Можно было упереться рогом и через крытку этого избежать – дополнительный срок – ерунда, пересмотрят дело по вновь открывшимся обстоятельствам («свадебные» фото– и киносъёмка решат вопрос в нужную сторону), но взыграло ретивое: так – значит так! Ноги растут из недр Службы, это очевидно, разведка донесла ему о незнакомце из Бабилона, курирующем следствие… Они, стало быть, не оставили его своим вниманием… Ничего, придёт пора – и до кого-нибудь из них дотянемся, главное – в живых остаться. Гек экстренно свалился в тюремную больничку с сердечным приступом, адвокаты тянули время апелляциями, люди Гека, устилая путь наличными, ринулись вносить все возможные коррективы в кадровую расстановку на пересылках и на двадцать шестом спецу. На самый спец удалось перебросить троих сидельцев, на которых можно было как-то рассчитывать. Этого было мало, недопустимо мало, но Гек решил: управлюсь… Или сдохну…
Не так давно Дэниел Доффер скромно отпраздновал своё сорокалетие в кругу родных и немногочисленных близких. Из друзей и сослуживцев приглашены были только его заместитель Эли Муртез с женой и вдовец-пенсионер Игнацио Кроули, предшественник Доффера на посту главы Службы. В тот вечер никаким деловым разговорам ходу не было, только ели, умеренно пили и чинно танцевали при свечах под музыку прославленного струнного квартета, лучшего в стране.
В разгар вечера прибыл спецкурьер от Господина Президента с секретным пакетом. Дэнни принял пакет, расписался где положено, вскрыл его и тотчас был пожалован генерал-полковником – подарок от Самого. Нет служебных тайн в подлунном мире: получаса не прошло после очередного подтверждения того, что Доффер по-прежнему в фаворе, как закричали телефоны… Министр обороны, опытный царедворец, но плохой вояка, пробился первым. За ним отметился премьер-министр, за ним глава Конторы – другой любимчик Господина Президента, противовес и явный недруг Дэнни, за ним Генеральный прокурор, далее начальник президентской гвардии – нейтральный, но очень опасный генерал-майор, не по чину влиятельный, всякие иные бонзы, помельче рангом…
Миг торжества вскоре вновь сменился буднями, работы меньше не стало – жизнь продолжалась. Дэнни несколько утратил гибкость и порывистость в движениях, но сохранил армейскую осанку и почти прежнюю талию, плечи округлились и стали шире, крупная голова прямо сидела на мощной шее – он был в самом расцвете лет. Эли, его друг и соратник, был всего на год старше, но смотрелся далеко не так внушительно – мешали этому мешочки под глазами, брюшко над брючным ремнём, покатые плечи, вислый нос, который с годами не становился меньше. Но Эли некогда было заниматься своей внешностью, он круглосуточно работал, самолично курируя десяток самых тяжёлых направлений. Даже дома, на отдыхе, он не мог отрешиться от работы и мысленно был там, в Службе… Дэнни сделал его генерал-майором, своим первым замом, оградил, насколько сумел, от подковерных интриг, но взамен валил на него новые и новые дела, не давая продыху и пощады. Он и сам от работы не бегал, так же тянул воз с утра до ночи – шесть, а то и семь раз в неделю, – но тут была существенная разница: кроме некоторых персональных заданий от Адмирала, Дэнни волен был определять, над чем работать дальше, Эли же редко выдумывал себе тему – принимал к производству готовые. Но линия Ларея была одним из немногих исключений, когда Муртез забросил себе на горб дополнительное дело по собственной воле. Инициатором в своё время выступил Доффер, да закрутился в водовороте придворных интриг, почти забыв про странного урку с легендами вместо прошлого. А Муртез – нет: от всего связанного с этим Лареем веяло неким… чем-то таким, от чего к любопытству примешивается озноб, словно смотришь вниз с балкона сотого этажа…
Суббота – короткий день в ведомстве Доффера: притихли коридоры, секретари (всегда мужчины на этом этаже) доложились по-военному и на собственных моторах отчалили отдыхать, уборщицы шкрябали швабрами по коридорам – в кабинетах убирались под доглядом режимника-майора специальные, многократно процеженные унтеры, но их время ещё не настало. Муртез запер собственный кабинет и теперь, как всегда, полулежал в кресле напротив своего друга и начальника, генерал-полковника господина Дэниела Доффера. Доффер, даже угнездившись в уютном кресле, сидел упруго и чётко, руки на подлокотниках, слегка расставленные ноги – одна возле другой, согнутые в коленях под строгим углом в девяносто градусов.
