Так он выразился.
– Это неправда. Насколько я знаю, было три разведки, одна за другой. Две из них – телетронные, причем все теледубли были уничтожены. Моего уже не применяли, только обычных. У них были еще мини-ракеты, позволяющие выстреливать пробы грунта наверх, но из этого ничего не вышло.
– Кто их уничтожил?
– Неизвестно, потому что связь прерывалась очень быстро. Уже во время посадки в радиусе нескольких миль местность покрывалась чем-то вроде тумана или облака, непроницаемого для радаров.
– Это для меня новость. А третий разведчик?
– Высадился и вернулся с полной потерей памяти. Очнулся только на корабле. Так я слышал. Я не вполне уверен, что это правда. Я не видел его. Чем темнее становится ситуация, тем больше секретности. Поэтому я не знаю, привез ли и он эту пыль. Предполагаю, что беднягу сейчас обследуют, но, видимо, безуспешно, если они по-прежнему так заботятся о тебе.
– И что же мне делать?
– На мой взгляд, дело хотя и плохо, но не безнадежно. По-видимому, довольно скоро селеноциты парализуют остатки лунных вооружений. Они действуют методом короткого замыкания. В первую очередь уничтожают то, что угрожает им. Лунный проект, в сущности, уже списан в расход, однако суть не в этом. У нас несколько первоклассных информатиков считают, что Луна начинает интересоваться Землей. Их вывод: селеносфера вторгается в биосферу.
– Значит, все-таки вторжение?
– Нет. Мнения, правда, разделились, но скорее всего, – нет. Во всяком случае, это не вторжение в обычном смысле слова. Мы послали туда полчища разных джиннов в наглухо запечатанных бутылках, они вырвались наружу, начали бороться друг с другом, и, как побочный эффект, возникли мертвые, но необычайно активные микроорганизмы. Это не похоже на подготовку вторжения. Скорее уж на пандемию.
– Не вижу разницы.
– Попробую представить ситуацию образно. Селеносфера встречает любых пришельцев так же, как иммунная система – чужеродное тело. Антиген. Если даже не совсем так, у нас нет более подходящих аналогий. Разведчиков, которые высадились после тебя, снабдили оружием новейшего типа. Я не знаю подробностей, но это не было ни обычное оружие, ни ядерное. Агентство скрывает, что произошло на Луне, но пылевые облака были настолько велики, что их наблюдали и фотографировали во многих астрономических обсерваториях. Более того, когда облака осели, рельеф местности изменился. Появились выемки наподобие кратеров, хотя и ничем не напоминающие типичные лунные кратеры. Этого Агентство, конечно, утаить не могло, и потому оно просто молчит. Штаб только тогда начал всерьез задумываться. Лишь тогда они осознали, что чем более сильными средствами воспользуются при разведке, тем энергичнее может оказаться ответный удар.
– Значит, все-таки…
– Нет, не «все-таки», ведь это не противник, не враг, а только нечто вроде гигантского муравейника. До меня дошли предположения настолько безумные, что мне не хочется их повторять. Нам пора заканчивать. Сиди, где сидишь. Пока у них есть хоть крупица разума, они ничего тебе не сделают. Сейчас я уезжаю на три дня, а в субботу в это же время подам знак, если смогу. Будь здоров, храбрый миссионер.
– До скорого, – ответил я Лаксу, не будучи уверен, что мои слова до него дошли, потому что наступила мертвая тишина. Я вынул из уха блестящую маслину и, поразмыслив, спрятал ее в коробке с помадками, завернув, как конфету, в фольгу. У меня было достаточно времени и материала для размышлений, но больше ничего. Перед тем как заснуть, я отдернул занавеску. Ночные бабочки уже улетели, наверное, привлеченные светом из окон других коттеджей. Луна проплывала сквозь белесые перистые облака. Устроили мы себе аттракцион, подумал я, натягивая на голову одеяло.
На утро Грамер постучал ко мне, когда я еще лежал в постели. И рассказал, что Паддерхорн вчера проглотил вилку. Он и раньше глотал столовые приборы – пытался покончить с собой. За ним постоянно надо было следить: неделю назад он проглотил рожок для обуви. Ему сделали эзофагоскопию. Ложку ему дали с полметра длиной, но он ухитрился стащить у кого-то вилку в столовой.
– Что, потери только в сервировке? – спросил я в меру вежливо. Грамер тяжело вздохнул, застегнул пижаму и сел на кресло возле меня.
– Нет, не только… – сказал он на удивление слабым голосом. – Плохо дело, Джонатан.
– Как для кого, Аделаида, – возразил я. – Во всяком случае, я не намерен что-либо глотать.
– Дело и в самом деле плохо, – повторил Грамер. Он сплел руки на животе и повертел пальцами. – Я боюсь за тебя, Джонатан.
