Ты усваиваешь то, чему тебя учат – а это уж и вовсе неслыханно. Я уже начал было питать надежду, что, в кои-то веки, обнаружил в столь юной девице усердие, необходимое для истинного музыканта, истинного арфиста! И я даже почувствовал, что способен извлечь из тебя настоящий голос… – Неожиданно кулак мастера, как кувалда, обрушился на письменный стол, так что тот подскочил на своих ножках, а вместе с ним и Менолли. – Но даже я бессилен что-нибудь сделать, если тебя нет со мной!
– Но Сильвина сказала…
– Сильвина – замечательная женщина. Без нее все пришло бы в полное запустение, – еще не остыв, вскричал мастер Шоганар. – К тому же, она отличный музыкант… как, ты не знала? Тогда тебе, девочка моя, нужно послушать, как она поет… Но! – его голос снова угрожающе громыхнул, а необъятный живот подпрыгнул, хотя все остальное тело сохраняло полную неподвижность. – Я полагал, что доступно объяснил: ты обязана являться ко мне, что бы ни случилось, каждый день без исключений!
– Да, мой господин!
– Тогда… – его голос приобрел обычное звучание, – начнем с дыхания.
Менолли едва поборола искушение хихикнуть. Ей удалось справиться со смехом, набрав в грудь побольше воздуха. Скоро, увлекшись уроком, она забыла обо всем.
Когда мастер Шоганар отпустил ее, не преминув напомнить, чтобы она больше не вздумала опаздывать – правда, не завтра, поскольку завтра выходной, а он, как никто другой, заслужил отдых, а послезавтра – группы мальчишек уже возвращались после работы. И, что удивительно, многие здоровались с Менолли, когда она пробегала мимо них, спеша вернуться к драгоценным яйцам. Девочка отвечала на приветствия, еще путая имена и лица, но на сердце у нее стало тепло от их дружелюбных улыбок. Поднимаясь через две ступеньки наверх, она гадала: может быть, мальчишки прознали о вчерашнем ночном происшествии? Наверное. Новости в Цехе распространяются быстрее, чем налетают Нити.
Ступив на верхнюю площадку, девочка услышала негромкий перебор гитарных струн. Она замедлила шаг и все равно появилась в комнате Главного арфиста запыхавшись – совсем как Сибел. Он поднял голову, понимающе улыбнулся и, желая успокоить девочку, показал на письменный стол. Там, не спуская глаз с юноши, уютно свернулись файры.
– Как видишь, недостатка в слушателях у меня не было. Правда неизвестно, понравилась ли им моя музыка.
– Понравилась, – улыбнулась Менолли. Девочка протянула руку, и Красотка немедленно подлетела к ней. – Взгляни, у них все видно по глазам. Сейчас главный оттенок – зеленый, а это значит, что они довольны и собираются вздремнуть. Красный цвет означает голод, голубой и зеленый – все в порядке, белый – опасность, а желтый – страх. Ну, а скорость вращения глаз говорит о том, насколько сильно то или иное чувство.
– А что можно сказать про него? – Сибел показал на Лентяя, у которого глаза были прикрыты матовой пленкой.
– Не зря же его зовут Лентяем!
– Но я играл вовсе не колыбельную!
– Он всегда такой, если только не голоден. Вот, полюбуйся, – Менолли сняла файра со стола и посадила Сибелу на руку. Юноша замер. – Почеши ему надбровья, погладь изнанку крыльев. Слышишь? – мурлычет от удовольствия!
Сибел послушно ласкал файра, а тот, припав к руке юноши, обхватил лапками его запястье и, вытянув шею, тыкался головкой в ладонь. По лицу подмастерья расплылась робкая завороженная улыбка.
– Я и не думал, что у них такая нежная шкурка.
– Нужно следить, чтобы она не шелушилась, а если что, – сразу смазывать маслом. Я вчера весь вечер трудилась над ними, и все равно видно, где нужно смазать еще раз. Ну-ка погоди… – Менолли быстро сбегала в свою комнату за мазью. Сидящая у нее на плече Красотка недовольно попискивала при каждом толчке. Вместе с Сибелом они тщательно смазали каждого файра. Юноша все увереннее обращался с ящерицами. По лицу его блуждала легкая улыбка – как будто он удивлялся, что приходится заниматься таким непривычным делом.
– Скажи, все файры поют? – спросил он, обрабатывая Рыжика.
– Я и сама точно не знаю. Думаю, мои научились только потому, что я все время пела им, когда мы жили в пещере. – Менолли усмехнулась про себя, припоминая, как файры, застыв на карнизе, вертели головками, внимательно прислушиваясь к звукам музыки.
– Потому что даже такие слушатели лучше, чем никаких? – спросил Сибел. – А ты слышала, что маленькая королева лорда Гроха недавно начала подпевать арфисту Форт холда?
