Но дело в том, что директору Кредитной канцелярии всегда были подчинены все банки, а потому такое совместительство вызовет с их стороны ропот.
— Да, это верно, но всё же прошу вашего согласия.
— В таком случае самой подходящей была бы для меня должность члена совета министра финансов с условием, чтобы я мог продолжать жить в Екатеринбурге и приезжал бы сюда для обсуждения интересующих нас вопросов. При этом я отказываюсь от причитающегося мне жалованья, а стану получать на расходы по проезду и пребыванию здесь.
— Отлично. Буду иметь в виду ваше пожелание и приведу его в исполнение, как только приступлю к учреждению совета.
Мы расстались полными друзьями, и я чувствовал себя на седьмом небе.
Мой отказ от места управляющего Государственным банком позволял решить вопрос о назначении на этот пост С. И. Рожковского.
Моё назначение было принято сослуживцами с большой радостью. Не знаю, насколько поздравления коллег были искренни, но для меня они оказались чрезвычайно лестны.
Приятно с такими блестящими результатами возвращаться к себе домой в Екатеринбург. Как радостно я был встречен милой женой и детьми, которые, узнав, что моё назначение по занимаемой должности приравнивается к четвёртому классу и меня величают в официальных бумагах «Ваше Превосходительство», пришли в полный восторг.
МОЙ ЮБИЛЕЙ
Первого января 1919 года исполнилось двадцать пять лет со дня моего беспрерывного служения в Волжско-Камском коммерческом банке, и нужно было сделать кое-какие приготовления к этому знаменательному дню.
В сущности, все приготовления сводились к тому, чтобы достать необходимое количество спиртных напитков. Как я уже упоминал, в Екатеринбурге как в прифронтовой полосе продажа спиртных напитков была запрещена. Пришлось отправиться к чехам и после продолжительных объяснений получить у них разрешение на покупку двух вёдер пива. А спирт достал мой ближайший помощник Сергей Петрович Копьевский, большой любитель и мастер выпить.
Однако ни шампанского, ни вина добыть не удалось. Да признаться, и цена на вино была так высока, что даже для такого знаменательного дня я не мог решиться на столь большую затрату.
Одно было чрезвычайно обидно — праздновать юбилей приходилось, будучи оторванным от правления банка. Поэтому я не смог получить установленного нашим банком жетона за двадцатипятилетнюю службу.
Накануне торжества я позвал сына и сказал ему следующее:
— Ты знаешь, что в прежние времена из Москвы вывозилось больше вина, чем ввозилось?
— Да что ты, папа, как же это могло быть?
— А вот догадайся.
— Значит, там делали вино.
— Да, совершенно верно Там фальсифицировали в основном красное вино, и думаю, что главной составляющей была черника. А ну-ка, Толюша, давай попробуем устроить к завтрашнему дню глинтвейн.
Мой Толюшка живо вернулся из аптеки с черникой, гвоздикой и корицей и через час притащил ко мне стаканчик глинтвейна. Разница с красным вином была значительная, но напиток, который можно было назвать жидким кисельком со спиртом, был настолько недурён, что мы решили приготовить его уже в большом количестве.
Настало и завтра. В десять часов я спустился в банк, где после молебствия, отслуженного соборным протоиереем, меня приветствовали подношением адреса все служащие отделения а члены Учётного комитета во главе с Павлом Васильевичем Ивановым — речью и вручением серебряной братины. В силу оторванности от столиц выбор подарков был скуден, и братина совершенно не подходила к случаю, ибо представляла собой приз для конских бегов с изображением коня и всадника.
Пришла телеграмма от Поклевского-Козелла. Старик огорчил меня тем, что не приехал на моё торжество.
Вечер удался на славу. Были приглашены все служащие отделения, члены Учётного комитета и кое-кто из знакомых. Собралось человек тридцать пять сорок. Ужин был хорош по времени, но несравним с прежними торжествами. Нельзя было достать фазанов, отсутствовала и волжская стерлядка, и икра. За ужином подали «знаменитый» глинтвейн. Все с наслаждением его пили, похваливая вино, и только один Сергей Фёдорович Злоказов, нагнувшись над моим ухом, потихоньку спросил:
— Из чего, собственно, состоит эта гадость?
Начались, как водится, поздравительные тосты. Выслушав их, я подошёл к концу стола и попросил слова.