– Не переживай, – ответил я, поправляя подушку и подкладывая под спину думку. – Я под надежной опекой. Ты, может, слыхал о некроцитах?
Я так его ошарашил, что он замер с полуоткрытым ртом, а лицо без всякого усилия с его стороны приняло то глуповатое выражение, которое обозначало у него безнадежный поиск миллионерской мечты.
– Вижу, что слыхал. И о селеносфере, наверное, тоже? А? Или ты не удостоился еще посвящения в эти тайны? Может, тебе известно и о плачевной судьбе так называемого коллаптического оружия – в тех, последних экспедициях? И об этих тучах над Морем Зноя? Нет, этого тебе наверняка не сказали…
Он сидел и смотрел на меня рыбьими глазами, слегка посапывая.
– Будь добр, дай мне ту коробку конфет со стола, Аделаида, – попросил я с улыбкой. – Люблю, знаешь ли, съесть перед завтраком что-нибудь сладкое…
Поскольку он не тронулся с места, я выбрался из постели за конфетами и, вернувшись под одеяло, подсунул ему коробку, прикрыв ее угол большим пальцем.
– Прошу…
– Откуда ты знаешь? – отозвался он наконец хриплым голосом. – Кто… тебе…
– Напрасно нервничаешь, – сказал я не слишком разборчиво, потому что марципан прилип к небу. – Что знаю, то знаю. И не только о своих приключениях на Луне, но и о неприятностях коллег.
Он онемел снова и принялся озираться вокруг, словно впервые очутился в этой комнате.
– Радиостанцию ищешь, передатчики, укрытые провода, антенны и модуляторы, да? – спросил я. – Нет тут ничего, только вода все время из душа подтекает. Видно, прокладка износилась. Что ты удивляешься? Или ты вправду не знаешь, что они у меня внутри?
Он продолжал обалдело молчать. Потер вспотевший нос. Схватился за мочку уха. Я с нескрываемым сочувствием следил за этими жестами отчаяния.
– Может, споем что-нибудь на два голоса? – предложил я.
Конфеты были и в самом деле вкусными, приходилось следить, чтобы их не осталось слишком мало. Облизав губы, я опять посмотрел на Грамера.
– Ну давай, скажи что-нибудь, а то ты меня пугаешь. Ты опасался за меня, а теперь я боюсь за тебя. Думаешь, у тебя будут неприятности? Если обещаешь вести себя прилично, могу замолвить за тебя словечко, сам знаешь где.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Это неправда. Насколько я знаю, было три разведки, одна за другой. Две из них – телетронные, причем все теледубли были уничтожены. Моего уже не применяли, только обычных. У них были еще мини-ракеты, позволяющие выстреливать пробы грунта наверх, но из этого ничего не вышло.
– Кто их уничтожил?
– Неизвестно, потому что связь прерывалась очень быстро. Уже во время посадки в радиусе нескольких миль местность покрывалась чем-то вроде тумана или облака, непроницаемого для радаров.
– Это для меня новость. А третий разведчик?
– Высадился и вернулся с полной потерей памяти. Очнулся только на корабле. Так я слышал. Я не вполне уверен, что это правда. Я не видел его. Чем темнее становится ситуация, тем больше секретности. Поэтому я не знаю, привез ли и он эту пыль. Предполагаю, что беднягу сейчас обследуют, но, видимо, безуспешно, если они по-прежнему так заботятся о тебе.
– И что же мне делать?
– На мой взгляд, дело хотя и плохо, но не безнадежно. По-видимому, довольно скоро селеноциты парализуют остатки лунных вооружений. Они действуют методом короткого замыкания. В первую очередь уничтожают то, что угрожает им. Лунный проект, в сущности, уже списан в расход, однако суть не в этом. У нас несколько первоклассных информатиков считают, что Луна начинает интересоваться Землей. Их вывод: селеносфера вторгается в биосферу.
– Значит, все-таки вторжение?
– Нет. Мнения, правда, разделились, но скорее всего, – нет. Во всяком случае, это не вторжение в обычном смысле слова. Мы послали туда полчища разных джиннов в наглухо запечатанных бутылках, они вырвались наружу, начали бороться друг с другом, и, как побочный эффект, возникли мертвые, но необычайно активные микроорганизмы. Это не похоже на подготовку вторжения. Скорее уж на пандемию.
– Не вижу разницы.
– Попробую представить ситуацию образно. Селеносфера встречает любых пришельцев так же, как иммунная система – чужеродное тело. Антиген. Если даже не совсем так, у нас нет более подходящих аналогий. Разведчиков, которые высадились после тебя, снабдили оружием новейшего типа. Я не знаю подробностей, но это не было ни обычное оружие, ни ядерное. Агентство скрывает, что произошло на Луне, но пылевые облака были настолько велики, что их наблюдали и фотографировали во многих астрономических обсерваториях. Более того, когда облака осели, рельеф местности изменился. Появились выемки наподобие кратеров, хотя и ничем не напоминающие типичные лунные кратеры. Этого Агентство, конечно, утаить не могло, и потому оно просто молчит. Штаб только тогда начал всерьез задумываться. Лишь тогда они осознали, что чем более сильными средствами воспользуются при разведке, тем энергичнее может оказаться ответный удар.