– Быть того не может!
– Я бы еще понял, если бы сам Грох мог спеть хоть пару нот, – рассмеялся Сибел, заметив ее испуг. – Да ты не беспокойся, Менолли, – я слышал, что Грох в полном восторге. – Юноша слегка посерьезнел.
– Не думаю, чтобы нынче ночью лорд Грох был в таком же восторге. – Менолли секунду поколебалась, а потом выпалила: – Как ты думаешь, Ф'нор с Кантом выживут?
– Должны, просто обязаны! Они нужны Брекки – без них она погибнет. Ведь она и так потеряла свою королеву. Брекки поможет им выжить. Мы узнаем подробности, когда вернется Главный арфист.
В комнату ввалился Камо с тяжело нагруженным подносом в руках. Его плоское лицо жалобно кривилось. Но едва он увидел Менолли и файров, как сразу просиял.
– Милашки проголодались? Камо будет кормить? – Менолли увидела у него на подносе, кроме прочей снеди, две огромные миски, доверху наполненные кусками мяса.
– Спасибо, Камо, что накормил милашек утром.
– Камо все делал тихо, очень тихо. – Дурачок так энергично закивал Менолли, что расплескал кувшин с кла.
Сибел поспешно забрал у него поднос и поставил на письменный стол.
– Ты молодец, Камо, – сказал подмастерье. – А теперь ступай на кухню, Альбуна тебя заждалась. Пойди помоги ей.
– Милашки голодные? – на лице Камо было написано разочарование.
– Нет, Камо, сейчас не время, – ласково проговорила Менолли, улыбаясь дурачку. – Видишь, они спят.
Камо потоптался не месте, таращась то на стол, то на подоконник, где, поблескивая свежесмазанными шкурками, растянулись на солнышке файры.
– Мы с тобой покормим их позже, вечером.
– Вечером? Хорошо! Не забудешь? Обещаешь? Правда? Камо будет кормить милашек?
– Обещаю, Камо, – как можно убедительнее сказала Менолли. Жалобный, просительный голос, которым Камо добивался от нее согласия, подсказал Менолли, что надежды дурачка слишком часто оказывались обманутыми.
– Сильвина сказала, что утром ты едва успела выпить кружку кла, – проговорил Сибел, когда Камо, шаркая, вышел из комнаты. – Я еще не забыл уроки Шоганара и поэтому уверен, что ты зверски голодна.
К восторгу Менолли на подносе, кроме мясных колобков, кла, хлеба с сыром и варенья, оказались еще и свежие фрукты. Сибел едва притронулся к еде, только чтобы составить девочке компанию. Он сказал, что не хочет есть, хотя все утро провел за учебой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– Но Сильвина сказала…
– Сильвина – замечательная женщина. Без нее все пришло бы в полное запустение, – еще не остыв, вскричал мастер Шоганар. – К тому же, она отличный музыкант… как, ты не знала? Тогда тебе, девочка моя, нужно послушать, как она поет… Но! – его голос снова угрожающе громыхнул, а необъятный живот подпрыгнул, хотя все остальное тело сохраняло полную неподвижность. – Я полагал, что доступно объяснил: ты обязана являться ко мне, что бы ни случилось, каждый день без исключений!
– Да, мой господин!
– Тогда… – его голос приобрел обычное звучание, – начнем с дыхания.
Менолли едва поборола искушение хихикнуть. Ей удалось справиться со смехом, набрав в грудь побольше воздуха. Скоро, увлекшись уроком, она забыла обо всем.
Когда мастер Шоганар отпустил ее, не преминув напомнить, чтобы она больше не вздумала опаздывать – правда, не завтра, поскольку завтра выходной, а он, как никто другой, заслужил отдых, а послезавтра – группы мальчишек уже возвращались после работы. И, что удивительно, многие здоровались с Менолли, когда она пробегала мимо них, спеша вернуться к драгоценным яйцам. Девочка отвечала на приветствия, еще путая имена и лица, но на сердце у нее стало тепло от их дружелюбных улыбок. Поднимаясь через две ступеньки наверх, она гадала: может быть, мальчишки прознали о вчерашнем ночном происшествии? Наверное. Новости в Цехе распространяются быстрее, чем налетают Нити.
Ступив на верхнюю площадку, девочка услышала негромкий перебор гитарных струн. Она замедлила шаг и все равно появилась в комнате Главного арфиста запыхавшись – совсем как Сибел. Он поднял голову, понимающе улыбнулся и, желая успокоить девочку, показал на письменный стол. Там, не спуская глаз с юноши, уютно свернулись файры.
– Как видишь, недостатка в слушателях у меня не было. Правда неизвестно, понравилась ли им моя музыка.
