О каком спасении команд после артиллерийского боя говорят господа командиры? Они видели, во что превратились все гребные суда "Варяга" после прорыва? Дуршлаг дуршлагом, на них и кошке было не спастись, не то что команде. А ведь тонуть крейсер и не думал. А получи он дозу снарядов, достаточную для его утопления, что тогда от шлюпок осталось бы? При долгом артиллерийском бое при нынешних японских снарядах гребные суда на борту - балласт и лишнее дерево, источник щепок и пожаров. Все это или сгорит, или будет продырявлено в сотне мест еще до того, как утонет сам крейсер.
Оставив собрание утрясать и согласовывать дальнейшее расписание работ, Руднев умчался в море на "Богатыре", откуда спустя пару часов вернулся с повеселевшим лейтенантом Гревеницем и новой системой организации орудийного огня.
С одной стороны - сделано большое дело, в оставленной Карпышевым реальности систему пристрелки Гревинца довели до практического использования только после войны. С другой… Не было никакой необходимости при наличие на дежурстве "Громобоя" с разведенными парами срывать в море "Богатыря". Да и оставлять собрание на середине для старшего начальника неприемлимо. В общем, дикая смесь гениальности, в основном благоприобретенной за счет послезнания, и дилетантства.
Разрешив на время проблему перевооружения "нормальных" крейсеров отряда, Руднев удивил всех, с еще большим рвением занявшись созданием новых вспомогательных крейсеров. Во первых, "Лена" отремонтирована настолько2, насколько это было возможно при ограниченных возможностях Владивостокского порта, и довооружена, благо, водоизмещение позволяло. Кроме того, он нанес визит капитану "Мари-Анны" и сделал ему предложение, от которого тот не мог отказаться. В результате команда "Мари-Анны" отправилась в Европу на поезде вместе с бывшим капитаном, он же бывший владелец судна. Капитан стал на несколько сотен тысяч фунтов богаче, но судовладельцем быть перестал. Продажа была взаимовыгодна - капитан продал довольно старый угольщик по почти полуторной цене, а Руднев получил дополнительный пароход для переоборудования во вспомогательный крейсер в нужном месте в нужное время. Оригинально решился вопрос о ее капитане. Капитонов Сергей Владимирович, бывший капитан "Сунгари", напросился к Рудневу и слезно стал просить его освободить его от командования нового "Сунгари". Одно дело довести корабль из пункта А в пункт Б, но командовать крейсером в бою…
– Всеволод Федорович. Богу - богово, кесарю - кесарево, а мне, капитану трампа - трампово. Я еще не дорос и не уверен, что когда-либо дорасту до командования броненосным линейным кораблем. Я готов выполнять любую работу, связанную с транспортами, но от командованиея крейсером в бою - увольте. Поверьте - я не боюсь попасть под обстрел, я боюсь, что мое абсолютное незнание военно-морского дела может привести к катастрофе, в которой к тому же пострадаю не только я, но и полтысячи экипажа моего корабля, а может, и не только моего. Я не могу командовать людьми, когда сам не знаю всего того, чем они занимаются.
"Черт, как про меня ведь говорит…", - пронеслось в голове Карпышева, - "если кто его и может понять на все сто, то это я".
– Хорошо, Сергей Владимирович, если вы и правда уверены, что броненосный крейсер в линейном бою - это пока не для вас, то мы подыщем вам работенку по профилю. Вы японские порты хорошо знаете?
– Ну, на "Сунгари" приходилось хаживать в Нагасаки, Хакодате и в Йокогаму, а что собственно? Нам туда до конца войны путь заказан.
– Да мне надо, чтобы вы туда ночью тишком с десяток подарочков доставили, типа того, что "Сунгари" на части разнес… Ну а по пути будете ловить японских купцов и проверять всех остальных, кто вам на дороге попадется…
Третьим крейсером-купцом3 стала "Оклахома", дошедшая наконец до Владивостока и реквизированная по решению призового суда за перевозку контрабанды. Командовать ей остался уже привыкший к пароходу лейтенант Бирилев с "Корейца". Впрочем - теперь уже капитан второго ранга, дождь наград и повышений не обошел стороной и его. Каждый пароход получал по четыре старых шестидюймовки, последние вместе с расчетами были реквизированы из береговой обороны. Радости поручиков и нижних чинов из обслуги орудий не было предела - теперь у них тоже был шанс откусить свой кусок японского пирога, а не только завистливо смотреть на счастливых матросов с "Варяга" и "Корейца". Сухопутное начальство, после обещанной Рудневым доли в трофеях, тоже подозрительно быстро нашло лазейку в законодательстве и отпустило своих людей и орудия на охоту с благославлением. Орудия ставились на нос, корму и по одному на каждый борт. Кроме этого каждый пароход получал по три семидесятипятимиллиметровки и по одному минному аппарату на каждый борт, орудия и минные аппараты с расчетами все одно снимались с крейсеров.
