что он скажет? Чехов, как будто слегка смущаясь, начал говорить:
- Хорошо, господа, очень хорошо. Только единственное замечание: играйте, пожалуйста, проще. Вы слишком стараетесь как будто. Проще надо, как в жизни. А так все хорошо. И Давыдов хорош, и Варламов тоже. - Актеры, исполняющие эти роли, поклонились автору в знак благодарности.
- А я? - взволнованно спросила Вера. - Вы обо мне ничего не сказали.
- К вам это тоже относится. Вы хорошо играете, но опять же - слишком хорошо. Вы произносите монолог как профессиональная актриса, а Нина - она всего-навсего провинциальная девушка. Поэтому ее "львы, орлы" должны звучать чуть проще.
- Господи, конечно, как же я сразу не подумала, вы совершенно правы, смутилась Вера.
И следующий акт она действительно сыграла по-другому. Чехов был очень доволен ею. После репетиции он говорил Карпову:
- Какая тонкая у вас актриса появилась - Комиссаржевская. Мне кажется, что, когда я писал "Чайку", я именно такую Нину и представлял. Хотя вижу ее впервые.
Вера не слышала этих слов, в этот момент она думала о том, что Нина это про нее, что никогда еще у нее не было такой личной роли.
Опасения Карпова по поводу публики в день премьеры "Чайки" оказались не напрасными. На водевиль пришли гостинодворцы, которые знали Чехова только по комедиям "Медведь" и "Предложение" и почему-то решили, что "Чайка" относится к их числу. Они с самого начала были настроены очень весело, и сразу же после монолога Нины Заречной в зале раздался смех. Он не прекращался на протяжении всего спектакля. Чехов за сценой ходил из угла в угол и вздрагивал при каждом новом взрыве хохота. После спектакля он ушел по-английски и дал себе клятву никогда ничего для сцены не писать. Актеры и режиссер, конечно, после премьеры были страшно расстроены, но они понимали, что такая реакция - скорее исключение, что на следующем спектакле восприятие будет адекватным.
Так и случилось. Следующее представление "Чайки" было принято очень тепло, интеллигентная публика долго не отпускала актеров со сцены. Вера поспешила написать Чехову в Ялту, чтобы успокоить его.
Второй свой сезон в Александринском театре она начала ролью Сашеньки в "Иванове". Этот год в ее жизни был важен тем, что завязалась дружба с Чеховым. Летом, когда она гостила на даче в Крыму у своей близкой подруги Марии Ильиничны Зилоти, сестры известного в то время пианиста, ей пришла в голову идея поехать к Антону Павловичу в Ялту и попросить его о пьесе для бенефиса. Она позвонила Чехову.
- Буду очень рад, мои все в Гурзуфе, я один. Приезжайте хоть завтра, ответил бодрым голосом Чехов.
Когда она открыла калитку маленького садика, то увидела хозяина, поливающего цветы. Он тут же поставил лейку на землю и пошел к ней навстречу. Поздоровался, пригласил в дом.
Она сидела в кабинете писателя, рассматривала на стенах картины Левитана и пила кофе. Чехов говорил:
- Шекспира надо ставить, только Шекспира. Лучше плохо сыгранный Шекспир, чем скучное ничего. Шекспира должно играть везде, хотя бы ради освежения, если не для поучения и высоких целей... Надо освежить театральную атмосферу другой крайностью, и крайность эта - Шекспир.
Вера не была согласна с Чеховым, но к его оригинальным мыслям прислушивалась с большим интересом.
- Никаких сюжетов не нужно, - продолжал Антон Павлович, отхлебывая кофе. - В жизни нет сюжетов, в жизни все перемешано - глубокое с мелким, великое с ничтожным, трагическое со смешным. Большинство театральных режиссеров порабощено рутиной и никак не может с нею расстаться. Нужны новые формы!
- Говорят, вы пишете новую пьесу, Антон Павлович? - спросила Вера.
- Пишу, но боюсь, скучная выйдет. Как бы не получилась скучная крымская чепуха. Напишу, а если не понравится, спрячу до будущего года или пока не захочется писать! Начало вроде бы получилось хорошее, но потом я как-то охладел к нему, что-то замедлилось, а пьесу надо писать на одном дыхании, без передышки.
- У нее уже есть название?
- Да название-то есть.
- Откроете секрет?
- Да какие тут секреты, помилуйте. "Три сестры".
Вера не верила ни одному слову Чехова о том, что пьеса выходит скучная, что не получается. Она знала, что это обычная творческая неуверенность, без которой невозможен ни один мыслящий художник.
- О, Антон Павлович, "Три сестры". Неужели я не подойду на роль одной из них? Я уже мечтаю сыграть в этой пьесе, даже не зная, о чем она.
Чехов улыбнулся. Ему нравилась такая искренность и открытость Комиссаржевской.
