В декабре 1971 года состоялся благотворительный аукцион, средства от которого пошли на создание журнала. В аукционе участвовали Джаспер Джонс, Роберт Раушенберг, Ларри Риверс, Энди Уорхол. Среди «художников-аукционистов» оказался и Джон Леннон, что сразу заметили в ФБР.
Редактор нового журнала Крейг Пайес вспоминает, как он агитировал Джона и Йоко стать его постоянными авторами. «Джерри Рубин взял меня с собой на Бэнк-стрит. Они лежали на кровати. Джон работал над песнями для альбома «Однажды в Нью-Йорке», а Йоко делала эскиз конверта будущей пластинки. Мы немного поговорили о «Сандэнсе». Джон попросил меня сообщить ему, когда выйдет первый номер. Еще он спрашивал меня о Джоне Синклере, чью историю он недавно узнал. Когда мы уже собирались уходить, я сказал: «Ты бы не хотел что-нибудь написать для «Сандэнса»?» Он ответил: «Да вот тут «Эсквайр» заказал мне статью. Зачем мне писать для «Сандэнса»? Ведь у «Эсквайра» тираж десять миллионов». Я говорю: «Но ведь «Эсквайр» на корню закуплен свиньями! Нам же надо создавать свою собственную периодику». И он согласился.
Потом Джерри мне сказал, что Джон что-то для нас пишет… Мы никогда не просили у Джона и Йоко денег. Уже тот факт, что они считались авторами нашего журнала, был отличной рекламой - это был своего рода банковский кредит. Но к третьему номеру мы залезли в такие долги, что мне все-таки пришлось обратиться к ним за помощью. Я убеждал их, что гвоздь очередного номера - статья о связях Никсона с мафией должна непременно увидеть свет. И попросил помочь. Но этот разговор им не очень понравился. Они, видно, решили, что мы хотим сделать из них дойную корову. И все-таки пять тысяч они нам дали».
Первый номер журнала «Сандэнс» вышел в апреле 1972 года, с заголовком на обложке: «Джон и Йоко - о женщинах, Роберт Шиэр - о Китае». Редакторы Крейг Пайес и Кен Келли анонсировали новый журнал как «альтернативу риторической пустоте периодики андерграунда, академической невозмутимости левых журналов и манипулированию информацией в псевдообъективной прессе истэблишмента». В списке сотрудников журнала Джон и Йоко фигурировали как авторы постоянной рубрики «Вообрази себе». В этом номере Роберт Шиэр, который до недавнего времени возглавлял журнал «Рэмпартс», доказывал, что американские левые напрасно критиковали Мао за встречу с Никсоном: ее надо было бы использовать как аргумент в борьбе с антикоммунизмом внутри страны… Джон и Йоко назвали свою первую статью «Никогда не поздно начать все сначала». По их словам, мужчины в современном обществе «с головой ушли в конкуренцию и слепо повинуются социальным ритуалам. Женское движение должно защищать интересы простой домохозяйки, для которой уход за детьми остается основным жизненным занятием».
Во втором номере «Сандэнса» был помещен пространный опус Роберта Шиэра о секретных документах Пентагона, а Джон и Йоко опубликовали статью, где анализировали свою политическую рок-музыку. В третьем номере появились фрагменты авангардистской прозы Йоко. На этом издание «Сандэнса» прекратилось, так как журнал обанкротился.
В конце 1971 года Джон дал нью-йоркскому радио интервью, в котором подробно рассказал о личных, творческих и политических проблемах женского движения и о вьетнамской войне. Сначала он вспоминал о ливерпульской поре детства и юности.
«В детстве, в самом начале, мы принадлежим себе, а потом начинается этот нескончаемый процесс, когда общество, родители, семья пытаются заставить тебя потерять свое «я». Ну, там - «не плачь, скрывай свои чувства» и так далее. Вот так всю жизнь. Помню, до шестнадцати лет во мне еще сохранялось ощущение цельности личности… А в возрасте от шестнадцати до двадцати восьми или двадцати девяти лет я это ощущение утратил. А ведь постоянное стремление повзрослеть, стать мужчиной, почувствовать свою ответственность - все это было, хотя нас тогда, конечно, ослепляла сладкая жизнь: вечно на гастролях, вечно эти роскошные отели… И все равно нам приходилось преодолевать этапы взросления, которые проходит любой подросток. Это может быть в какой-нибудь компании, когда все - и ты вместе с ними - принимают наркотики, или же в каком-нибудь офисе, где тебе приходится скучать в одиночестве… Наверное, тридцать лет - это возраст, когда наступает пробуждение и ты понимаешь, что уже полностью отвечаешь за свои поступки…»
Как же ему это удалось?
