Долгий сон под ласковым солнцем и обед в местном баре прояснили его еще недавно такое озабоченное лицо.
Сидя на террасе между Софией и Беном, Таш ловила последние лучи заходящего солнца. Бен с трудом устроился на постоянно падающем шезлонге.
– Ты часто виделась с Хьюго в последнее время? – спросил он, водя по подбородку ободком холодного стакана.
Таш покачала головой и посмотрела на Найла, который, скрестив руки на груди, пытался разглядеть покрытую сумраком долину. Солнце слепило ему глаза, и он щурился, как от сильной боли.
– У Хьюго не очень хорошо идут сейчас дела, – сказала Таш, не желая углубляться в тему. – Я видела его на соревнованиях в Блюфорде на прошлой неделе, но он уехал очень рано.
В тот день Хьюго упал со своего нового жеребца, ушибся, поцарапался и пришел в ярость. Стефану пришлось добираться в Маккоумб с Монкрифами, так как Бошомп не стал его ждать.
– А ты хорошо выступила, я слышал? – Бен пытался поудобнее расположиться в шезлонге.
– Неплохо. – Таш сделала большой глоток и чуть не поперхнулась, таким крепким оказался коктейль. – Микки Рурк отлично себя показал.
– Это твой французский конь? – спросила София, никогда не разбиравшаяся в лошадях Таш.
– Нет, это серый жеребец. Хьюго купил его у Гаса, но не справился и отдал мне обратно. Мои спонсоры дают деньги на его содержание.
– Должен сказать, Таш, ты становишься очень популярной, – Бен поднял бокал в ее честь. – Я часто слышу твое имя, о тебе говорят как о новой звезде.
Девушка смутилась.
– Надеюсь, ты носишь шлем, Таш? – обеспокоенно спросила Александра. – Тебе нельзя сейчас рисковать, скоро свадьба.
– Ты уйдешь из спорта после свадьбы? – София спросила об этом подчеркнуто резко. Она не любила, когда кто-то, особенно Бен, расхваливал ее сестру.
– Конечно нет, – пробормотала Таш. Ей не хотелось сейчас об этом говорить.
– Но ты ведь будешь замужней женщиной, у вас с Найлом пойдут дети.
Таш промолчала. Найл все так же стоял чуть в стороне и смотрел на сонную долину. Он был сейчас очень похож на Клина Иствуда.
София тоже взглянула на него:
– Очень уж вы оба похудели! Вы что, вместе сидите на диете?
– Да, мы голодаем: нам не хватает общения.
Вечером София наносила крем на лицо, шею и тело, прежде чем лечь в постель к мужу.
– Помнишь, ты раньше считал, что Хьюго влюблен в Таш?
Бен улыбнулся и отложил газету, которую купил три дня назад, но так и не дочитал.
– Да, помню. Ты еще сказала, что я выдумываю глупости.
– Теперь я не была бы столь категоричной, – София сняла часы и положила их на прикроватный столик. – Похоже, я недооценила твою прозорливость, дорогой.
– Неужели? – Бен, чью прозорливость и интуицию чаще критиковали, чем одобряли, пришел в восторг. – И почему ты так решила?
– Когда кто-то заговаривает с Таш о Найле, она принимает страдальческий вид, а когда при ней упоминают Хьюго, сестра становится похожа на влюбленную девчонку: вспыхивает и начинает дергаться. Ты же знаешь, как Таш была влюблена в него когда-то.
– Да, конечно. – Бен сложил газету в аккуратный четырехугольник. – Но почему ты считаешь, что я был прав, когда подозревал, что Хьюго любит Таш?
– Потому что, дорогой, – София поцеловала его в нос и выключила свет, – он ведет себя точно так же, когда слышит ее имя, разве что только не краснеет. – Спокойной ночи, – добавила София и навострила ушки, но за стеной в комнате Таш и Найла была тишина.
Таш не спала уже несколько часов. Ей хотелось набраться сил и разбудить Найла, но она страшилась предстоящего разговора, к тому же понимала, что сейчас ему лучше выспаться. Она ждала, когда ее саму сморит сон и улетучатся все тревоги, но сон не приходил. Так она встретила рассвет и пение птиц.
София и Бен уже были на ногах, шумела вода в душе, и под эти звуки Таш задремала.
Она проснулась в полдень. Занавески были раздвинуты, и лучи солнца падали на постель. Найла рядом не оказалось.
Только после обеда они с Найлом смогли побыть вдвоем, устроившись рядышком возле бассейна. Однако уединение только еще больше напрягло Таш – она предпочла бы надоедливую болтовню про свадьбу повисшему между ними тягостному молчанию.
