились ядра. Другие бежали вдоль перил, потрясая забойниками, банниками, или тащили воду.
Если бы Шансене мог видеть лицо пирата, он бы констатировал, что его лицо внезапно осветилось, а на его губах блуждала странная усмешка. Однако сумерки стремительно сгущались, а флибустьер теперь нагло врал:
– Очень сожалею, но не имею возможности оставить судно. Со своего места вам не видно, в каком я плачевном состоянии после встречи с этими проклятыми англичанами протектора Кромвеля! Но можете поверить мне на слово: с вами говорит сам капитан «Принца Генриха IV». Я не могу ни ходить, ни тем более бегать: ядром чертова англичанина мне оторвало ногу в Фор-Руаяле на Ямайке, и с тех пор я могу лишь стоять на деревянной культе!
Не успел Шансене ответить, как он поспешил прибавить:
– Однако, капитан, вы сами можете прийти на наш корабль: вы будете встречены по законам самого сердечного гостеприимства.
Несмотря на сгущавшуюся мглу, Лашапель разглядел, как Шансене пошептался со своими товарищами, словно спрашивая их мнения. Он ждал невозмутимо, полагая, что и так выиграл много времени, дав возможность матросам фрегата завершить подготовку к бою, если дойдет до стычки.
Шансене снова взял рупор и спросил:
– Капитан Лашапель! Говорите, вы из Сент-Кристофера?
– Ну еще бы!
– Уж не флибустьер ли вы?
– Флибустьер и все такое прочее! – выкрикнул Лашапель вызывающим тоном, что не осталось незамеченным на «Святом Лаврентии». Да, флибустьер, располагающий патентом на каперство, непременно подписанным лично командором де Пуэнси!
Снова он увидел, как Шансене советуется со своими спутниками. Теперь на борту фрегата все было готово для отражения атаки и даже достойного ответа. Лашапель втянул в себя свежий воздух. Поставив корабль по ветру, он мог после ловкого маневра зайти «Святому Лаврентию» в левый борт, дать залп из каронад, а затем – на абордаж, если в самом деле возникнет угроза боя.
– Я имею приказ вас досмотреть, – крикнул Шансене. – Мне бы ни в коем случае не хотелось причинять вам зло, однако губернатор Мартиники приказал береговой охране схватить всех флибустьеров, засевших на острове Мари-Галант – вас в том числе, – и препроводить их в Сен-Пьер, где их предадут суду. Вам не будет причинен вред, если вы добровольно согласитесь следовать за нами. Я лишь заберу часть вашей команды на свое судно и выделю несколько человек для наблюдения за остальными.
Лашапель смачно сплюнул как можно дальше в море, но и это показалось ему недостаточно дерзкой выходкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103