Рассказ, который был лучше всех тех, которые я написал. Это был рассказ «Писатель и брат писателя»… Ты был писателем. А я был братом писателя. И для тебя это счастливый конец.
Михал . Но я был уже мертв.
Катурян . Это не про жизнь и смерть. Это о том, что ты оставляешь после себя.
Михал . Я не понимаю.
Катурян . Сейчас мне все равно, убьют они меня или нет. Мне, правда, все равно. Главное, чтобы они не уничтожили мои рассказы. Чтобы они не уничтожили мои рассказы. Это все, что у меня есть.
Михал . (пауза ) У тебя есть я.
Катурян внимательно смотрит на него, потом печально опускает глаза. Михал отворачивается, готов зарыдать.
Ну хорошо, давай все-таки договоримся. Ты поменяешь финал в «Писателе и брате писателя», оставишь меня в живых, маме и папе дашь умереть, а мне – возможность выиграть соревнование по метанию диска. Тогда все будет хорошо. Разумеется, ты должен сжечь старый вариант, чтобы его никто не увидел и не подумал про себя, что, может быть, этот вариант и есть настоящий и что я на самом деле мертв. Уж, пожалуйста, сожги.
Катурян . Хорошо, Михал, я сожгу.
Михал . Точно?
Катурян . Точно.
Михал . Ура. Ну вот и отлично. Все так просто. Вместе с ним ты можешь сжечь еще несколько своих рассказов, потому что некоторые из них, я не шучу сейчас, довольны слабые, на мой взгляд.
Катурян . А почему бы не сжечь их все, Михал? Очень много времени займет отделять слабые рассказы от сильных.
Михал . Нет, зачем, это будет глупо. Все взять и сжечь. Нет. Надо только те, которые заставляют людей выходить на улицу и убивать детишек. И, кстати, это не займет много времени отделить эти рассказы, которые не заставляют людей выходить и убивать детишек. Потому что таких у тебя только два – которые не заставляют людей выходить и убивать детишек.
Катурян . Серьезно?
Михал . Да.
Катурян . И какие же это? Какие из четырехсот ты хотел бы спасти?
Михал . Ну… конечно, первый из них – это история про маленького зеленого поросенка, очень милый рассказ. Точно никого не заставит идти убивать. Никого… и еще… (пауза ) и… (пауза ) Мне кажется, он именно об этом. Ну да. «Маленький зеленый поросенок».
Катурян . О чем об этом?
Михал . Ну. Он безопасен. У тебя на самом деле еще есть такие рассказы, которые могут заставить не то, чтобы выйти на улицу и убивать кого-то, ну а так… покалечить . А уж этот, «Маленький зеленый поросенок», совсем безопасен. Он может вдохновить разве что выйти на улицу и раскрасить кого-нибудь зеленой краской. Ха-ха-ха! Вот она о чем!
Катурян . Это было бы замечательно, если бы не факты. Для того, чтобы разыграть мои истории, ты выбрал три самые жестокие. Не первые три попавшиеся, а ты выбрал именно те три, которые пришлись по вкусу твоему извращенному детскому сознанию.
Михал . А что я сделал бы, если бы выбрал менее жестокие? Что? Поступил так же, как в «Облицовке»? Срезал бы у детишек кожу лица и спрятал ее в коробке под лестницей? Или так же, как ты это сделал в «Комнате Шекспира»? Старый Шекспир держит в коробке чернокожую карлицу и бьет ее палкой каждый раз, когда хочет писать новую пьесу…
Катурян . Он никогда не писал свои пьесы сам, чтоб ты знал.
Михал . Понимаешь, о чем я говорю, Катурян? Твои рассказы слабые. Ты не найдешь ни одного, который был бы по-настоящему сильным.
Катурян . Почему же ты все-таки взял «Маленького Иисуса»?
Михал . Что сделано – то сделано, Катурян, ничего не вернешь назад. Ни-че-го. И вообще я страшно устал и мечтаю поспать немного, хотя бы даже для того, чтобы отвлечься от моей попки, которая все еще чешется. Хотя на какое-то время я перестал это замечать.
Михал устраивается на матрасе.
Катурян . Будешь спать?
Михал . Угу.
Катурян . Они вот-вот войдут и поведут на казнь.
Михал . Вот, может быть, это и будет мой последний сон. (пауза ) Последний сон, который я вообще когда-либо увижу. Может ли быть что-нибудь пострашнее? Я так люблю спать. Как ты думаешь, на небесах спят? Если нет, то я не пойду. (пауза ) Катурян?
Катурян . Что?
Михал . Расскажи мне сказку.
Катурян . Кажется, ты хотел сжечь все мои рассказы.
Михал . Расскажи мне ту, про маленького зеленого поросенка. Эту сказку я не хочу сжигать, расскажи мне ее. И тогда я прощу тебя.
Катурян . Простишь за что?
Михал . Прощу за те обидные слова, которые ты сказал мне сегодня. Про маму и папу, которые будут оберегать меня всю жизнь в черном лесу и никто не придет спасти меня.