«Меня по-настоящему разбудила Йоко. Она не сходила с ума по «Битлз», ей было наплевать на мою славу, она влюбилась в меня, потому что я - это я. И через эту любовь она пробудила к жизни лучшее во мне, заставив меня заняться искусством, делать фильмы, писать книги. Когда-то для меня это все было просто несерьезным увлечением, а она меня растормошила…» Она же пробудила его интерес к женскому движению. «Только когда рядом cо мной оказалась женщина, которая начала обращать мое внимание на все предрассудки в обществе, я стал их замечать…»
Тут Йоко решила уточнить его мысль: «Я не говорю, что, поскольку я женщина, ко мне должно быть какое-то особое отношение. Как-то мы делали фильм. Когда мы закончили монтаж в студии, инженер подошел к нам и сказал: «Мы сегодня здорово поработали, Джон. Мне было приятно с вами познакомиться, Йоко». Видите, какая разница! А ведь он работал с нами обоими!»
И Джон прокомментировал: «Я ей говорил: «У тебя просто мания! Вечно ты жалуешься, что на тебя никто внимания не обращает, что к тебе плохо относятся». Но ведь так оно и есть! Если бы я так же относился к Полу, Джорджу и Ринго или к какому-нибудь своему приятелю, если бы я относился к ним так, как я обычно относился к женщинам, - они бы просто от меня отвернулись. Они бы плюнули и сказали: «Да пошел ты…» И я просто задумался: как я к ней отношусь. Как же я могу просить у нее того-то и того-то… А потом я научился дружить с ней, она была первой женщиной, с которой у меня возникли не такие отношения, как у всегда чего-то требующего козла и покорной тихони. Я никогда не встречал женщины с таким складом ума и души, все они были - пустоголовые куклы. А потом она мне призналась, что сама считала мужчин такими же куклами…»
«До Джона я мужчин терпеть не могла», - добавила Йоко.
Джон сказал, что состав «Пластик Оно бэнд» окончательно определился: Клаус Вурман, Джим Келтнер, Ники Хопкинс, Фил Спектор (который, по словам Джона, «хочет играть у нас, Бог знает почему, на ритм-гитаре»), Йоко и, возможно, Эрик Клэптон. Джон хотел, чтобы группа не придерживалась привычных стереотипов поведения рок-звезд на концертах. «Мы не будем корчить из себя богов и суперзвезд, осчастлививших зрителей своим появлением на сцене. Я хочу, чтобы каким-то образом зрители тоже участвовали в концерте, тоже самовыражались - вместе с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Редактор нового журнала Крейг Пайес вспоминает, как он агитировал Джона и Йоко стать его постоянными авторами. «Джерри Рубин взял меня с собой на Бэнк-стрит. Они лежали на кровати. Джон работал над песнями для альбома «Однажды в Нью-Йорке», а Йоко делала эскиз конверта будущей пластинки. Мы немного поговорили о «Сандэнсе». Джон попросил меня сообщить ему, когда выйдет первый номер. Еще он спрашивал меня о Джоне Синклере, чью историю он недавно узнал. Когда мы уже собирались уходить, я сказал: «Ты бы не хотел что-нибудь написать для «Сандэнса»?» Он ответил: «Да вот тут «Эсквайр» заказал мне статью. Зачем мне писать для «Сандэнса»? Ведь у «Эсквайра» тираж десять миллионов». Я говорю: «Но ведь «Эсквайр» на корню закуплен свиньями! Нам же надо создавать свою собственную периодику». И он согласился.
Потом Джерри мне сказал, что Джон что-то для нас пишет… Мы никогда не просили у Джона и Йоко денег. Уже тот факт, что они считались авторами нашего журнала, был отличной рекламой - это был своего рода банковский кредит. Но к третьему номеру мы залезли в такие долги, что мне все-таки пришлось обратиться к ним за помощью. Я убеждал их, что гвоздь очередного номера - статья о связях Никсона с мафией должна непременно увидеть свет. И попросил помочь. Но этот разговор им не очень понравился. Они, видно, решили, что мы хотим сделать из них дойную корову. И все-таки пять тысяч они нам дали».
Первый номер журнала «Сандэнс» вышел в апреле 1972 года, с заголовком на обложке: «Джон и Йоко - о женщинах, Роберт Шиэр - о Китае». Редакторы Крейг Пайес и Кен Келли анонсировали новый журнал как «альтернативу риторической пустоте периодики андерграунда, академической невозмутимости левых журналов и манипулированию информацией в псевдообъективной прессе истэблишмента». В списке сотрудников журнала Джон и Йоко фигурировали как авторы постоянной рубрики «Вообрази себе». В этом номере Роберт Шиэр, который до недавнего времени возглавлял журнал «Рэмпартс», доказывал, что американские левые напрасно критиковали Мао за встречу с Никсоном: ее надо было бы использовать как аргумент в борьбе с антикоммунизмом внутри страны… Джон и Йоко назвали свою первую статью «Никогда не поздно начать все сначала». По их словам, мужчины в современном обществе «с головой ушли в конкуренцию и слепо повинуются социальным ритуалам. Женское движение должно защищать интересы простой домохозяйки, для которой уход за детьми остается основным жизненным занятием».