— Я должен предупредить вас, господа, что хочу занять у вас много времени и внимания. Надеюсь, как юбиляр я заслужил это право.
— Просим, просим! — послышались возгласы.
— Прошло четверть века, как я совсем молодым человеком переступил порог нашего банка Как томительно долго шли эти годы и как они коротки! Помнишь всё, как будто происходило это всего несколько месяцев тому назад.
И речь моя полилась про старину, про бывших моих начальников, про губернаторов тех городов, где довелось служить, и, наконец, про встреченных на жизненном пути интересных людей… Я говорил, и мои рассказы не только не были скучными, но часто прерывались бурными аплодисментами, во время коих я обходил гостей с чарочкой вина.
— Да, всё это было и быльём поросло, а смахивает как бы на сказку, приговаривал я по окончании каждого эпизода.
Бодрое, хорошее настроение в день моего юбилея в значительной мере поддерживалось крупным успехом на фронте. После некоторых неудач наши войска под командованием молодого генерала Пепеляева наконец-то сломили сопротивление красных и взяли Пермь. Екатеринбург переставал быть в черте прифронтовой полосы, что могло разгрузить город от излишних войск, из-за которых жители терпели значительные стеснения в жилье.
Вскоре после юбилея мне пришлось снова ехать в Омск, куда меня призвали дела не только нашего банка, но и государственной важности. Предстоял доклад министру по вопросу денежной реформы, над решением коего я много работал последнее время.
В МИНИСТЕРСТВЕ ФИНАНСОВ
В то время адмирал Колчак получил признание генерала Деникина, и, таким образом, Омское правительство стало единым правительством России. Посему каждый вопрос нужно было решать не только с точки зрения интересов Сибири, но с точки зрения общегосударственных интересов.
Вопрос о деньгах обладал общегосударственным значением, и денежную реформу нужно было проводить в общем масштабе.
Нужно ли было торопиться или можно было оставить решение этого вопроса до прихода белых в Москву?
Теперь, когда Омское правительство прекратило своё существование, каждый скажет, что действия были преждевременны. Но в то время они проводились со значительным опозданием.
В чём заключались дефекты денежного обращения? Помимо очень скверных по исполнению сибирских денег, на территории Омского правительства продолжали обращаться как дензнаки царского образца, так и «зелёные» рубли и керенки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Да, это верно, но всё же прошу вашего согласия.
— В таком случае самой подходящей была бы для меня должность члена совета министра финансов с условием, чтобы я мог продолжать жить в Екатеринбурге и приезжал бы сюда для обсуждения интересующих нас вопросов. При этом я отказываюсь от причитающегося мне жалованья, а стану получать на расходы по проезду и пребыванию здесь.
— Отлично. Буду иметь в виду ваше пожелание и приведу его в исполнение, как только приступлю к учреждению совета.
Мы расстались полными друзьями, и я чувствовал себя на седьмом небе.
Мой отказ от места управляющего Государственным банком позволял решить вопрос о назначении на этот пост С. И. Рожковского.
Моё назначение было принято сослуживцами с большой радостью. Не знаю, насколько поздравления коллег были искренни, но для меня они оказались чрезвычайно лестны.
Приятно с такими блестящими результатами возвращаться к себе домой в Екатеринбург. Как радостно я был встречен милой женой и детьми, которые, узнав, что моё назначение по занимаемой должности приравнивается к четвёртому классу и меня величают в официальных бумагах «Ваше Превосходительство», пришли в полный восторг.
МОЙ ЮБИЛЕЙ
Первого января 1919 года исполнилось двадцать пять лет со дня моего беспрерывного служения в Волжско-Камском коммерческом банке, и нужно было сделать кое-какие приготовления к этому знаменательному дню.
В сущности, все приготовления сводились к тому, чтобы достать необходимое количество спиртных напитков. Как я уже упоминал, в Екатеринбурге как в прифронтовой полосе продажа спиртных напитков была запрещена. Пришлось отправиться к чехам и после продолжительных объяснений получить у них разрешение на покупку двух вёдер пива. А спирт достал мой ближайший помощник Сергей Петрович Копьевский, большой любитель и мастер выпить.
Однако ни шампанского, ни вина добыть не удалось. Да признаться, и цена на вино была так высока, что даже для такого знаменательного дня я не мог решиться на столь большую затрату.
Одно было чрезвычайно обидно — праздновать юбилей приходилось, будучи оторванным от правления банка. Поэтому я не смог получить установленного нашим банком жетона за двадцатипятилетнюю службу.