Катурян . (пауза ) Я не помню, как начинается. «Маленький зеленый поросенок»…
Михал . Ты все помнишь, Катурян, давай. Первым словом всегда должно быть «однажды», вторым «на», третьим «белом», о черт, а какое же четвертое слово?
Катурян . Ах ты маленькая грязная свинюшка…
Михал . А… «свете». Четвертое слово. Я вспомнил. «Однажды на белом свете»…
Катурян . Ну хорошо. Ложись поудобнее…
Михал устраивается поудобнее, подушку кладет под голову.
Однажды на белом свете…
Михал . Это такая сказка про старые времена. Старые добрые времена. Тогда были только такие истории…
Катурян . Однажды на белом свете, на ферме, в одной необычной стране, далеко от нас…
Михал . Очень далеко…
Катурян . Жил маленький поросенок, который отличался от всех остальных поросят.
Михал . Он был зеленый.
Катурян . Так я буду рассказывать или ты?
Михал . Ты. Прости. Кладу пальчик на губы. Шшшш…
Катурян . Он отличался от других поросят, потому что был ярко зеленым. Таким зеленым, что даже светился в темноте.
Михал . Таким зеленым, что даже светился в темноте. Как знаки в железнодорожном туннеле. Таким, как знаки в туннеле, ну правда же?
Катурян . Да.
Михал . Да.
Катурян . Мы так и будем меня прерывать или все-таки будем слушать и постараемся заснуть?
Михал . Мы слушаем и стараемся заснуть.
Катурян . Хорошо. Маленький поросенок был зеленым-зеленым. Не то, чтобы он не любил цвет нормальных поросят, нет, ему всегда казалось, что быть розовым – это очень даже мило. Ему просто нравилось быть слегка другим, быть особенным. Но поросята не любили его за то, что он был зеленым. Они были мстительны, стращали его и превратили его жизнь в пытку…
Михал . Пытку…
Катурян . И все его жалобы только раздосаживали пастухов, и тогда они решили…
Михал . Что такое «раздосаживали»? Прости, Катурян.
Катурян . А, понятно. Это значит, они раздражали их.
Михал . (зевая ) А… Раздражали.
Катурян . Они раздражали пастухов, и тогда они решили: «С этим надо что-то делать». И одной ночью, когда свиньи спали на лугу, они подкрались, схватили маленького зеленого поросенка и бросили его в темный сарай. Зеленый поросенок громко визжал от страха, а все свиньи только и делали, что смеялись над его мучениями…
Михал . (тих о) Суки…
Катурян . Потом пастухи пришли снова и принесли огромную банку с розовой краской, открыли ее и окунули туда нашего поросенка с головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Михал . Но я был уже мертв.
Катурян . Это не про жизнь и смерть. Это о том, что ты оставляешь после себя.
Михал . Я не понимаю.
Катурян . Сейчас мне все равно, убьют они меня или нет. Мне, правда, все равно. Главное, чтобы они не уничтожили мои рассказы. Чтобы они не уничтожили мои рассказы. Это все, что у меня есть.
Михал . (пауза ) У тебя есть я.
Катурян внимательно смотрит на него, потом печально опускает глаза. Михал отворачивается, готов зарыдать.
Ну хорошо, давай все-таки договоримся. Ты поменяешь финал в «Писателе и брате писателя», оставишь меня в живых, маме и папе дашь умереть, а мне – возможность выиграть соревнование по метанию диска. Тогда все будет хорошо. Разумеется, ты должен сжечь старый вариант, чтобы его никто не увидел и не подумал про себя, что, может быть, этот вариант и есть настоящий и что я на самом деле мертв. Уж, пожалуйста, сожги.
Катурян . Хорошо, Михал, я сожгу.
Михал . Точно?
Катурян . Точно.
Михал . Ура. Ну вот и отлично. Все так просто. Вместе с ним ты можешь сжечь еще несколько своих рассказов, потому что некоторые из них, я не шучу сейчас, довольны слабые, на мой взгляд.
Катурян . А почему бы не сжечь их все, Михал? Очень много времени займет отделять слабые рассказы от сильных.
Михал . Нет, зачем, это будет глупо. Все взять и сжечь. Нет. Надо только те, которые заставляют людей выходить на улицу и убивать детишек. И, кстати, это не займет много времени отделить эти рассказы, которые не заставляют людей выходить и убивать детишек. Потому что таких у тебя только два – которые не заставляют людей выходить и убивать детишек.
Катурян . Серьезно?
Михал . Да.
Катурян . И какие же это? Какие из четырехсот ты хотел бы спасти?
Михал . Ну… конечно, первый из них – это история про маленького зеленого поросенка, очень милый рассказ. Точно никого не заставит идти убивать. Никого… и еще… (пауза ) и… (пауза ) Мне кажется, он именно об этом. Ну да. «Маленький зеленый поросенок».
Катурян . О чем об этом?
Михал . Ну. Он безопасен. У тебя на самом деле еще есть такие рассказы, которые могут заставить не то, чтобы выйти на улицу и убивать кого-то, ну а так… покалечить . А уж этот, «Маленький зеленый поросенок», совсем безопасен. Он может вдохновить разве что выйти на улицу и раскрасить кого-нибудь зеленой краской. Ха-ха-ха! Вот она о чем!