После проведенного в пожарном порядке переоборудования (все работы тут же, на месте, оплачивались наличными лично Рудневым из его доли "призовых", который брал долгие и нудные расчеты с казной на себя) крейсера были готовы к выходу в море через десять дней. Задачи они получили, исходя из своих характеристик - быстрая "Лена" должна была сбегать к Цусимскому проливу, где ей вменялось в обязанность досматривать, арестовывать и топить все японские пароходы, особо акцентируясь на судах с военными грузами для армии в Корее. Медлительные "Оклахома", переименованная в "Неву", и "Мари-Анна", теперь "Обь", направлялись к тихоокеанскому побережью Японии. Кроме охоты за транспортами каждому из них были поставлены задачи по обстрелу побережья. Ну и на всякий случай они получили по дюжине мин с приказом вывалить их в водах японских портов, если предоставится шанс. Любой пароход, который можно было переооборудовать в еще один крейсер, подлежал отправке во Владивосток. То же относилось к угольщикам и судам с ценным грузом. Остальные японские и пойманные на контрабанде транспорта подлежали немедленному утоплению. То же относилось к рыболовецким шхунам. Самодвижущиеся мины разрешалось использовать только при утоплении транспортов с военными грузами при отсутствии времени на закладку подрывных зарядов и против боевых кораблей японского флота, если от последних не удастся оторваться. За несколько дней до выхода крейсеров в море в Питер полетела шифровка Вадику - на будущих колебаниях акций страховых компаний тоже можно было попытаться сыграть. Каждый выход из Владивостока и возвращение вспомогательных крейсеров обратно их сопровождали все боеспособные крейсера отряда, пока это были "Россия", "Громобой" и "Богатырь". "Варяг" все еще стоял в доке, а на "Рюрике" велись работы по переоборудованию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Оставив собрание утрясать и согласовывать дальнейшее расписание работ, Руднев умчался в море на "Богатыре", откуда спустя пару часов вернулся с повеселевшим лейтенантом Гревеницем и новой системой организации орудийного огня.
С одной стороны - сделано большое дело, в оставленной Карпышевым реальности систему пристрелки Гревинца довели до практического использования только после войны. С другой… Не было никакой необходимости при наличие на дежурстве "Громобоя" с разведенными парами срывать в море "Богатыря". Да и оставлять собрание на середине для старшего начальника неприемлимо. В общем, дикая смесь гениальности, в основном благоприобретенной за счет послезнания, и дилетантства.
Разрешив на время проблему перевооружения "нормальных" крейсеров отряда, Руднев удивил всех, с еще большим рвением занявшись созданием новых вспомогательных крейсеров. Во первых, "Лена" отремонтирована настолько2, насколько это было возможно при ограниченных возможностях Владивостокского порта, и довооружена, благо, водоизмещение позволяло. Кроме того, он нанес визит капитану "Мари-Анны" и сделал ему предложение, от которого тот не мог отказаться. В результате команда "Мари-Анны" отправилась в Европу на поезде вместе с бывшим капитаном, он же бывший владелец судна. Капитан стал на несколько сотен тысяч фунтов богаче, но судовладельцем быть перестал. Продажа была взаимовыгодна - капитан продал довольно старый угольщик по почти полуторной цене, а Руднев получил дополнительный пароход для переоборудования во вспомогательный крейсер в нужном месте в нужное время. Оригинально решился вопрос о ее капитане. Капитонов Сергей Владимирович, бывший капитан "Сунгари", напросился к Рудневу и слезно стал просить его освободить его от командования нового "Сунгари". Одно дело довести корабль из пункта А в пункт Б, но командовать крейсером в бою…
– Всеволод Федорович. Богу - богово, кесарю - кесарево, а мне, капитану трампа - трампово. Я еще не дорос и не уверен, что когда-либо дорасту до командования броненосным линейным кораблем. Я готов выполнять любую работу, связанную с транспортами, но от командованиея крейсером в бою - увольте. Поверьте - я не боюсь попасть под обстрел, я боюсь, что мое абсолютное незнание военно-морского дела может привести к катастрофе, в которой к тому же пострадаю не только я, но и полтысячи экипажа моего корабля, а может, и не только моего. Я не могу командовать людьми, когда сам не знаю всего того, чем они занимаются.