Накануне торжества я позвал сына и сказал ему следующее:
— Ты знаешь, что в прежние времена из Москвы вывозилось больше вина, чем ввозилось?
— Да что ты, папа, как же это могло быть?
— А вот догадайся.
— Значит, там делали вино.
— Да, совершенно верно Там фальсифицировали в основном красное вино, и думаю, что главной составляющей была черника. А ну-ка, Толюша, давай попробуем устроить к завтрашнему дню глинтвейн.
Мой Толюшка живо вернулся из аптеки с черникой, гвоздикой и корицей и через час притащил ко мне стаканчик глинтвейна. Разница с красным вином была значительная, но напиток, который можно было назвать жидким кисельком со спиртом, был настолько недурён, что мы решили приготовить его уже в большом количестве.
Настало и завтра. В десять часов я спустился в банк, где после молебствия, отслуженного соборным протоиереем, меня приветствовали подношением адреса все служащие отделения а члены Учётного комитета во главе с Павлом Васильевичем Ивановым — речью и вручением серебряной братины. В силу оторванности от столиц выбор подарков был скуден, и братина совершенно не подходила к случаю, ибо представляла собой приз для конских бегов с изображением коня и всадника.
Пришла телеграмма от Поклевского-Козелла. Старик огорчил меня тем, что не приехал на моё торжество.
Вечер удался на славу. Были приглашены все служащие отделения, члены Учётного комитета и кое-кто из знакомых. Собралось человек тридцать пять сорок. Ужин был хорош по времени, но несравним с прежними торжествами. Нельзя было достать фазанов, отсутствовала и волжская стерлядка, и икра. За ужином подали «знаменитый» глинтвейн. Все с наслаждением его пили, похваливая вино, и только один Сергей Фёдорович Злоказов, нагнувшись над моим ухом, потихоньку спросил:
— Из чего, собственно, состоит эта гадость?
Начались, как водится, поздравительные тосты. Выслушав их, я подошёл к концу стола и попросил слова.
— Я должен предупредить вас, господа, что хочу занять у вас много времени и внимания. Надеюсь, как юбиляр я заслужил это право.
— Просим, просим! — послышались возгласы.
— Прошло четверть века, как я совсем молодым человеком переступил порог нашего банка Как томительно долго шли эти годы и как они коротки! Помнишь всё, как будто происходило это всего несколько месяцев тому назад.
И речь моя полилась про старину, про бывших моих начальников, про губернаторов тех городов, где довелось служить, и, наконец, про встреченных на жизненном пути интересных людей… Я говорил, и мои рассказы не только не были скучными, но часто прерывались бурными аплодисментами, во время коих я обходил гостей с чарочкой вина.
— Да, всё это было и быльём поросло, а смахивает как бы на сказку, приговаривал я по окончании каждого эпизода.
Бодрое, хорошее настроение в день моего юбилея в значительной мере поддерживалось крупным успехом на фронте. После некоторых неудач наши войска под командованием молодого генерала Пепеляева наконец-то сломили сопротивление красных и взяли Пермь. Екатеринбург переставал быть в черте прифронтовой полосы, что могло разгрузить город от излишних войск, из-за которых жители терпели значительные стеснения в жилье.
Вскоре после юбилея мне пришлось снова ехать в Омск, куда меня призвали дела не только нашего банка, но и государственной важности. Предстоял доклад министру по вопросу денежной реформы, над решением коего я много работал последнее время.
В МИНИСТЕРСТВЕ ФИНАНСОВ
В то время адмирал Колчак получил признание генерала Деникина, и, таким образом, Омское правительство стало единым правительством России. Посему каждый вопрос нужно было решать не только с точки зрения интересов Сибири, но с точки зрения общегосударственных интересов.
Вопрос о деньгах обладал общегосударственным значением, и денежную реформу нужно было проводить в общем масштабе.
Нужно ли было торопиться или можно было оставить решение этого вопроса до прихода белых в Москву?
Теперь, когда Омское правительство прекратило своё существование, каждый скажет, что действия были преждевременны. Но в то время они проводились со значительным опозданием.
В чём заключались дефекты денежного обращения? Помимо очень скверных по исполнению сибирских денег, на территории Омского правительства продолжали обращаться как дензнаки царского образца, так и «зелёные» рубли и керенки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107