Такую роль вашей сестре! Да это оскорбленье — предложить такое. В Эклсфорде эта роль предназначалась гувернантке. Мы все сошлись на том, что никому другому нельзя ее предложить. Прошу вас, уважаемый распорядитель, чуть больше справедливости. Если вы не можете по достоинству оценить таланты вашей труппы, вы не заслуживаете своей должности.
— Ну, что до этого, дорогой друг, так прежде, чем я и моя труппа начнем играть, нам предстоит немного поломать голову. Но я вовсе не желал умалять достоинства Джулии. Нам ни к чему две Агаты, и нам необходима Жена крестьянина. И вот же я сам подал сестре пример скромности, довольствуясь стариком дворецким. Когда роль пустяковая, тем больше чести, если Джулия сумеет что-нибудь из нее сделать. Если же она так решительно настроена против всего смешного, пусть говорит то, что произносит Крестьянин, а не Жена крестьянина, и по всей пьесе поменяет их ролями; он-то серьезен и, без сомненья, достаточно трогателен. А для пьесы никакой разницы; что же до самого Крестьянина, раз ему достанутся реплики его жены, я сам охотно сыграю эту роль.
— При всем вашем пристрастии к Жене крестьянина, ничего с этой ролью не сделаешь, чтоб она подошла вашей сестре, — возразил Генри Крофорд, — и не годится нам испытывать ее доброту и навязывать ей такую роль. Мы просто не позволим ей согласиться. Не пристало нам пользоваться ее любезностью. Ее таланты понадобятся для роли Амелии. Амелия такой персонаж, что сыграть ее трудней, чем даже Агату. На мой взгляд, эта роль самая трудная в пьесе. Чтоб выразить игривость и простодушие Амелии, не впадая в крайность, требуются большие способности, большая изощренность. Я видел, как хорошие актрисы терпели неудачу в этой роли. Простодушие и правда редко удаются даже профессиональным актрисам. Тут требуется тонкость чувств, которой они не обладают. Тут требуется благородное происхождение, одним словом, некая Джулия Бертрам. Надеюсь, вы согласитесь? — Он поворотился к Джулии с видом тревожно умоляющим, который ее несколько смягчил; но пока она колебалась, не зная, как ответить, опять вмешался ее брат и заявил, будто у мисс Крофорд больше оснований сыграть эту роль. — Нет, нет, Джулия не должна быть Амелией. Эта роль совсем не для нее. Ей она не понравится. И не получится у нее. Джулия слишком высокая и крепкая. Амелии пристало быть маленькой, легкой, с девичьей фигуркой и непоседливостью. Роль эта подходит мисс Крофорд, и только мисс Крофорд, уверяю вас, мисс Крофорд похожа на Амелию и, конечно же, сыграет ее замечательно.
Не слушая его, Генри Крофорд продолжал умолять Джулию:
— Вы должны оказать нам услугу, — говорил он. — Право, должны. Когда вы обдумаете эту роль, вы, безусловно, увидите, что она вам подходит. Пусть ваш выбор трагедия, но, без сомненья, окажется, что вас выбирает комедия. Вам предстоит навестить меня в темнице с корзинкою провизии: вы ведь не откажетесь навестить меня в темнице. Мне кажется, я даже вижу, как вы входите с корзинкою.
Его уговоры не оставили Джулию равнодушной. Она заколебалась; но не старается ли он всего лишь утешить и успокоить ее и заставить забыть о недавней обиде? Она не доверяла ему. Он пренебрег ею слишком явно. Его настояния, возможно, не более как вероломная игра. Джулия подозрительно глянула на сестру; все решит выраженье ее лица: не встревожена ли она, не раздосадована? Но на лице Марии покой и довольство, а Джулия хорошо знала, что в этой затее Мария может быть счастлива только за ее счет. И потому, мигом вознегодовав, она дрожащим голосом сказала Генри Крофорду:
— Похоже, вы не боитесь, что не сумеете сдержать смех, когда я войду с корзинкой провизии… а ведь можно было бы этого ждать… но я вам так опасна единственно в роли Агаты!
Она замолчала. У Генри Крофорда вид был довольно глупый, казалось, он не знает, что сказать. И опять принялся за свое Том Бертрам:
— Мисс Крофорд должна быть Амелией… Она будет превосходной Амелией.
— Не бойся, я не хочу эту роль, — сердито, торопливо воскликнула Джулия. — Мне не быть Агатой, а никого другого я нипочем играть не стану. А что до Амелии, она мне отвратительней всех ролей. Я ее просто ненавижу. Противная, ничтожная, назойливая, ненатуральная, нахальная девица. Я всегда возражала против комедии, а это комедия в ее худшем виде.
И так сказав, она поспешно вышла из комнаты, и почти всем стало неловко, но особого сочувствия к ней не испытал никто, кроме Фанни, которая тихонько все слушала и с великой жалостью думала, что причина волнений Джулии — жестокая ревность.