– …Хрен его поймёт, Эли, уж не знаю, что и подумать. Как ты и просил, я надавил на Контору и суд, но – тяжело проворачивалось, не ожидал, честно говоря. В глаза – улыбки, полное понимание, тут же руку на телефон и все такое прочее, но… Подспудное противодействие было очень сильно, Эли, и если бы не вмешательство Генерального прокурора… Это Жирный (генерал-полковник Сабборг, министр внутренних дел) под меня копает, иначе – как объяснить? А может, это Ларей якшается с Конторой? И какая разница – где ему сидеть? Ларей не мог направлять все эти дела?
Муртез помолчал несколько секунд, вперился в потолок:
– Вряд ли. Он на нарах в это время куковал. Сам факт того, что он прихвачен вдалеке от дома по идиотскому делу, о многом говорит, но говорит, к сожалению, иероглифами, которые надо очень долго расшифровывать.
– Расшифровал?
– Частично. Мне, к примеру, ясно, что он сам полез за решётку, причём в «Пентагоне» сидеть не захотел. Что у него в банде творится – неизвестно, то есть почти полностью, разве только косвенно, из сопредельных структур новости приходят. Темп резни сбавлен на порядок, его люди, по слухам, завоевали территории и разделились на несколько структур. Во главе каждой – новый царь, по-ихнему – Дядька. И в новой иерархии Ларею места не нашлось. Как развал Римской империи, но при живом Цезаре. Видимо, платой за мир стало низложение господина Ларея с последующей головой на блюде. Такова основная версия наших аналитиков. Иначе не укладывается его поведение в рамки здоровой психики. Косвенное подтверждение утраты Лареем своих позиций служит и прохладное поведение на суде адвокатов из конюшни Малоуна – те могли бы развалить дело по формальным признакам, я следил за процессом…
– А на фига тебе оно надо, это дело и сам Ларей в придачу, Эли?
– Вот фишка! Помнишь, я сам тебе задавал этот вопрос – слово в слово? Что ты мне ответил тогда?
– Ну, что?
– Что сам не знаешь, авось пригодится – держать криминал на коротком поводке…
– Давно это было, у меня иных забот по горло… И я, кстати, задавался тем же вопросом в адрес папаши Кроули, было дело… Так, говоришь, не в самом Ларее суть затяжки в приговоре?
– Я ничего этого не говорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248
Не так давно Дэниел Доффер скромно отпраздновал своё сорокалетие в кругу родных и немногочисленных близких. Из друзей и сослуживцев приглашены были только его заместитель Эли Муртез с женой и вдовец-пенсионер Игнацио Кроули, предшественник Доффера на посту главы Службы. В тот вечер никаким деловым разговорам ходу не было, только ели, умеренно пили и чинно танцевали при свечах под музыку прославленного струнного квартета, лучшего в стране.
