Но, повторяю, никакой разумности, ничего подобного. Они способны лишь к огромному числу превращений, как, скажем, вирусы гриппа. Однако земные бактерии – паразиты, а лунные – нет. Там просто не на ком паразитировать, если не считать тех компьютерных руин, из которых они вылупились. Но это был только их первоначальный корм. Дело осложнилось тем, что, пока программы еще действовали, произошло раздвоение всех видов оружия, которое там создавалось.
– Я понимаю. На оружие, поражающее живые цели, и на то, что уничтожает мертвого противника.
– Мышь весьма сообразительна. Именно так, пожалуй, и было. Но от первичных некроцитов, которые появились много лет назад, наверное, уже ничего не осталось. Некроциты превратились в селеноцитов. Иначе говоря, чтобы сохраниться, они начали соединяться, приобретая все большую разносторонность, как, скажем, обычные бактерии, которые под действием антибиотиков совершенствуются, то есть усиливают свои инфекционные свойства и вырабатывают невосприимчивость к антибиотикам.
– А что на Луне выполняло роль антибиотиков?
– Об этом говорить долго. Прежде всего, опасными для селеноцитов оказались продукты военной автоэволюции, которые имели целью уничтожать любую «вражескую силу».
– Не совсем понятно.
– Хотя сейчас лунный проект вступил в агональную стадию, долгие годы там шла специализация и усовершенствование оружия, поначалу моделируемого, а затем и реального, и некоторые виды оружия стали угрожать существованию селеноцитов.
– То есть они принимали их за «врага», которого надлежит уничтожить?
– Разумеется. Это был превосходный допинг. Наподобие пушек, из которых фармацевтическая промышленность стреляет по бактериям. Это резко ускорило темп эволюции. Селеноциты взяли верх, потому что оказались жизнеспособнее. Человек может страдать насморком, но насморк не может страдать человеком. Ясно, не так ли? Большие, усложненные системы играли там роль людей.
– И что дальше?
– Очень интересный и совершенно неожиданный поворот. Иммунитет из пассивного сделался активным.
– Не понимаю.
– От обороны они перешли к наступлению и этим значительно ускорили крах лунной гонки вооружений…
– Та пыль?
– Вот именно, пыль. А когда там остались лишь жалкие остатки великолепного Женевского проекта, селеноциты неожиданно получили подкрепление.
– Какое?
– Дисперсанта. Они использовали его. Не столько его уничтожили, сколько поглотили, или, лучше сказать, там произошел электронно-логический обмен информацией. Это была гибридизация, скрещивание.
– Как это могло произойти?
– Это не так уж и удивительно, ведь и я в качестве исходного материала выбрал силиконовые полимеры с полупроводниковой характеристикой, хотя и с другой, разумеется. Но адаптивность моих частичек была того же типа, что и приспособительные способности лунных. Дальнее, но все же родство. При одном и том же исходном материале результаты обычно получаются во многом сходными.
– И что теперь?
– В этом я еще не до конца разобрался. Ключом к решению может оказаться твоя посадка. Почему ты спустился на Море Зноя?
– В японском секторе? Не знаю. Не помню.
– Ничего?
– По сути, ничего.
– А твоя правая половина?
– И она тоже. Я уже могу с ней вполне нормально общаться. Но прошу сохранить это в тайне. Хорошо?
– Обещаю. Для верности я даже не спрашиваю, как ты это делаешь. Что она знает?
– Что, когда я вернулся на корабль, в кармане скафандра было полно этой пыли. Но откуда она там взялась, правая половина не знает.
– Ты мог сам набрать ее там, на месте. Вопрос – для чего?
– Судя по тому, что я услышал от тебя, так оно и было – вряд ли селеноциты сами забрались ко мне в карман. Но я ничего не помню. А что известно Агентству?
– Пыль вызвала сенсацию и панику. Особенно то, что она следовала за тобой повсюду. Ты знаешь об этом?
– Да. От профессора Ш. Он был у меня неделю назад.
– Уговаривал согласиться на обследование? И ты отказался?
– Прямо не отказался, но стал тянуть время. Здесь есть по крайней мере еще один: из другой группы. Он отсоветовал мне. Не знаю от чьего имени. Сам он прикидывается пациентом.
– Таких, как он, возле тебя весьма много.
– С какой целью селеноциты «следовали за мной»? Шпионили?
– Не обязательно. Можно быть носителем инфекции, не подозревая об этом.
– Но история со скафандром?