– Значит, все-таки…
– Нет, не «все-таки», ведь это не противник, не враг, а только нечто вроде гигантского муравейника. До меня дошли предположения настолько безумные, что мне не хочется их повторять. Нам пора заканчивать. Сиди, где сидишь. Пока у них есть хоть крупица разума, они ничего тебе не сделают. Сейчас я уезжаю на три дня, а в субботу в это же время подам знак, если смогу. Будь здоров, храбрый миссионер.
– До скорого, – ответил я Лаксу, не будучи уверен, что мои слова до него дошли, потому что наступила мертвая тишина. Я вынул из уха блестящую маслину и, поразмыслив, спрятал ее в коробке с помадками, завернув, как конфету, в фольгу. У меня было достаточно времени и материала для размышлений, но больше ничего. Перед тем как заснуть, я отдернул занавеску. Ночные бабочки уже улетели, наверное, привлеченные светом из окон других коттеджей. Луна проплывала сквозь белесые перистые облака. Устроили мы себе аттракцион, подумал я, натягивая на голову одеяло.
На утро Грамер постучал ко мне, когда я еще лежал в постели. И рассказал, что Паддерхорн вчера проглотил вилку. Он и раньше глотал столовые приборы – пытался покончить с собой. За ним постоянно надо было следить: неделю назад он проглотил рожок для обуви. Ему сделали эзофагоскопию. Ложку ему дали с полметра длиной, но он ухитрился стащить у кого-то вилку в столовой.
– Что, потери только в сервировке? – спросил я в меру вежливо. Грамер тяжело вздохнул, застегнул пижаму и сел на кресло возле меня.
– Нет, не только… – сказал он на удивление слабым голосом. – Плохо дело, Джонатан.
– Как для кого, Аделаида, – возразил я. – Во всяком случае, я не намерен что-либо глотать.
– Дело и в самом деле плохо, – повторил Грамер. Он сплел руки на животе и повертел пальцами. – Я боюсь за тебя, Джонатан.
– Не переживай, – ответил я, поправляя подушку и подкладывая под спину думку. – Я под надежной опекой. Ты, может, слыхал о некроцитах?
Я так его ошарашил, что он замер с полуоткрытым ртом, а лицо без всякого усилия с его стороны приняло то глуповатое выражение, которое обозначало у него безнадежный поиск миллионерской мечты.
– Вижу, что слыхал. И о селеносфере, наверное, тоже? А? Или ты не удостоился еще посвящения в эти тайны? Может, тебе известно и о плачевной судьбе так называемого коллаптического оружия – в тех, последних экспедициях? И об этих тучах над Морем Зноя? Нет, этого тебе наверняка не сказали…
Он сидел и смотрел на меня рыбьими глазами, слегка посапывая.
– Будь добр, дай мне ту коробку конфет со стола, Аделаида, – попросил я с улыбкой. – Люблю, знаешь ли, съесть перед завтраком что-нибудь сладкое…
Поскольку он не тронулся с места, я выбрался из постели за конфетами и, вернувшись под одеяло, подсунул ему коробку, прикрыв ее угол большим пальцем.
– Прошу…
– Откуда ты знаешь? – отозвался он наконец хриплым голосом. – Кто… тебе…
– Напрасно нервничаешь, – сказал я не слишком разборчиво, потому что марципан прилип к небу. – Что знаю, то знаю. И не только о своих приключениях на Луне, но и о неприятностях коллег.
Он онемел снова и принялся озираться вокруг, словно впервые очутился в этой комнате.
– Радиостанцию ищешь, передатчики, укрытые провода, антенны и модуляторы, да? – спросил я. – Нет тут ничего, только вода все время из душа подтекает. Видно, прокладка износилась. Что ты удивляешься? Или ты вправду не знаешь, что они у меня внутри?
Он продолжал обалдело молчать. Потер вспотевший нос. Схватился за мочку уха. Я с нескрываемым сочувствием следил за этими жестами отчаяния.
– Может, споем что-нибудь на два голоса? – предложил я.
Конфеты были и в самом деле вкусными, приходилось следить, чтобы их не осталось слишком мало. Облизав губы, я опять посмотрел на Грамера.
– Ну давай, скажи что-нибудь, а то ты меня пугаешь. Ты опасался за меня, а теперь я боюсь за тебя. Думаешь, у тебя будут неприятности? Если обещаешь вести себя прилично, могу замолвить за тебя словечко, сам знаешь где.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67