В разгар вечера прибыл спецкурьер от Господина Президента с секретным пакетом. Дэнни принял пакет, расписался где положено, вскрыл его и тотчас был пожалован генерал-полковником – подарок от Самого. Нет служебных тайн в подлунном мире: получаса не прошло после очередного подтверждения того, что Доффер по-прежнему в фаворе, как закричали телефоны… Министр обороны, опытный царедворец, но плохой вояка, пробился первым. За ним отметился премьер-министр, за ним глава Конторы – другой любимчик Господина Президента, противовес и явный недруг Дэнни, за ним Генеральный прокурор, далее начальник президентской гвардии – нейтральный, но очень опасный генерал-майор, не по чину влиятельный, всякие иные бонзы, помельче рангом…
Миг торжества вскоре вновь сменился буднями, работы меньше не стало – жизнь продолжалась. Дэнни несколько утратил гибкость и порывистость в движениях, но сохранил армейскую осанку и почти прежнюю талию, плечи округлились и стали шире, крупная голова прямо сидела на мощной шее – он был в самом расцвете лет. Эли, его друг и соратник, был всего на год старше, но смотрелся далеко не так внушительно – мешали этому мешочки под глазами, брюшко над брючным ремнём, покатые плечи, вислый нос, который с годами не становился меньше. Но Эли некогда было заниматься своей внешностью, он круглосуточно работал, самолично курируя десяток самых тяжёлых направлений. Даже дома, на отдыхе, он не мог отрешиться от работы и мысленно был там, в Службе… Дэнни сделал его генерал-майором, своим первым замом, оградил, насколько сумел, от подковерных интриг, но взамен валил на него новые и новые дела, не давая продыху и пощады. Он и сам от работы не бегал, так же тянул воз с утра до ночи – шесть, а то и семь раз в неделю, – но тут была существенная разница: кроме некоторых персональных заданий от Адмирала, Дэнни волен был определять, над чем работать дальше, Эли же редко выдумывал себе тему – принимал к производству готовые. Но линия Ларея была одним из немногих исключений, когда Муртез забросил себе на горб дополнительное дело по собственной воле. Инициатором в своё время выступил Доффер, да закрутился в водовороте придворных интриг, почти забыв про странного урку с легендами вместо прошлого. А Муртез – нет: от всего связанного с этим Лареем веяло неким… чем-то таким, от чего к любопытству примешивается озноб, словно смотришь вниз с балкона сотого этажа…
Суббота – короткий день в ведомстве Доффера: притихли коридоры, секретари (всегда мужчины на этом этаже) доложились по-военному и на собственных моторах отчалили отдыхать, уборщицы шкрябали швабрами по коридорам – в кабинетах убирались под доглядом режимника-майора специальные, многократно процеженные унтеры, но их время ещё не настало. Муртез запер собственный кабинет и теперь, как всегда, полулежал в кресле напротив своего друга и начальника, генерал-полковника господина Дэниела Доффера. Доффер, даже угнездившись в уютном кресле, сидел упруго и чётко, руки на подлокотниках, слегка расставленные ноги – одна возле другой, согнутые в коленях под строгим углом в девяносто градусов.
– …Хрен его поймёт, Эли, уж не знаю, что и подумать. Как ты и просил, я надавил на Контору и суд, но – тяжело проворачивалось, не ожидал, честно говоря. В глаза – улыбки, полное понимание, тут же руку на телефон и все такое прочее, но… Подспудное противодействие было очень сильно, Эли, и если бы не вмешательство Генерального прокурора… Это Жирный (генерал-полковник Сабборг, министр внутренних дел) под меня копает, иначе – как объяснить? А может, это Ларей якшается с Конторой? И какая разница – где ему сидеть? Ларей не мог направлять все эти дела?
Муртез помолчал несколько секунд, вперился в потолок:
– Вряд ли. Он на нарах в это время куковал. Сам факт того, что он прихвачен вдалеке от дома по идиотскому делу, о многом говорит, но говорит, к сожалению, иероглифами, которые надо очень долго расшифровывать.
– Расшифровал?
– Частично. Мне, к примеру, ясно, что он сам полез за решётку, причём в «Пентагоне» сидеть не захотел. Что у него в банде творится – неизвестно, то есть почти полностью, разве только косвенно, из сопредельных структур новости приходят. Темп резни сбавлен на порядок, его люди, по слухам, завоевали территории и разделились на несколько структур. Во главе каждой – новый царь, по-ихнему – Дядька. И в новой иерархии Ларею места не нашлось. Как развал Римской империи, но при живом Цезаре. Видимо, платой за мир стало низложение господина Ларея с последующей головой на блюде. Такова основная версия наших аналитиков. Иначе не укладывается его поведение в рамки здоровой психики. Косвенное подтверждение утраты Лареем своих позиций служит и прохладное поведение на суде адвокатов из конюшни Малоуна – те могли бы развалить дело по формальным признакам, я следил за процессом…
– А на фига тебе оно надо, это дело и сам Ларей в придачу, Эли?
– Вот фишка! Помнишь, я сам тебе задавал этот вопрос – слово в слово? Что ты мне ответил тогда?
– Ну, что?
– Что сам не знаешь, авось пригодится – держать криминал на коротком поводке…
– Давно это было, у меня иных забот по горло… И я, кстати, задавался тем же вопросом в адрес папаши Кроули, было дело… Так, говоришь, не в самом Ларее суть затяжки в приговоре?
– Я ничего этого не говорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248