– Да. Это темное дело. Кто-то насыпал тебе пыль в карман или ты сам это сделал? Непонятно только зачем.
– Вы не знаете?
– Я не ясновидец. Ситуация достаточно сложная. Зачем-то ты высадился. Что-то нашел. Кто-то пытался заставить тебя забыть о первом и о втором. Отсюда и каллотомия.
– Значит, по крайней мере три антагонистические стороны?
– Важно не сколько их, а как их выявить.
– Но собственно, почему это так важно? Рано или поздно фиаско лунного проекта станет явным. И если даже селеноциты стали «иммунной системой» Луны, какое это может иметь влияние на Земле?
– Двойное. Во-первых – и это давно можно было предвидеть, – возобновление гонки вооружений. А во-вторых – и это главная неожиданность, – селеноциты начали интересоваться нами.
– Людьми? Землей? То есть не только мной?
– Вот именно.
– И что они делают?
– Пока только размножаются.
– В лабораториях?
– Прежде чем наши ребята успели сориентироваться, что и как, они успели разнестись по всем странам света. За тобой пошла только малая часть.
– Значит, размножаются. И что же?
– Я уже сказал. Пока ничего. Величиной они – как ультравирус.
– А питаются чем?
– Солнечной энергией. По некоторым оценкам, их уже несколько миллионов – в воздухе, в океанах, везде.
– И они совершенно безвредны?
– До сих пор – совершенно. Что как раз и вызвало особенное беспокойство.
– Почему?
– Ну, это просто: не только с большой высоты, но и вблизи они выглядят, как обычный мелкий песок. Значит, если ты высадился там, для этого была причина, но какая? Вот что все хотят понять.
– Но если я ничего не помню – ни я, ни моя половина?
– Они не знают, что вы договорились друг с другом. А кроме того, бывают разные виды амнезии. Под гипнозом или в других специальных условиях можно извлечь из памяти человека то, чего он сам ни за что не вспомнит. А к тебе они подступают так мягко и осторожно из опасения, что шок, сотрясение мозга или другая травма повредят или вовсе сотрут то, что ты, возможно, знаешь, хотя и не можешь припомнить. Кроме того, наши люди никак не могут договориться о методике обследования. И это до сих пор играло в твою пользу.
– Пожалуй, теперь я уже вижу свое место в этой истории… но почему последующие разведки не дали результатов?
– Кто тебе это сказал?
– Мой первый гость. Невролог.
– Что конкретно сказал?
– Что разведчики, правда, вернулись, но Луна устроила для них представление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Я понимаю. На оружие, поражающее живые цели, и на то, что уничтожает мертвого противника.
– Мышь весьма сообразительна. Именно так, пожалуй, и было. Но от первичных некроцитов, которые появились много лет назад, наверное, уже ничего не осталось. Некроциты превратились в селеноцитов. Иначе говоря, чтобы сохраниться, они начали соединяться, приобретая все большую разносторонность, как, скажем, обычные бактерии, которые под действием антибиотиков совершенствуются, то есть усиливают свои инфекционные свойства и вырабатывают невосприимчивость к антибиотикам.
– А что на Луне выполняло роль антибиотиков?
– Об этом говорить долго. Прежде всего, опасными для селеноцитов оказались продукты военной автоэволюции, которые имели целью уничтожать любую «вражескую силу».
– Не совсем понятно.
– Хотя сейчас лунный проект вступил в агональную стадию, долгие годы там шла специализация и усовершенствование оружия, поначалу моделируемого, а затем и реального, и некоторые виды оружия стали угрожать существованию селеноцитов.
– То есть они принимали их за «врага», которого надлежит уничтожить?
– Разумеется. Это был превосходный допинг. Наподобие пушек, из которых фармацевтическая промышленность стреляет по бактериям. Это резко ускорило темп эволюции. Селеноциты взяли верх, потому что оказались жизнеспособнее. Человек может страдать насморком, но насморк не может страдать человеком. Ясно, не так ли? Большие, усложненные системы играли там роль людей.
– И что дальше?
– Очень интересный и совершенно неожиданный поворот. Иммунитет из пассивного сделался активным.
– Не понимаю.
– От обороны они перешли к наступлению и этим значительно ускорили крах лунной гонки вооружений…
– Та пыль?
– Вот именно, пыль. А когда там остались лишь жалкие остатки великолепного Женевского проекта, селеноциты неожиданно получили подкрепление.
– Какое?
– Дисперсанта. Они использовали его. Не столько его уничтожили, сколько поглотили, или, лучше сказать, там произошел электронно-логический обмен информацией. Это была гибридизация, скрещивание.