После ухода Джулии наступило недолгое молчание, но скоро брат ее воротился к делу, к «Обетам любви» и вместе с мистером Йейтсом стал нетерпеливо просматривать пьесу, чтобы удостовериться, какие понадобятся декорации, а тем временем Мария и Генри Крофорд беседовали вполголоса, и утверждение, с которого она начала. — «Конечно же, я очень охотно уступила бы эту роль Джулии, но, хотя сама я, пожалуй, сыграю ее совсем дурно, я убеждена, что она сыграет еще хуже», — утверждение это, разумеется, удостоилось всех похвал, каких она ждала.
Так продолжалось какое-то время, а потом общество и вовсе распалось, поскольку Том Бертрам и мистер Йейтс отправились для дальнейших совещаний в комнату, которой теперь предстояло называться Театром, а мисс Бертрам вздумала пойти в пасторат, чтобы самой предложить роль Амелии мисс Крофорд; и Фанни осталась одна.
Оказавшись в одиночестве, она первым долгом взяла лежащий на столе том и стала читать пьесу, о которой столько слышала. В ней проснулось любопытство, и она пробегала страницу за страницей с жадностью, которая время от времени сменялась разве что удивленьем — как можно было это предложить и принять для домашнего театра! Агата и Амелия, каждая на свой лад, показались ей столь неподходящими для домашнего представления, положение одной и язык другой столь непригодными для изображения любой достойной женщиной, что она и помыслить не могла,
будто ее кузины имеют понятие о том, чем занялись; и она жаждала, чтоб увещевания Эдмунда, которых, конечно же, не миновать, поскорей заставили их опомниться.
Глава 15
Мисс Крофорд приняла роль очень охотно, а вскоре после возвращенья мисс Бертрам из пастората приехал мистер Рашуот, и тем самым нашелся исполнитель еще одной роли. Ему предложили на выбор Графа Кэссела и Анхельта, и поначалу он не знал, на ком остановиться, и просил совета мисс Бертрам, но когда ему объяснили, как различны эти персонажи и каков каждый из них, и он вспомнил, что однажды видел эту пьесу в Лондоне и счел Анхельта изрядным тупицею, он вскоре избрал роль Графа. Мисс Бертрам одобрила его решенье, ведь чем меньше ему придется заучивать, тем лучше; и хотя она не могла разделить его желанье, чтоб Граф и Агата играли вместе, и с трудом сдерживала нетерпение, пока он медленно переворачивал страницы в надежде все же найти такую сцену, она премило взяла его роль в руки и сократила все реплики, которые поддавались сокращению;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
— Ну, что до этого, дорогой друг, так прежде, чем я и моя труппа начнем играть, нам предстоит немного поломать голову. Но я вовсе не желал умалять достоинства Джулии. Нам ни к чему две Агаты, и нам необходима Жена крестьянина. И вот же я сам подал сестре пример скромности, довольствуясь стариком дворецким. Когда роль пустяковая, тем больше чести, если Джулия сумеет что-нибудь из нее сделать. Если же она так решительно настроена против всего смешного, пусть говорит то, что произносит Крестьянин, а не Жена крестьянина, и по всей пьесе поменяет их ролями; он-то серьезен и, без сомненья, достаточно трогателен. А для пьесы никакой разницы; что же до самого Крестьянина, раз ему достанутся реплики его жены, я сам охотно сыграю эту роль.
— При всем вашем пристрастии к Жене крестьянина, ничего с этой ролью не сделаешь, чтоб она подошла вашей сестре, — возразил Генри Крофорд, — и не годится нам испытывать ее доброту и навязывать ей такую роль. Мы просто не позволим ей согласиться. Не пристало нам пользоваться ее любезностью. Ее таланты понадобятся для роли Амелии. Амелия такой персонаж, что сыграть ее трудней, чем даже Агату. На мой взгляд, эта роль самая трудная в пьесе. Чтоб выразить игривость и простодушие Амелии, не впадая в крайность, требуются большие способности, большая изощренность. Я видел, как хорошие актрисы терпели неудачу в этой роли. Простодушие и правда редко удаются даже профессиональным актрисам. Тут требуется тонкость чувств, которой они не обладают. Тут требуется благородное происхождение, одним словом, некая Джулия Бертрам. Надеюсь, вы согласитесь? — Он поворотился к Джулии с видом тревожно умоляющим, который ее несколько смягчил; но пока она колебалась, не зная, как ответить, опять вмешался ее брат и заявил, будто у мисс Крофорд больше оснований сыграть эту роль. — Нет, нет, Джулия не должна быть Амелией. Эта роль совсем не для нее. Ей она не понравится. И не получится у нее. Джулия слишком высокая и крепкая. Амелии пристало быть маленькой, легкой, с девичьей фигуркой и непоседливостью. Роль эта подходит мисс Крофорд, и только мисс Крофорд, уверяю вас, мисс Крофорд похожа на Амелию и, конечно же, сыграет ее замечательно.