Найл с головой ушел в толстую биографию Гете. Казалось, он не замечал ее душевного смятения. Как обычно, ее жених быстро проглатывал строчку за строчкой. Таш всегда завидовала его способности отстраняться от проблем. Сама она лениво скользила глазами по скучному журналу. Когда-то и она самозабвенно читала высокохудожественные книги, длинные биографии великих людей и энциклопедии. Она постигала новейшие музыкальные направления, слушала по радио познавательные программы и смотрела философские фильмы. Теперь Таш едва могла вспомнить их названия. Нужно было отдать должное Найлу: при любой занятости он всегда оказывался в курсе последних новостей и событий в мире. Таш вытянула ноги и вздохнула: сейчас она чаще думает о скачках, чем о новых пьесах. Иногда ей хотелось быть похожей на Зои, которая, хоть и жила в том же маленьком мирке, что и Таш, все же вела интеллектуальную жизнь. Таш часто заставала подругу за просмотром литературной газеты или искусствоведческого журнала, в то время как остальные обитатели фермы с воодушевлением смотрели боевик. Таш понимала, что потихоньку деградирует. Построив воздушный замок, принадлежавший только ей и Найлу, она не захотела видеть, как он рушится, и сбежала в конюшню.
Через час Найл оторвался от книги и упрекнул невесту в том, что она не убрала крем для загара в тень.
– Последним им пользовался ты, – напомнила Таш, отгоняя назойливую муху.
– В таком случае ты должна чаще его втирать, – проворчал Найл. – Или ты сгоришь.
– Я загораю медленнее, чем ты.
– Но у тебя больше родинок, и это опасно. – Он вздохнул и снова взял книгу.
– Когда-то мои родинки нравились тебе, Найл. – Таш обиженно уставилась на голубое дно бассейна.
– Все равно, ты не должна рисковать: так можно заработать рак кожи.
Еще через двадцать минут Таш сломалась.
– Пожалуйста, перестань теребить бакенбарды, – попросила она. – Это меня бесит!
– Мне жарко.
– Тогда сбрей их.
– Мне они нравятся.
– Отлично, но тогда перестань их теребить. Найл отвернулся и уставился в книгу.
Через несколько минут он отбросил ее в сторону:
– Перестань!
Задремавшая было Таш подскочила на надувном матрасе.
– Что случилось? – ворчливо спросила она. В воздухе витал запах лимонов и эвкалипта.
– Так вздыхать! – Найл тоже сел и уставился на невесту сквозь темные солнцезащитные очки.
– Прости. – Таш снова забралась на матрас. – Я заснула.
– Вот именно. Ты всегда так вздыхаешь во сне.
– Ты никогда раньше не говорил мне об этом!
– Но ты же спала.
Таш раздраженно почесала коленку и предпочла ретироваться в бассейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Сидя на террасе между Софией и Беном, Таш ловила последние лучи заходящего солнца. Бен с трудом устроился на постоянно падающем шезлонге.
– Ты часто виделась с Хьюго в последнее время? – спросил он, водя по подбородку ободком холодного стакана.
Таш покачала головой и посмотрела на Найла, который, скрестив руки на груди, пытался разглядеть покрытую сумраком долину. Солнце слепило ему глаза, и он щурился, как от сильной боли.
– У Хьюго не очень хорошо идут сейчас дела, – сказала Таш, не желая углубляться в тему. – Я видела его на соревнованиях в Блюфорде на прошлой неделе, но он уехал очень рано.
В тот день Хьюго упал со своего нового жеребца, ушибся, поцарапался и пришел в ярость. Стефану пришлось добираться в Маккоумб с Монкрифами, так как Бошомп не стал его ждать.
– А ты хорошо выступила, я слышал? – Бен пытался поудобнее расположиться в шезлонге.
– Неплохо. – Таш сделала большой глоток и чуть не поперхнулась, таким крепким оказался коктейль. – Микки Рурк отлично себя показал.
– Это твой французский конь? – спросила София, никогда не разбиравшаяся в лошадях Таш.
– Нет, это серый жеребец. Хьюго купил его у Гаса, но не справился и отдал мне обратно. Мои спонсоры дают деньги на его содержание.
– Должен сказать, Таш, ты становишься очень популярной, – Бен поднял бокал в ее честь. – Я часто слышу твое имя, о тебе говорят как о новой звезде.
Девушка смутилась.
– Надеюсь, ты носишь шлем, Таш? – обеспокоенно спросила Александра. – Тебе нельзя сейчас рисковать, скоро свадьба.
– Ты уйдешь из спорта после свадьбы? – София спросила об этом подчеркнуто резко. Она не любила, когда кто-то, особенно Бен, расхваливал ее сестру.
– Конечно нет, – пробормотала Таш. Ей не хотелось сейчас об этом говорить.
– Но ты ведь будешь замужней женщиной, у вас с Найлом пойдут дети.