- Да, конечно, как только допишу, пришлю ее вам. Но... нет, я же обещал Художественному театру, Станиславскому. Отчего вам не перейти в Художественный театр? Переходите к Станиславскому. Хотите, я напишу ему? Александринка - это позолоченная шкатулка, она консервативна и разрушительна для таланта. А актриса вы гениальная. Нет, вам надо идти в Художественный.
И тут Вера сказала Чехову о том, о чем не говорила еще никому. Она была суеверная и боялась говорить о своих самых заветных мечтах. Но Чехову можно было. Он был одним из немногих людей, которые понимают все с полуслова и слушают не только себя, но и других. Чехов всегда с интересом относился к творческому поиску коллег.
- Я уйду из Александринки. Но не к Станиславскому. Вы знаете, я ведь играла у него в любительских спектаклях. Но я хочу создать свой театр. Это моя мечта, вы первый, кому я об этом сказала.
- Свой театр? Но одного актерского таланта для этого мало, нужны деньги, много денег. Совершенно другая работа, - как бы раздумывая про себя, сказал Антон Павлович.
- Я представляю, - вздохнула Вера, - я обо всем этом долго думала. Я уйду из Александринки и буду зарабатывать деньги антрепризными гастролями по провинции, так я заработаю на свой театр. Вы считаете - это нереально?
- Да нет, если за дело беретесь вы, все реально, - засмеялся Чехов. Хочу, чтобы у вас все получилось. Пьесу, как только напишу, сразу пришлю Станиславскому, а потом вам, почитаете.
Чехов пошел проводить ее на причал. Они шли по набережной, и вдруг он сказал:
- Ах, с каким бы удовольствием я отправился с вами в Петербург, в Москву!.. Тут я не живу, засыпаю, становлюсь пустым.
- Но вы же работаете, пишете.
- Да, вы правы, надо писать пьесу. Обязательно вам ее пришлю.
И, быстро попрощавшись, Чехов ушел.
Контракт с Александринским театром заканчивался 1 августа 1902 года. 6 июня, когда Комиссаржевская сыграла последний в сезоне спектакль - это была любимая "Бесприданница", Вера вручила письменное заявление, где говорилось, что она оставляет сцену Александринки. Надо ли говорить, как встретило руководство театра это известие? Но в поведении лучшей актрисы была такая решимость, что Карпов понял - на этот раз ее ничем не удержишь.
- Ради чего покидаете нас, Вера Федоровна, откройте секрет, взмолился Евтихий Павлович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
- Хорошо, господа, очень хорошо. Только единственное замечание: играйте, пожалуйста, проще. Вы слишком стараетесь как будто. Проще надо, как в жизни. А так все хорошо. И Давыдов хорош, и Варламов тоже. - Актеры, исполняющие эти роли, поклонились автору в знак благодарности.
- А я? - взволнованно спросила Вера. - Вы обо мне ничего не сказали.
- К вам это тоже относится. Вы хорошо играете, но опять же - слишком хорошо. Вы произносите монолог как профессиональная актриса, а Нина - она всего-навсего провинциальная девушка. Поэтому ее "львы, орлы" должны звучать чуть проще.
- Господи, конечно, как же я сразу не подумала, вы совершенно правы, смутилась Вера.
И следующий акт она действительно сыграла по-другому. Чехов был очень доволен ею. После репетиции он говорил Карпову:
- Какая тонкая у вас актриса появилась - Комиссаржевская. Мне кажется, что, когда я писал "Чайку", я именно такую Нину и представлял. Хотя вижу ее впервые.
Вера не слышала этих слов, в этот момент она думала о том, что Нина это про нее, что никогда еще у нее не было такой личной роли.
Опасения Карпова по поводу публики в день премьеры "Чайки" оказались не напрасными. На водевиль пришли гостинодворцы, которые знали Чехова только по комедиям "Медведь" и "Предложение" и почему-то решили, что "Чайка" относится к их числу. Они с самого начала были настроены очень весело, и сразу же после монолога Нины Заречной в зале раздался смех. Он не прекращался на протяжении всего спектакля. Чехов за сценой ходил из угла в угол и вздрагивал при каждом новом взрыве хохота. После спектакля он ушел по-английски и дал себе клятву никогда ничего для сцены не писать. Актеры и режиссер, конечно, после премьеры были страшно расстроены, но они понимали, что такая реакция - скорее исключение, что на следующем спектакле восприятие будет адекватным.
Так и случилось. Следующее представление "Чайки" было принято очень тепло, интеллигентная публика долго не отпускала актеров со сцены. Вера поспешила написать Чехову в Ялту, чтобы успокоить его.
Второй свой сезон в Александринском театре она начала ролью Сашеньки в "Иванове". Этот год в ее жизни был важен тем, что завязалась дружба с Чеховым. Летом, когда она гостила на даче в Крыму у своей близкой подруги Марии Ильиничны Зилоти, сестры известного в то время пианиста, ей пришла в голову идея поехать к Антону Павловичу в Ялту и попросить его о пьесе для бенефиса. Она позвонила Чехову.
