Вот уж когда не решился бы я тревожить Старчака!
Надо было проследить за ходом укладки парашютов, проверить, правильно ли упакованы радиостанции, пулеметы, боеприпасы, позаботиться о неприкосновенном запасе.
Десантных парашютов на всех не хватило; завод мог прислать недостающее количество через три дня. И пришлось раздобывать в бомбардировочном полку тренировочные и спасательные.
Не было лыж. Старчак отправил во Владимир Ивана Бедрина, и комсомольцы раздобыли земляку-старшине сто пар...
Это были хозяйственные заботы.
А проработка боевого задания, изучение обстановки в районе высадки, выбор системы связи?..
И всем нужен был Старчак. В штабе отряда то и дело слышалось:
- Не видел капитана?.. Мины магнитные посмотреть хотел...
- Он на аэродроме.
- Я только что оттуда.
- Значит, на складе,
- И там был.
- Выходи на улицу - перехватишь...
И в самом деле, перехватить кошевку Старчака Можно было лишь на дороге. Он, натягивая вожжи, останавливал мохнатую лошадку и нетерпеливо спрашивал:
- Что у тебя?
Выслушав, тотчас же давал ответ, и небольшие санки с плетеным кузовком мчались дальше по широкой сельской улице...
...Как ни сжаты были сроки, отряд подготовился вовремя.
Но вылет отменили. Небо было сплошь затянуто ватными облаками, метель не затихала ни на миг.
На другую ночь вылет снова отменили. Совсем было уж собрались десантники в полет, расположившись в фюзеляжах самолетов, но пришлось спуститься на землю: облака легли на снега, и не стало горизонта.
Старчак вспоминает:
- Отмена полета - самое тягостное дело. Ты собрался, все обдумал, рассчитал, на все решился, сел в самолет с запущенными моторами - и вдруг приказ: оставаться! Это не сразу доходит до сознаниями я вынужден повторять товарищам: "Да, да! Полет отменяется!.." А у самого такое настроение - лучше бы лететь, хоть черту на рога, но лететь.
- Ну что ж, Иван Георгиевич, пойдем к нам, поужинаем, - пригласил Старчака капитан Ильинский, когда во второй раз отменили полет.
- Со мной товарищи. - Старчак указал на Щербину и Кабачевского.
- Их тоже заберем...
Они решили сократить расстояние и пройти напрямик, через летное поле.
Было совсем темно: на земле ни огонька, в небе ни звездочки. Снег скрипел так, как скрипят новые хромовые сапоги...
Впереди, как хозяин, шел Ильинский. В следы, оставленные его огромными унтами, ступали остальные.
Минут через двадцать Старчак спросил:
- Костя, скажи по совести, ты ходил когда-нибудь этой дорогой?
- Тысячу раз, - не очень уверенно ответил Ильинский и, чтобы быстрей бежало время, стал рассказывать про одного штурмана, который определял положение самолета по шестому способу.
- Почему по шестому? - спросил Кабачевский.
Ильинский стал перечислять способы воздушной навигации: по карте - раз, по приборам вслепую - два, по радиокомпасу - три... Он назвал еще два способа. Старчак говорил мне о них, но я, признаться, забыл, в чем их суть. А вот шестой- запомнил.
- Почему по шестому? - повторил свой вопрос Кабачевский. - В чем он состоит?
- А вот в чем, - ответил Ильинский. - Ты производишь посадку где-нибудь на бахче и спрашиваешь сторожа: "Дидусь, где мы сейчас находимся?.." Узнаешь - и снова в полет.
- Неплохо было бы и нам сюда деда-бахчевника,- сказал Старчак. - Мы к твоей "шестерке" опять притопали.
И верно: они вернулись на стоянку бомбардировщика с огромной цифрой "6" на киле.
- Вот, оказывается, кто по шестому способу!-засмеялся Старчак.
Он пошел впереди, и вскоре все четверо входили в ярко освещенную столовую летчиков первого полка.
Сели за стол, накрытый белоснежной скатертью, дождались, пока придет официантка, заказали ужин.
- Может, погреемся чуток? - предложил Ильинский. - После шестого способа... За то, чтобы ты там не заблудился...
- Не могу, мне к ребятам идти. И вообще лучше отложить это до Нового года, - ответил Старчак.
Ильинский не настаивал. Он давно - еще с финской кампании -дружил со Старчаком и знал: тот скажет - как отрежет.
Отказались выпить и Кабачевский, и Щербина.
- Лучше так посидим, поговорим. Было уже поздно. Движок, снабжавший столовую электроэнергией, выключили, и в зале зажгли свечи, Старчак засмеялся:
- Впервые после начала войны вижу стеариновые свечи, да еще с шандалами. Плошки там разные, фитили попадались, а вот свечей видеть не доводилось.
- У нас, как в лучших домах, - улыбнулся Ильинский. - А сказать по совести, никогда не думал, что ты такому отсталому виду освещения обрадуешься.
- Да нет, пускай повсюду электричество горит, а твой домашний стол пусть посадочные прожекторы освещают. Тогда не промажешь - ложку мимо рта не пронесешь.
Ильинский стал рассказывать о дежурном по полетам: положил ракетницу в карман комбинезона, и она выстрелила невзначай; комбинезон прожег, а нового на складе не дают - срок не вышел.
Парашютисты и летчик говорили о свечах, о том, как только что блуждали по аэродрому, смеялись над дежурным, прожегшим комбинезон, благодарили официантку, которая так хорошо накрыла на стол. А за этими словами было совсем иное.
Четверо сидевших за столом думали о том, что и нарядная столовая, и стеариновые свечи, и белая скатерть - все это пока несущественно. Главное завтра надо лететь и выполнять свой долг.
4
Назавтра метеорологи принесли добрую весть:
- Погода будет!
Да, погода была. Стоял лютый, сорокаградусный мороз. Чтобы запустить моторы, авиамеханикам приходилось с самого утра прогревать их с помощью круглых бензиновых горелок, похожих на огромные, богатырские примуса. Такие горелки подвешивали на трубах, вроде водосточных, и нагретый воздух поднимался к моторам.
Двигатели становились теплыми. Но все остальное - ничуть не нагревалось. Самолеты из темно-зеленых превращались в белые: иней надежно маскировал их и лишь там, где тянулись масляные подтеки, он не смог осесть на гофрированных широких листах крыльев и фюзеляжа.
Да, мотористу надо было иметь крепкие нервы, чтобы не отчаяться и не забросить с досады гаечный ключ подальше в глубокий снег, так забросить, чтобы до самой весны не найти...
Мороз выжимал влагу из сосен, обступивших полевой аэродром, и деревья трещали. Мороз выжимал слезы из глаз. Мороз и ветер. Но люди не смотрели на термометр. Они смотрели на часы: к вечеру - а он зимой приходит рано самолеты должны быть готовы.
Руки примерзали к заиндевелому металлу, и у всех мотористов была сорвана на пальцах кожа: есть работа, которую не сделаешь в перчатках, - у них распухли суставы пальцев, обожженных морозом и ветром.
Прогноз подтвердился.
Мы с редактором решили проводить Старчака и его товарищей. Увидев нас около самолетов, капитан засмеялся:
- Ну вот, прощаться пришли. Значит, не улетим... Мы взобрались вслед за десантниками в один из самолетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36