Он, бросив ружье, поймал ее в свои объятия. Прижавшись к его груди, она опять разрыдалась.
– Сикандер! Я так перепугалась!
Она не заметила, что назвала его Сикандером. Зато он заметил. Ее плач пронзил ему сердце, как заточенная стрела. Он прижал ее к себе, слушая, как колотится ее сердце.
– Все хорошо, успокойтесь! Вы в безопасности. Тигр мертв. Бедняга! Его, наверное, ранил какой-то горе-охотник, а потом дал уйти. Вот он и превратился в людоеда, чтобы не сдохнуть с голоду.
Но она не слышала его, продолжая всхлипывать:
– Как я могла совершить такую глупость? Почему это постоянно происходит со мной?
– Постоянно? Сколько же раз вам уже доводилось дразнить хромых тигров, сидя на разрушенной стене?
– Объясните, Сикандер, почему я всегда веду себя не так, как все? Если кто-то говорит «нет», я должна обязательно сказать «да». И наоборот. Меня так и тянет противоречить, поступать наперекор, спорить, бунтовать… – Прижимаясь лицом к его шее, она бурно рыдала.
– Эмма, Эмма… – Видя, что она не собирается успокаиваться, он стал гладить ее по спине, пытаясь утешить, но ее слова запали ему в душу, найдя отклик. Как они похожи! В нем тоже силен был дух противоречия, он тоже не умещался в прокрустовом ложе общеизвестных истин. Он понимал ее боль и обиду и был таким же неприкаянным, как и она.
Бунт Эммы заключался в том, что она забиралась одна в джунгли или кидалась в реку, когда здравый смысл подсказывал этого не делать. Он тоже бунтовал, но по-своему. Отважная, прекрасная, глупая Эмма! Она создана для него, это та самая женщина, которую он всю жизнь искал. И в то же время она была способна принести ему горе, разрушить мир, который он так старательно для себя возводил. Он боялся ее, боялся даже сильнее, чем тигра-людоеда.
– Сикандер! Саиб! – На опушке появился размахивающий ружьем Сакарам. За ним бежали несколько человек; несчастный козленок был теперь привязан к шесту, с которого свисал вниз головой. – Мы слышали выстрел. Вы целы? Какой огромный тигр! Добыть такого не постыдился бы вице-король или махараджа.
Продолжая обнимать одной рукой Эмму, Алекс склонился вместе с Сакарамом над застреленным зверем.
– Ты, мой друг, как всегда, опоздал и пропустил момент моего торжества. По-моему, ты делаешь это нарочно: помнится, когда я охотился на тигра в прошлый раз, ты тоже появился только после того, как он испустил дух.
– Я торопился, как мог. Видите, никак не отдышусь после бега. А как мэм-саиб? Не пострадала?
Эмма прятала лицо у Алекса на груди и не проявляла желания рассматривать тигра. Алекс чувствовал, что она до сих пор дрожит.
– Вы пришли в себя, Эмма?
– Она подняла голову. Ее лицо было залеплено грязью и залито слезами, волосы – в полном беспорядке. Она шмыгнула носом.
– Пришла. Сама я не пострадала, но моя гордость… Простите мне мою истерику. Меня следовало бы выпороть, а не утешать.
– Всему свое время. Сначала плечо, на котором можно выплакаться, потом – порка.
Она жалобно улыбнулась:
– А где Моргана? Вы ее видели?
– Надеюсь, она благополучно прискакала в лагерь и теперь рассказывает остальным лошадям, какой ужас пережила.
– Ее поймал один из слуг, саиб, – важно сообщил Сакарам. – Она не пострадала.
– Слава Богу! – Эмма облегченно перевела дух. – И как я умудрилась рискнуть такой славной лошадью?
– Все! – погрозил пальцем Алекс. – Будет вам казниться. Предоставьте это мне: обещаю быть умелым палачом.
Он добился от нее еще одной неуверенной улыбки.
– Как вы поступите с убитым тигром? – Она опасливо покосилась на полосатую тушу.
– Сделаю из шкуры ковер для вашей комнаты в Парадайз-Вью, – ответил Алекс.
Эмма содрогнулась.
– Прошу вас, не надо! Не хочу больше видеть тигров – ни мертвых, ни живых!
– Тогда я положу шкуру у себя или в комнате сына. То-то он обрадуется! Пойдемте, Эмма. Пора возвращаться в лагерь.
Она кивнула:
– Не возражаю. Я хочу поскорее осмотреть Моргану и убедиться, что она отделалась легким испугом.
Как только зажглись факелы, Эмма издала крик возмущения:
– Почему этот бедный козленок связан? Как он блеет! Можно подумать, что ему вот-вот придет конец!
– Его конец действительно был очень близок, – сказал Алекс. – Это же приманка. Мы собирались привязать его здесь, чтобы ваш тигр нашел его.
– Но…
– Да, он бы его съел. Как видите, ваш глупый поступок спас ему жизнь. Глупость может иметь и хорошие последствия.