Не слушая его, Генри Крофорд продолжал умолять Джулию:
— Вы должны оказать нам услугу, — говорил он. — Право, должны. Когда вы обдумаете эту роль, вы, безусловно, увидите, что она вам подходит. Пусть ваш выбор трагедия, но, без сомненья, окажется, что вас выбирает комедия. Вам предстоит навестить меня в темнице с корзинкою провизии: вы ведь не откажетесь навестить меня в темнице. Мне кажется, я даже вижу, как вы входите с корзинкою.
Его уговоры не оставили Джулию равнодушной. Она заколебалась; но не старается ли он всего лишь утешить и успокоить ее и заставить забыть о недавней обиде? Она не доверяла ему. Он пренебрег ею слишком явно. Его настояния, возможно, не более как вероломная игра. Джулия подозрительно глянула на сестру; все решит выраженье ее лица: не встревожена ли она, не раздосадована? Но на лице Марии покой и довольство, а Джулия хорошо знала, что в этой затее Мария может быть счастлива только за ее счет. И потому, мигом вознегодовав, она дрожащим голосом сказала Генри Крофорду:
— Похоже, вы не боитесь, что не сумеете сдержать смех, когда я войду с корзинкой провизии… а ведь можно было бы этого ждать… но я вам так опасна единственно в роли Агаты!
Она замолчала. У Генри Крофорда вид был довольно глупый, казалось, он не знает, что сказать. И опять принялся за свое Том Бертрам:
— Мисс Крофорд должна быть Амелией… Она будет превосходной Амелией.
— Не бойся, я не хочу эту роль, — сердито, торопливо воскликнула Джулия. — Мне не быть Агатой, а никого другого я нипочем играть не стану. А что до Амелии, она мне отвратительней всех ролей. Я ее просто ненавижу. Противная, ничтожная, назойливая, ненатуральная, нахальная девица. Я всегда возражала против комедии, а это комедия в ее худшем виде.
И так сказав, она поспешно вышла из комнаты, и почти всем стало неловко, но особого сочувствия к ней не испытал никто, кроме Фанни, которая тихонько все слушала и с великой жалостью думала, что причина волнений Джулии — жестокая ревность.
После ухода Джулии наступило недолгое молчание, но скоро брат ее воротился к делу, к «Обетам любви» и вместе с мистером Йейтсом стал нетерпеливо просматривать пьесу, чтобы удостовериться, какие понадобятся декорации, а тем временем Мария и Генри Крофорд беседовали вполголоса, и утверждение, с которого она начала. — «Конечно же, я очень охотно уступила бы эту роль Джулии, но, хотя сама я, пожалуй, сыграю ее совсем дурно, я убеждена, что она сыграет еще хуже», — утверждение это, разумеется, удостоилось всех похвал, каких она ждала.
Так продолжалось какое-то время, а потом общество и вовсе распалось, поскольку Том Бертрам и мистер Йейтс отправились для дальнейших совещаний в комнату, которой теперь предстояло называться Театром, а мисс Бертрам вздумала пойти в пасторат, чтобы самой предложить роль Амелии мисс Крофорд; и Фанни осталась одна.
Оказавшись в одиночестве, она первым долгом взяла лежащий на столе том и стала читать пьесу, о которой столько слышала. В ней проснулось любопытство, и она пробегала страницу за страницей с жадностью, которая время от времени сменялась разве что удивленьем — как можно было это предложить и принять для домашнего театра! Агата и Амелия, каждая на свой лад, показались ей столь неподходящими для домашнего представления, положение одной и язык другой столь непригодными для изображения любой достойной женщиной, что она и помыслить не могла,
будто ее кузины имеют понятие о том, чем занялись; и она жаждала, чтоб увещевания Эдмунда, которых, конечно же, не миновать, поскорей заставили их опомниться.
Глава 15
Мисс Крофорд приняла роль очень охотно, а вскоре после возвращенья мисс Бертрам из пастората приехал мистер Рашуот, и тем самым нашелся исполнитель еще одной роли. Ему предложили на выбор Графа Кэссела и Анхельта, и поначалу он не знал, на ком остановиться, и просил совета мисс Бертрам, но когда ему объяснили, как различны эти персонажи и каков каждый из них, и он вспомнил, что однажды видел эту пьесу в Лондоне и счел Анхельта изрядным тупицею, он вскоре избрал роль Графа. Мисс Бертрам одобрила его решенье, ведь чем меньше ему придется заучивать, тем лучше; и хотя она не могла разделить его желанье, чтоб Граф и Агата играли вместе, и с трудом сдерживала нетерпение, пока он медленно переворачивал страницы в надежде все же найти такую сцену, она премило взяла его роль в руки и сократила все реплики, которые поддавались сокращению;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131