Во втором номере «Сандэнса» был помещен пространный опус Роберта Шиэра о секретных документах Пентагона, а Джон и Йоко опубликовали статью, где анализировали свою политическую рок-музыку. В третьем номере появились фрагменты авангардистской прозы Йоко. На этом издание «Сандэнса» прекратилось, так как журнал обанкротился.
В конце 1971 года Джон дал нью-йоркскому радио интервью, в котором подробно рассказал о личных, творческих и политических проблемах женского движения и о вьетнамской войне. Сначала он вспоминал о ливерпульской поре детства и юности.
«В детстве, в самом начале, мы принадлежим себе, а потом начинается этот нескончаемый процесс, когда общество, родители, семья пытаются заставить тебя потерять свое «я». Ну, там - «не плачь, скрывай свои чувства» и так далее. Вот так всю жизнь. Помню, до шестнадцати лет во мне еще сохранялось ощущение цельности личности… А в возрасте от шестнадцати до двадцати восьми или двадцати девяти лет я это ощущение утратил. А ведь постоянное стремление повзрослеть, стать мужчиной, почувствовать свою ответственность - все это было, хотя нас тогда, конечно, ослепляла сладкая жизнь: вечно на гастролях, вечно эти роскошные отели… И все равно нам приходилось преодолевать этапы взросления, которые проходит любой подросток. Это может быть в какой-нибудь компании, когда все - и ты вместе с ними - принимают наркотики, или же в каком-нибудь офисе, где тебе приходится скучать в одиночестве… Наверное, тридцать лет - это возраст, когда наступает пробуждение и ты понимаешь, что уже полностью отвечаешь за свои поступки…»
Как же ему это удалось?
«Меня по-настоящему разбудила Йоко. Она не сходила с ума по «Битлз», ей было наплевать на мою славу, она влюбилась в меня, потому что я - это я. И через эту любовь она пробудила к жизни лучшее во мне, заставив меня заняться искусством, делать фильмы, писать книги. Когда-то для меня это все было просто несерьезным увлечением, а она меня растормошила…» Она же пробудила его интерес к женскому движению. «Только когда рядом cо мной оказалась женщина, которая начала обращать мое внимание на все предрассудки в обществе, я стал их замечать…»
Тут Йоко решила уточнить его мысль: «Я не говорю, что, поскольку я женщина, ко мне должно быть какое-то особое отношение. Как-то мы делали фильм. Когда мы закончили монтаж в студии, инженер подошел к нам и сказал: «Мы сегодня здорово поработали, Джон. Мне было приятно с вами познакомиться, Йоко». Видите, какая разница! А ведь он работал с нами обоими!»
И Джон прокомментировал: «Я ей говорил: «У тебя просто мания! Вечно ты жалуешься, что на тебя никто внимания не обращает, что к тебе плохо относятся». Но ведь так оно и есть! Если бы я так же относился к Полу, Джорджу и Ринго или к какому-нибудь своему приятелю, если бы я относился к ним так, как я обычно относился к женщинам, - они бы просто от меня отвернулись. Они бы плюнули и сказали: «Да пошел ты…» И я просто задумался: как я к ней отношусь. Как же я могу просить у нее того-то и того-то… А потом я научился дружить с ней, она была первой женщиной, с которой у меня возникли не такие отношения, как у всегда чего-то требующего козла и покорной тихони. Я никогда не встречал женщины с таким складом ума и души, все они были - пустоголовые куклы. А потом она мне призналась, что сама считала мужчин такими же куклами…»
«До Джона я мужчин терпеть не могла», - добавила Йоко.
Джон сказал, что состав «Пластик Оно бэнд» окончательно определился: Клаус Вурман, Джим Келтнер, Ники Хопкинс, Фил Спектор (который, по словам Джона, «хочет играть у нас, Бог знает почему, на ритм-гитаре»), Йоко и, возможно, Эрик Клэптон. Джон хотел, чтобы группа не придерживалась привычных стереотипов поведения рок-звезд на концертах. «Мы не будем корчить из себя богов и суперзвезд, осчастлививших зрителей своим появлением на сцене. Я хочу, чтобы каким-то образом зрители тоже участвовали в концерте, тоже самовыражались - вместе с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103