Глаза Эммы горели, как звезды, на залепленном грязью лице.
– В таком случае я рада, что так поступила. Какая жестокость – привязать ни в чем не повинного козленка в глухой чаще, чтобы он испуганно блеял, пока на него не набросится это чудовище! У козленка тоже есть чувства, как у нас. Вы обрекали его на страдание. Он и сейчас страдает.
– Развяжите и отпустите! – распорядился Алекс. Хорошо, что Эмме не приходилось наблюдать любимое развлечение многих молодых индийских правителей, сохранившееся с давних времен. Козленка подвешивали за задние ноги к перекладине, и юный всадник, пустив коня галопом, пытался разрубить его надвое одним ударом сабли. Чтобы научиться делать это безупречно, Алекс обрек на мучительную смерть не одного козленка! Его не раз мутило от кровавого зрелища.
Избавленный от пут козленок немного постоял на нетвердых ногах, а потом кинулся в джунгли, где на него точил уже зубы новый хищник. К счастью, Эмме не придется уже наблюдать его кончину.
– Возвращаемся в лагерь! – крикнул Алекс на урду. – Но сначала снимите с тигра шкуру.
Взяв Эмму за руку, он повел ее назад по каменной дорожке.
В эту ночь Эмме приснился сон: ее преследовал тигр – хищный зверь, как две капли воды похожий на того, от которого она чудом спаслась. Эмма забралась на полуразрушенную стену, а тигр стал прыгать, каждый раз подбираясь ближе к цели. Его прыжки становились все выше, рычание все громче.
Видя перед собой его огромные челюсти, она блеяла, как тот обреченный козленок. В тигриных глазах и мерзком дыхании читалась ее близящаяся погибель. Эмма проснулась вся в поту; ночная рубашка промокла, вся она тряслась от страха. Неужели теперь ей не придется спать спокойно? Она не сомневалась, что этот сон будет ей сниться снова и снова, как наказание за глупейший поступок.
На следующий день тигриная шкура заняла место на спине у игривой лошадки вместе с сумкой Эммы, и путешествие продолжилось. Они углубились в полные влажных испарений джунгли, дикая красота которых почти заставила Эмму забыть о недавнем страхе. Она думала, что после случившегося возненавидит джунгли как место, кишащее тиграми и пантерами, но вместо этого все получилось, как всегда у нее, наоборот: она полюбила их, хотя, конечно, не желала повторных встреч с их опасными обитателями.
В джунглях она чувствовала себя маленькой и незначительной перед роскошью и многообразием их растительного мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Сикандер! Я так перепугалась!
Она не заметила, что назвала его Сикандером. Зато он заметил. Ее плач пронзил ему сердце, как заточенная стрела. Он прижал ее к себе, слушая, как колотится ее сердце.
– Все хорошо, успокойтесь! Вы в безопасности. Тигр мертв. Бедняга! Его, наверное, ранил какой-то горе-охотник, а потом дал уйти. Вот он и превратился в людоеда, чтобы не сдохнуть с голоду.
Но она не слышала его, продолжая всхлипывать:
– Как я могла совершить такую глупость? Почему это постоянно происходит со мной?
– Постоянно? Сколько же раз вам уже доводилось дразнить хромых тигров, сидя на разрушенной стене?
– Объясните, Сикандер, почему я всегда веду себя не так, как все? Если кто-то говорит «нет», я должна обязательно сказать «да». И наоборот. Меня так и тянет противоречить, поступать наперекор, спорить, бунтовать… – Прижимаясь лицом к его шее, она бурно рыдала.
– Эмма, Эмма… – Видя, что она не собирается успокаиваться, он стал гладить ее по спине, пытаясь утешить, но ее слова запали ему в душу, найдя отклик. Как они похожи! В нем тоже силен был дух противоречия, он тоже не умещался в прокрустовом ложе общеизвестных истин. Он понимал ее боль и обиду и был таким же неприкаянным, как и она.
Бунт Эммы заключался в том, что она забиралась одна в джунгли или кидалась в реку, когда здравый смысл подсказывал этого не делать. Он тоже бунтовал, но по-своему. Отважная, прекрасная, глупая Эмма! Она создана для него, это та самая женщина, которую он всю жизнь искал. И в то же время она была способна принести ему горе, разрушить мир, который он так старательно для себя возводил. Он боялся ее, боялся даже сильнее, чем тигра-людоеда.
– Сикандер! Саиб! – На опушке появился размахивающий ружьем Сакарам. За ним бежали несколько человек; несчастный козленок был теперь привязан к шесту, с которого свисал вниз головой. – Мы слышали выстрел. Вы целы? Какой огромный тигр! Добыть такого не постыдился бы вице-король или махараджа.
Продолжая обнимать одной рукой Эмму, Алекс склонился вместе с Сакарамом над застреленным зверем.
– Ты, мой друг, как всегда, опоздал и пропустил момент моего торжества. По-моему, ты делаешь это нарочно: помнится, когда я охотился на тигра в прошлый раз, ты тоже появился только после того, как он испустил дух.
