Я шагал по одуванчикам, клеверу, траве-недотроге и разглядывал, что за образ жизни у маленьких живых существ. Лимонницы и капустницы садились на цветущую глухую крапиву и львиный зев, маленькие красные жучки мужественно взбирались вверх по волоскам стеблей в зарослях жгучей крапивы. Стрекозы с голубыми крылышками, привлеченные, очевидно, близостью воды, стремительно носились туда-сюда. Маленьким ящеркам удалось увести меня от моих проблем еще дальше. Ящерки бегали по нагретым камням. К ним без труда можно было подойти очень близко. Меня восхищало, как они открывали свою маленькую пасть и что-то там медленно пережевывали. На шее под нижней челюстью я даже заметил размеренное движение взад и вперед складок переливчатой кожи. Мирное соседствование растений, животных и людей напомнило мне уроки Закона Божьего в начальной школе. Книжка с благостными рассказами должна была помочь нам понять Бога и рай на земле. В этой книжке были чудесные рисунки о совместной жизни зверей и людей. Именно эти рисунки нравились мне больше всего, много лет подряд я вновь и вновь рассматривал их. Огромные львы лежали, отдыхая, в траве в окружении львиной семьи. Мимо людей проходили изящные серны и смотрели, как расчесывают длинные волосы юные девы. Леопарды расположились на пикник рядом с седыми задумчивыми старцами. Белый медведь склонился над младенцем, даже не помышляя разорвать его на части. В текстах к этим картинкам говорилось, что такой идеальный мир воцарится на земле между всеми живущими на ней божьими тварями, когда наступит Царство Божье. И хотя я, восьмилетний, не знал, что такое Царство Божье, картинкам я верил. Я принялся ходить время от времени на берег реки и смотреть, не наступило ли уже Царство Божье. Но каждый раз, когда я приходил, я или вообще ничего не видел, или видел то, как несколько мальчишек постарше стреляли из рогаток по воробьям или втыкали лягушкам соломинки в брюхо и надували их, пока они не лопнут. Это мало было похоже на мир среди всех живущих, напротив, это была самая обыкновенная война, а с ней я уже давно был знаком. Вдруг я услышал шум мотора другого судна. Это был прогулочный пароход, медленно двигавшийся по течению вверх. Он был битком забит пассажирами, отправившимися днем на речную прогулку, некоторые из них махали мне. Несколько секунд я колебался, а потом отбросил стеснение и помахал в ответ. Люди сидели на верхней палубе тесно друг к другу. Картина была такой впечатляющей, словно действительно наступило Божье Царство. Я махал и махал и все думал, почему медленное продвижение парохода, забитого людьми, представлялось мне такой прекрасной картиной. Чувство прекрасного рождалось из красоты, исходившей то ли от равномерности движения проплывающего мимо парохода, то ли она выпархивала из пестрых флажков, мелькавших над головами пассажиров. Красота могла, конечно, выплескиваться плавными волнами, расходившимися вправо и влево от носа парохода и бесшумно прибивавшимися к берегам. Возможно также, что ее создавал негромкий шум мягко постукивающего мотора. Последний вариант произвел на меня самое глубокое впечатление. Следуя этому выводу, красота была общей принадлежностью всех пассажиров. Она родилась из безмятежной радости тех, кто, никуда не торопясь, расточительно тратил свое время. Я все еще махал пассажирам, но теперь уже в полном восторге от тех, кто сумел познать и оценить основы прекрасного. Когда пароход уже практически скрылся вдали, желание самостоятельной беспечной траты времени перекинулось на мое внутреннее состояние. Я испытывал такие чувства, какие не мог выразить словами. Душевный подъем был необычайно сильным, поскольку пришелся на самое нужное время, попав в самую точку, я должен все время прислушиваться к своей жизни. Мне следует так долго вслушиваться и всматриваться в окружающую действительность, какова будет на то потребность души. Вслушиваясь в окружающие меня предметы и явления, я не впаду в высокомерие. Из чувства благодарности я какое-то время шел в быстром темпе по берету вслед за удаляющимся пароходом. Несколько ребятишек на задней палубе смеялись над взрослым дядей, бежавшим по тропинке на берегу за пароходом, как за трамваем. Я задумал написать в ближайшее время при первой же возможности маленький рассказик о том. что я пережил. И лишь густой тростник на берегу удержал меня от того, чтобы идти берегом дальше параллельно с пароходом. Я повернул назад и пошел в город. Я шел и думал: все, что тебе нужно, это – женщина, квартира, роман. На обороте конверта я записал все пять вариантов, лежащих в основе того, почему проплывавший мимо пароход показался мне прекрасным. И вдруг я понял – решение принято. Я не буду пока менять свою жизненную ситуацию и не приму предложение Хердегена. Я по-прежнему останусь внештатным репортером, злополучным учеником и хорошо оплачиваемым старшим рабочим. Когда-нибудь потом я лучше пойму, что надо было делать, а что нет. А до той поры мне надо набраться духу тратить время без спешки и вслушиваться в себя самого во все преходящие времена.
С момента, как я стал старшим рабочим, прокурист оставил меня в покое. За мной никто больше не наблюдал. Если разгрузка или погрузка вагона была закончена, я забирался на какое-то время за ящики и коробки и обмозговывал картины и образы, которые только что видел. Здесь мне не нужно было (как в конторе) изображать деловитость и ежесекундную занятость. Вербовка поденщиков тоже не внушала мне больше страха. Чаще всего мне удавалось избежать тягостной процедуры отбора рабочих. Я входил в помещение, где все они сидели в ожидании, и говорил первым попавшимся мне на глаза, куда они должны явиться. Меньше чем за две минуты вербовка была закончена. Я привык к этой процедуре так же, как к появлению в цеху «А» каждое утро странной кошки. Кто-то обрезал ей уши. Грузчики, видевшие ее в первый раз, в страхе разбегались. Но кошка появлялась каждое утро, грузчики привыкали и уже не отворачивались. Водитель автопогрузчика с вильчатым захватом ставил каждое утро блюдечко с молоком, кошка лакала, и люди забывали, что у нее когда-то были уши.
8 глава
– Пожалуйста, еще раз, – не понял он, – вы хотите пройти у нас стажировку или нет?
Пока он говорил, он между делом напечатал еще одну-две фразы, что всегда чрезвычайно поражало меня.
– Вы не хотите переходить к нам, – сделал он наконец сам правильный вывод. – Вы хотите закончить свою учебу.
– Именно так, – подтвердил я, – надеюсь, вы меня понимаете.
– Ну конечно, – ответил Хердеген. – Сколько времени это еще у вас займет?
– По меньшей мере три года, – предположил я.
– Газета никуда от вас не денется, – заверил Хердеген.
– Это не мешает знать, – отреагировал я и сам удивился своей высокопарности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39