– Как это могло произойти?
– Это не так уж и удивительно, ведь и я в качестве исходного материала выбрал силиконовые полимеры с полупроводниковой характеристикой, хотя и с другой, разумеется. Но адаптивность моих частичек была того же типа, что и приспособительные способности лунных. Дальнее, но все же родство. При одном и том же исходном материале результаты обычно получаются во многом сходными.
– И что теперь?
– В этом я еще не до конца разобрался. Ключом к решению может оказаться твоя посадка. Почему ты спустился на Море Зноя?
– В японском секторе? Не знаю. Не помню.
– Ничего?
– По сути, ничего.
– А твоя правая половина?
– И она тоже. Я уже могу с ней вполне нормально общаться. Но прошу сохранить это в тайне. Хорошо?
– Обещаю. Для верности я даже не спрашиваю, как ты это делаешь. Что она знает?
– Что, когда я вернулся на корабль, в кармане скафандра было полно этой пыли. Но откуда она там взялась, правая половина не знает.
– Ты мог сам набрать ее там, на месте. Вопрос – для чего?
– Судя по тому, что я услышал от тебя, так оно и было – вряд ли селеноциты сами забрались ко мне в карман. Но я ничего не помню. А что известно Агентству?
– Пыль вызвала сенсацию и панику. Особенно то, что она следовала за тобой повсюду. Ты знаешь об этом?
– Да. От профессора Ш. Он был у меня неделю назад.
– Уговаривал согласиться на обследование? И ты отказался?
– Прямо не отказался, но стал тянуть время. Здесь есть по крайней мере еще один: из другой группы. Он отсоветовал мне. Не знаю от чьего имени. Сам он прикидывается пациентом.
– Таких, как он, возле тебя весьма много.
– С какой целью селеноциты «следовали за мной»? Шпионили?
– Не обязательно. Можно быть носителем инфекции, не подозревая об этом.
– Но история со скафандром?
– Да. Это темное дело. Кто-то насыпал тебе пыль в карман или ты сам это сделал? Непонятно только зачем.
– Вы не знаете?
– Я не ясновидец. Ситуация достаточно сложная. Зачем-то ты высадился. Что-то нашел. Кто-то пытался заставить тебя забыть о первом и о втором. Отсюда и каллотомия.
– Значит, по крайней мере три антагонистические стороны?
– Важно не сколько их, а как их выявить.
– Но собственно, почему это так важно? Рано или поздно фиаско лунного проекта станет явным. И если даже селеноциты стали «иммунной системой» Луны, какое это может иметь влияние на Земле?
– Двойное. Во-первых – и это давно можно было предвидеть, – возобновление гонки вооружений. А во-вторых – и это главная неожиданность, – селеноциты начали интересоваться нами.
– Людьми? Землей? То есть не только мной?
– Вот именно.
– И что они делают?
– Пока только размножаются.
– В лабораториях?
– Прежде чем наши ребята успели сориентироваться, что и как, они успели разнестись по всем странам света. За тобой пошла только малая часть.
– Значит, размножаются. И что же?
– Я уже сказал. Пока ничего. Величиной они – как ультравирус.
– А питаются чем?
– Солнечной энергией. По некоторым оценкам, их уже несколько миллионов – в воздухе, в океанах, везде.
– И они совершенно безвредны?
– До сих пор – совершенно. Что как раз и вызвало особенное беспокойство.
– Почему?
– Ну, это просто: не только с большой высоты, но и вблизи они выглядят, как обычный мелкий песок. Значит, если ты высадился там, для этого была причина, но какая? Вот что все хотят понять.
– Но если я ничего не помню – ни я, ни моя половина?
– Они не знают, что вы договорились друг с другом. А кроме того, бывают разные виды амнезии. Под гипнозом или в других специальных условиях можно извлечь из памяти человека то, чего он сам ни за что не вспомнит. А к тебе они подступают так мягко и осторожно из опасения, что шок, сотрясение мозга или другая травма повредят или вовсе сотрут то, что ты, возможно, знаешь, хотя и не можешь припомнить. Кроме того, наши люди никак не могут договориться о методике обследования. И это до сих пор играло в твою пользу.
– Пожалуй, теперь я уже вижу свое место в этой истории… но почему последующие разведки не дали результатов?
– Кто тебе это сказал?
– Мой первый гость. Невролог.
– Что конкретно сказал?
– Что разведчики, правда, вернулись, но Луна устроила для них представление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67