Катурян . Это было бы замечательно, если бы не факты. Для того, чтобы разыграть мои истории, ты выбрал три самые жестокие. Не первые три попавшиеся, а ты выбрал именно те три, которые пришлись по вкусу твоему извращенному детскому сознанию.
Михал . А что я сделал бы, если бы выбрал менее жестокие? Что? Поступил так же, как в «Облицовке»? Срезал бы у детишек кожу лица и спрятал ее в коробке под лестницей? Или так же, как ты это сделал в «Комнате Шекспира»? Старый Шекспир держит в коробке чернокожую карлицу и бьет ее палкой каждый раз, когда хочет писать новую пьесу…
Катурян . Он никогда не писал свои пьесы сам, чтоб ты знал.
Михал . Понимаешь, о чем я говорю, Катурян? Твои рассказы слабые. Ты не найдешь ни одного, который был бы по-настоящему сильным.
Катурян . Почему же ты все-таки взял «Маленького Иисуса»?
Михал . Что сделано – то сделано, Катурян, ничего не вернешь назад. Ни-че-го. И вообще я страшно устал и мечтаю поспать немного, хотя бы даже для того, чтобы отвлечься от моей попки, которая все еще чешется. Хотя на какое-то время я перестал это замечать.
Михал устраивается на матрасе.
Катурян . Будешь спать?
Михал . Угу.
Катурян . Они вот-вот войдут и поведут на казнь.
Михал . Вот, может быть, это и будет мой последний сон. (пауза ) Последний сон, который я вообще когда-либо увижу. Может ли быть что-нибудь пострашнее? Я так люблю спать. Как ты думаешь, на небесах спят? Если нет, то я не пойду. (пауза ) Катурян?
Катурян . Что?
Михал . Расскажи мне сказку.
Катурян . Кажется, ты хотел сжечь все мои рассказы.
Михал . Расскажи мне ту, про маленького зеленого поросенка. Эту сказку я не хочу сжигать, расскажи мне ее. И тогда я прощу тебя.
Катурян . Простишь за что?
Михал . Прощу за те обидные слова, которые ты сказал мне сегодня. Про маму и папу, которые будут оберегать меня всю жизнь в черном лесу и никто не придет спасти меня.
Катурян . (пауза ) Я не помню, как начинается. «Маленький зеленый поросенок»…
Михал . Ты все помнишь, Катурян, давай. Первым словом всегда должно быть «однажды», вторым «на», третьим «белом», о черт, а какое же четвертое слово?
Катурян . Ах ты маленькая грязная свинюшка…
Михал . А… «свете». Четвертое слово. Я вспомнил. «Однажды на белом свете»…
Катурян . Ну хорошо. Ложись поудобнее…
Михал устраивается поудобнее, подушку кладет под голову.
Однажды на белом свете…
Михал . Это такая сказка про старые времена. Старые добрые времена. Тогда были только такие истории…
Катурян . Однажды на белом свете, на ферме, в одной необычной стране, далеко от нас…
Михал . Очень далеко…
Катурян . Жил маленький поросенок, который отличался от всех остальных поросят.
Михал . Он был зеленый.
Катурян . Так я буду рассказывать или ты?
Михал . Ты. Прости. Кладу пальчик на губы. Шшшш…
Катурян . Он отличался от других поросят, потому что был ярко зеленым. Таким зеленым, что даже светился в темноте.
Михал . Таким зеленым, что даже светился в темноте. Как знаки в железнодорожном туннеле. Таким, как знаки в туннеле, ну правда же?
Катурян . Да.
Михал . Да.
Катурян . Мы так и будем меня прерывать или все-таки будем слушать и постараемся заснуть?
Михал . Мы слушаем и стараемся заснуть.
Катурян . Хорошо. Маленький поросенок был зеленым-зеленым. Не то, чтобы он не любил цвет нормальных поросят, нет, ему всегда казалось, что быть розовым – это очень даже мило. Ему просто нравилось быть слегка другим, быть особенным. Но поросята не любили его за то, что он был зеленым. Они были мстительны, стращали его и превратили его жизнь в пытку…
Михал . Пытку…
Катурян . И все его жалобы только раздосаживали пастухов, и тогда они решили…
Михал . Что такое «раздосаживали»? Прости, Катурян.
Катурян . А, понятно. Это значит, они раздражали их.
Михал . (зевая ) А… Раздражали.
Катурян . Они раздражали пастухов, и тогда они решили: «С этим надо что-то делать». И одной ночью, когда свиньи спали на лугу, они подкрались, схватили маленького зеленого поросенка и бросили его в темный сарай. Зеленый поросенок громко визжал от страха, а все свиньи только и делали, что смеялись над его мучениями…
Михал . (тих о) Суки…
Катурян . Потом пастухи пришли снова и принесли огромную банку с розовой краской, открыли ее и окунули туда нашего поросенка с головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22