– Понравилась, – улыбнулась Менолли. Девочка протянула руку, и Красотка немедленно подлетела к ней. – Взгляни, у них все видно по глазам. Сейчас главный оттенок – зеленый, а это значит, что они довольны и собираются вздремнуть. Красный цвет означает голод, голубой и зеленый – все в порядке, белый – опасность, а желтый – страх. Ну, а скорость вращения глаз говорит о том, насколько сильно то или иное чувство.
– А что можно сказать про него? – Сибел показал на Лентяя, у которого глаза были прикрыты матовой пленкой.
– Не зря же его зовут Лентяем!
– Но я играл вовсе не колыбельную!
– Он всегда такой, если только не голоден. Вот, полюбуйся, – Менолли сняла файра со стола и посадила Сибелу на руку. Юноша замер. – Почеши ему надбровья, погладь изнанку крыльев. Слышишь? – мурлычет от удовольствия!
Сибел послушно ласкал файра, а тот, припав к руке юноши, обхватил лапками его запястье и, вытянув шею, тыкался головкой в ладонь. По лицу подмастерья расплылась робкая завороженная улыбка.
– Я и не думал, что у них такая нежная шкурка.
– Нужно следить, чтобы она не шелушилась, а если что, – сразу смазывать маслом. Я вчера весь вечер трудилась над ними, и все равно видно, где нужно смазать еще раз. Ну-ка погоди… – Менолли быстро сбегала в свою комнату за мазью. Сидящая у нее на плече Красотка недовольно попискивала при каждом толчке. Вместе с Сибелом они тщательно смазали каждого файра. Юноша все увереннее обращался с ящерицами. По лицу его блуждала легкая улыбка – как будто он удивлялся, что приходится заниматься таким непривычным делом.
– Скажи, все файры поют? – спросил он, обрабатывая Рыжика.
– Я и сама точно не знаю. Думаю, мои научились только потому, что я все время пела им, когда мы жили в пещере. – Менолли усмехнулась про себя, припоминая, как файры, застыв на карнизе, вертели головками, внимательно прислушиваясь к звукам музыки.
– Потому что даже такие слушатели лучше, чем никаких? – спросил Сибел. – А ты слышала, что маленькая королева лорда Гроха недавно начала подпевать арфисту Форт холда?
– Быть того не может!
– Я бы еще понял, если бы сам Грох мог спеть хоть пару нот, – рассмеялся Сибел, заметив ее испуг. – Да ты не беспокойся, Менолли, – я слышал, что Грох в полном восторге. – Юноша слегка посерьезнел.
– Не думаю, чтобы нынче ночью лорд Грох был в таком же восторге. – Менолли секунду поколебалась, а потом выпалила: – Как ты думаешь, Ф'нор с Кантом выживут?
– Должны, просто обязаны! Они нужны Брекки – без них она погибнет. Ведь она и так потеряла свою королеву. Брекки поможет им выжить. Мы узнаем подробности, когда вернется Главный арфист.
В комнату ввалился Камо с тяжело нагруженным подносом в руках. Его плоское лицо жалобно кривилось. Но едва он увидел Менолли и файров, как сразу просиял.
– Милашки проголодались? Камо будет кормить? – Менолли увидела у него на подносе, кроме прочей снеди, две огромные миски, доверху наполненные кусками мяса.
– Спасибо, Камо, что накормил милашек утром.
– Камо все делал тихо, очень тихо. – Дурачок так энергично закивал Менолли, что расплескал кувшин с кла.
Сибел поспешно забрал у него поднос и поставил на письменный стол.
– Ты молодец, Камо, – сказал подмастерье. – А теперь ступай на кухню, Альбуна тебя заждалась. Пойди помоги ей.
– Милашки голодные? – на лице Камо было написано разочарование.
– Нет, Камо, сейчас не время, – ласково проговорила Менолли, улыбаясь дурачку. – Видишь, они спят.
Камо потоптался не месте, таращась то на стол, то на подоконник, где, поблескивая свежесмазанными шкурками, растянулись на солнышке файры.
– Мы с тобой покормим их позже, вечером.
– Вечером? Хорошо! Не забудешь? Обещаешь? Правда? Камо будет кормить милашек?
– Обещаю, Камо, – как можно убедительнее сказала Менолли. Жалобный, просительный голос, которым Камо добивался от нее согласия, подсказал Менолли, что надежды дурачка слишком часто оказывались обманутыми.
– Сильвина сказала, что утром ты едва успела выпить кружку кла, – проговорил Сибел, когда Камо, шаркая, вышел из комнаты. – Я еще не забыл уроки Шоганара и поэтому уверен, что ты зверски голодна.
К восторгу Менолли на подносе, кроме мясных колобков, кла, хлеба с сыром и варенья, оказались еще и свежие фрукты. Сибел едва притронулся к еде, только чтобы составить девочке компанию. Он сказал, что не хочет есть, хотя все утро провел за учебой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69