"Черт, как про меня ведь говорит…", - пронеслось в голове Карпышева, - "если кто его и может понять на все сто, то это я".
– Хорошо, Сергей Владимирович, если вы и правда уверены, что броненосный крейсер в линейном бою - это пока не для вас, то мы подыщем вам работенку по профилю. Вы японские порты хорошо знаете?
– Ну, на "Сунгари" приходилось хаживать в Нагасаки, Хакодате и в Йокогаму, а что собственно? Нам туда до конца войны путь заказан.
– Да мне надо, чтобы вы туда ночью тишком с десяток подарочков доставили, типа того, что "Сунгари" на части разнес… Ну а по пути будете ловить японских купцов и проверять всех остальных, кто вам на дороге попадется…
Третьим крейсером-купцом3 стала "Оклахома", дошедшая наконец до Владивостока и реквизированная по решению призового суда за перевозку контрабанды. Командовать ей остался уже привыкший к пароходу лейтенант Бирилев с "Корейца". Впрочем - теперь уже капитан второго ранга, дождь наград и повышений не обошел стороной и его. Каждый пароход получал по четыре старых шестидюймовки, последние вместе с расчетами были реквизированы из береговой обороны. Радости поручиков и нижних чинов из обслуги орудий не было предела - теперь у них тоже был шанс откусить свой кусок японского пирога, а не только завистливо смотреть на счастливых матросов с "Варяга" и "Корейца". Сухопутное начальство, после обещанной Рудневым доли в трофеях, тоже подозрительно быстро нашло лазейку в законодательстве и отпустило своих людей и орудия на охоту с благославлением. Орудия ставились на нос, корму и по одному на каждый борт. Кроме этого каждый пароход получал по три семидесятипятимиллиметровки и по одному минному аппарату на каждый борт, орудия и минные аппараты с расчетами все одно снимались с крейсеров.
После проведенного в пожарном порядке переоборудования (все работы тут же, на месте, оплачивались наличными лично Рудневым из его доли "призовых", который брал долгие и нудные расчеты с казной на себя) крейсера были готовы к выходу в море через десять дней. Задачи они получили, исходя из своих характеристик - быстрая "Лена" должна была сбегать к Цусимскому проливу, где ей вменялось в обязанность досматривать, арестовывать и топить все японские пароходы, особо акцентируясь на судах с военными грузами для армии в Корее. Медлительные "Оклахома", переименованная в "Неву", и "Мари-Анна", теперь "Обь", направлялись к тихоокеанскому побережью Японии. Кроме охоты за транспортами каждому из них были поставлены задачи по обстрелу побережья. Ну и на всякий случай они получили по дюжине мин с приказом вывалить их в водах японских портов, если предоставится шанс. Любой пароход, который можно было переооборудовать в еще один крейсер, подлежал отправке во Владивосток. То же относилось к угольщикам и судам с ценным грузом. Остальные японские и пойманные на контрабанде транспорта подлежали немедленному утоплению. То же относилось к рыболовецким шхунам. Самодвижущиеся мины разрешалось использовать только при утоплении транспортов с военными грузами при отсутствии времени на закладку подрывных зарядов и против боевых кораблей японского флота, если от последних не удастся оторваться. За несколько дней до выхода крейсеров в море в Питер полетела шифровка Вадику - на будущих колебаниях акций страховых компаний тоже можно было попытаться сыграть. Каждый выход из Владивостока и возвращение вспомогательных крейсеров обратно их сопровождали все боеспособные крейсера отряда, пока это были "Россия", "Громобой" и "Богатырь". "Варяг" все еще стоял в доке, а на "Рюрике" велись работы по переоборудованию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91