– Я торопился, как мог. Видите, никак не отдышусь после бега. А как мэм-саиб? Не пострадала?
Эмма прятала лицо у Алекса на груди и не проявляла желания рассматривать тигра. Алекс чувствовал, что она до сих пор дрожит.
– Вы пришли в себя, Эмма?
– Она подняла голову. Ее лицо было залеплено грязью и залито слезами, волосы – в полном беспорядке. Она шмыгнула носом.
– Пришла. Сама я не пострадала, но моя гордость… Простите мне мою истерику. Меня следовало бы выпороть, а не утешать.
– Всему свое время. Сначала плечо, на котором можно выплакаться, потом – порка.
Она жалобно улыбнулась:
– А где Моргана? Вы ее видели?
– Надеюсь, она благополучно прискакала в лагерь и теперь рассказывает остальным лошадям, какой ужас пережила.
– Ее поймал один из слуг, саиб, – важно сообщил Сакарам. – Она не пострадала.
– Слава Богу! – Эмма облегченно перевела дух. – И как я умудрилась рискнуть такой славной лошадью?
– Все! – погрозил пальцем Алекс. – Будет вам казниться. Предоставьте это мне: обещаю быть умелым палачом.
Он добился от нее еще одной неуверенной улыбки.
– Как вы поступите с убитым тигром? – Она опасливо покосилась на полосатую тушу.
– Сделаю из шкуры ковер для вашей комнаты в Парадайз-Вью, – ответил Алекс.
Эмма содрогнулась.
– Прошу вас, не надо! Не хочу больше видеть тигров – ни мертвых, ни живых!
– Тогда я положу шкуру у себя или в комнате сына. То-то он обрадуется! Пойдемте, Эмма. Пора возвращаться в лагерь.
Она кивнула:
– Не возражаю. Я хочу поскорее осмотреть Моргану и убедиться, что она отделалась легким испугом.
Как только зажглись факелы, Эмма издала крик возмущения:
– Почему этот бедный козленок связан? Как он блеет! Можно подумать, что ему вот-вот придет конец!
– Его конец действительно был очень близок, – сказал Алекс. – Это же приманка. Мы собирались привязать его здесь, чтобы ваш тигр нашел его.
– Но…
– Да, он бы его съел. Как видите, ваш глупый поступок спас ему жизнь. Глупость может иметь и хорошие последствия.
Глаза Эммы горели, как звезды, на залепленном грязью лице.
– В таком случае я рада, что так поступила. Какая жестокость – привязать ни в чем не повинного козленка в глухой чаще, чтобы он испуганно блеял, пока на него не набросится это чудовище! У козленка тоже есть чувства, как у нас. Вы обрекали его на страдание. Он и сейчас страдает.
– Развяжите и отпустите! – распорядился Алекс. Хорошо, что Эмме не приходилось наблюдать любимое развлечение многих молодых индийских правителей, сохранившееся с давних времен. Козленка подвешивали за задние ноги к перекладине, и юный всадник, пустив коня галопом, пытался разрубить его надвое одним ударом сабли. Чтобы научиться делать это безупречно, Алекс обрек на мучительную смерть не одного козленка! Его не раз мутило от кровавого зрелища.
Избавленный от пут козленок немного постоял на нетвердых ногах, а потом кинулся в джунгли, где на него точил уже зубы новый хищник. К счастью, Эмме не придется уже наблюдать его кончину.
– Возвращаемся в лагерь! – крикнул Алекс на урду. – Но сначала снимите с тигра шкуру.
Взяв Эмму за руку, он повел ее назад по каменной дорожке.
В эту ночь Эмме приснился сон: ее преследовал тигр – хищный зверь, как две капли воды похожий на того, от которого она чудом спаслась. Эмма забралась на полуразрушенную стену, а тигр стал прыгать, каждый раз подбираясь ближе к цели. Его прыжки становились все выше, рычание все громче.
Видя перед собой его огромные челюсти, она блеяла, как тот обреченный козленок. В тигриных глазах и мерзком дыхании читалась ее близящаяся погибель. Эмма проснулась вся в поту; ночная рубашка промокла, вся она тряслась от страха. Неужели теперь ей не придется спать спокойно? Она не сомневалась, что этот сон будет ей сниться снова и снова, как наказание за глупейший поступок.
На следующий день тигриная шкура заняла место на спине у игривой лошадки вместе с сумкой Эммы, и путешествие продолжилось. Они углубились в полные влажных испарений джунгли, дикая красота которых почти заставила Эмму забыть о недавнем страхе. Она думала, что после случившегося возненавидит джунгли как место, кишащее тиграми и пантерами, но вместо этого все получилось, как всегда у нее, наоборот: она полюбила их, хотя, конечно, не желала повторных встреч с их опасными обитателями.
В джунглях она чувствовала себя маленькой и незначительной перед роскошью и многообразием их растительного мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101