- Буду очень рад, мои все в Гурзуфе, я один. Приезжайте хоть завтра, ответил бодрым голосом Чехов.
Когда она открыла калитку маленького садика, то увидела хозяина, поливающего цветы. Он тут же поставил лейку на землю и пошел к ней навстречу. Поздоровался, пригласил в дом.
Она сидела в кабинете писателя, рассматривала на стенах картины Левитана и пила кофе. Чехов говорил:
- Шекспира надо ставить, только Шекспира. Лучше плохо сыгранный Шекспир, чем скучное ничего. Шекспира должно играть везде, хотя бы ради освежения, если не для поучения и высоких целей... Надо освежить театральную атмосферу другой крайностью, и крайность эта - Шекспир.
Вера не была согласна с Чеховым, но к его оригинальным мыслям прислушивалась с большим интересом.
- Никаких сюжетов не нужно, - продолжал Антон Павлович, отхлебывая кофе. - В жизни нет сюжетов, в жизни все перемешано - глубокое с мелким, великое с ничтожным, трагическое со смешным. Большинство театральных режиссеров порабощено рутиной и никак не может с нею расстаться. Нужны новые формы!
- Говорят, вы пишете новую пьесу, Антон Павлович? - спросила Вера.
- Пишу, но боюсь, скучная выйдет. Как бы не получилась скучная крымская чепуха. Напишу, а если не понравится, спрячу до будущего года или пока не захочется писать! Начало вроде бы получилось хорошее, но потом я как-то охладел к нему, что-то замедлилось, а пьесу надо писать на одном дыхании, без передышки.
- У нее уже есть название?
- Да название-то есть.
- Откроете секрет?
- Да какие тут секреты, помилуйте. "Три сестры".
Вера не верила ни одному слову Чехова о том, что пьеса выходит скучная, что не получается. Она знала, что это обычная творческая неуверенность, без которой невозможен ни один мыслящий художник.
- О, Антон Павлович, "Три сестры". Неужели я не подойду на роль одной из них? Я уже мечтаю сыграть в этой пьесе, даже не зная, о чем она.
Чехов улыбнулся. Ему нравилась такая искренность и открытость Комиссаржевской.
- Да, конечно, как только допишу, пришлю ее вам. Но... нет, я же обещал Художественному театру, Станиславскому. Отчего вам не перейти в Художественный театр? Переходите к Станиславскому. Хотите, я напишу ему? Александринка - это позолоченная шкатулка, она консервативна и разрушительна для таланта. А актриса вы гениальная. Нет, вам надо идти в Художественный.
И тут Вера сказала Чехову о том, о чем не говорила еще никому. Она была суеверная и боялась говорить о своих самых заветных мечтах. Но Чехову можно было. Он был одним из немногих людей, которые понимают все с полуслова и слушают не только себя, но и других. Чехов всегда с интересом относился к творческому поиску коллег.
- Я уйду из Александринки. Но не к Станиславскому. Вы знаете, я ведь играла у него в любительских спектаклях. Но я хочу создать свой театр. Это моя мечта, вы первый, кому я об этом сказала.
- Свой театр? Но одного актерского таланта для этого мало, нужны деньги, много денег. Совершенно другая работа, - как бы раздумывая про себя, сказал Антон Павлович.
- Я представляю, - вздохнула Вера, - я обо всем этом долго думала. Я уйду из Александринки и буду зарабатывать деньги антрепризными гастролями по провинции, так я заработаю на свой театр. Вы считаете - это нереально?
- Да нет, если за дело беретесь вы, все реально, - засмеялся Чехов. Хочу, чтобы у вас все получилось. Пьесу, как только напишу, сразу пришлю Станиславскому, а потом вам, почитаете.
Чехов пошел проводить ее на причал. Они шли по набережной, и вдруг он сказал:
- Ах, с каким бы удовольствием я отправился с вами в Петербург, в Москву!.. Тут я не живу, засыпаю, становлюсь пустым.
- Но вы же работаете, пишете.
- Да, вы правы, надо писать пьесу. Обязательно вам ее пришлю.
И, быстро попрощавшись, Чехов ушел.
Контракт с Александринским театром заканчивался 1 августа 1902 года. 6 июня, когда Комиссаржевская сыграла последний в сезоне спектакль - это была любимая "Бесприданница", Вера вручила письменное заявление, где говорилось, что она оставляет сцену Александринки. Надо ли говорить, как встретило руководство театра это известие? Но в поведении лучшей актрисы была такая решимость, что Карпов понял - на этот раз ее ничем не удержишь.
- Ради чего покидаете нас, Вера Федоровна, откройте секрет, взмолился Евтихий Павлович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83