Таш промолчала. Найл все так же стоял чуть в стороне и смотрел на сонную долину. Он был сейчас очень похож на Клина Иствуда.
София тоже взглянула на него:
– Очень уж вы оба похудели! Вы что, вместе сидите на диете?
– Да, мы голодаем: нам не хватает общения.
Вечером София наносила крем на лицо, шею и тело, прежде чем лечь в постель к мужу.
– Помнишь, ты раньше считал, что Хьюго влюблен в Таш?
Бен улыбнулся и отложил газету, которую купил три дня назад, но так и не дочитал.
– Да, помню. Ты еще сказала, что я выдумываю глупости.
– Теперь я не была бы столь категоричной, – София сняла часы и положила их на прикроватный столик. – Похоже, я недооценила твою прозорливость, дорогой.
– Неужели? – Бен, чью прозорливость и интуицию чаще критиковали, чем одобряли, пришел в восторг. – И почему ты так решила?
– Когда кто-то заговаривает с Таш о Найле, она принимает страдальческий вид, а когда при ней упоминают Хьюго, сестра становится похожа на влюбленную девчонку: вспыхивает и начинает дергаться. Ты же знаешь, как Таш была влюблена в него когда-то.
– Да, конечно. – Бен сложил газету в аккуратный четырехугольник. – Но почему ты считаешь, что я был прав, когда подозревал, что Хьюго любит Таш?
– Потому что, дорогой, – София поцеловала его в нос и выключила свет, – он ведет себя точно так же, когда слышит ее имя, разве что только не краснеет. – Спокойной ночи, – добавила София и навострила ушки, но за стеной в комнате Таш и Найла была тишина.
Таш не спала уже несколько часов. Ей хотелось набраться сил и разбудить Найла, но она страшилась предстоящего разговора, к тому же понимала, что сейчас ему лучше выспаться. Она ждала, когда ее саму сморит сон и улетучатся все тревоги, но сон не приходил. Так она встретила рассвет и пение птиц.
София и Бен уже были на ногах, шумела вода в душе, и под эти звуки Таш задремала.
Она проснулась в полдень. Занавески были раздвинуты, и лучи солнца падали на постель. Найла рядом не оказалось.
Только после обеда они с Найлом смогли побыть вдвоем, устроившись рядышком возле бассейна. Однако уединение только еще больше напрягло Таш – она предпочла бы надоедливую болтовню про свадьбу повисшему между ними тягостному молчанию.
Найл с головой ушел в толстую биографию Гете. Казалось, он не замечал ее душевного смятения. Как обычно, ее жених быстро проглатывал строчку за строчкой. Таш всегда завидовала его способности отстраняться от проблем. Сама она лениво скользила глазами по скучному журналу. Когда-то и она самозабвенно читала высокохудожественные книги, длинные биографии великих людей и энциклопедии. Она постигала новейшие музыкальные направления, слушала по радио познавательные программы и смотрела философские фильмы. Теперь Таш едва могла вспомнить их названия. Нужно было отдать должное Найлу: при любой занятости он всегда оказывался в курсе последних новостей и событий в мире. Таш вытянула ноги и вздохнула: сейчас она чаще думает о скачках, чем о новых пьесах. Иногда ей хотелось быть похожей на Зои, которая, хоть и жила в том же маленьком мирке, что и Таш, все же вела интеллектуальную жизнь. Таш часто заставала подругу за просмотром литературной газеты или искусствоведческого журнала, в то время как остальные обитатели фермы с воодушевлением смотрели боевик. Таш понимала, что потихоньку деградирует. Построив воздушный замок, принадлежавший только ей и Найлу, она не захотела видеть, как он рушится, и сбежала в конюшню.
Через час Найл оторвался от книги и упрекнул невесту в том, что она не убрала крем для загара в тень.
– Последним им пользовался ты, – напомнила Таш, отгоняя назойливую муху.
– В таком случае ты должна чаще его втирать, – проворчал Найл. – Или ты сгоришь.
– Я загораю медленнее, чем ты.
– Но у тебя больше родинок, и это опасно. – Он вздохнул и снова взял книгу.
– Когда-то мои родинки нравились тебе, Найл. – Таш обиженно уставилась на голубое дно бассейна.
– Все равно, ты не должна рисковать: так можно заработать рак кожи.
Еще через двадцать минут Таш сломалась.
– Пожалуйста, перестань теребить бакенбарды, – попросила она. – Это меня бесит!
– Мне жарко.
– Тогда сбрей их.
– Мне они нравятся.
– Отлично, но тогда перестань их теребить. Найл отвернулся и уставился в книгу.
Через несколько минут он отбросил ее в сторону:
– Перестань!
Задремавшая было Таш подскочила на надувном матрасе.
– Что случилось? – ворчливо спросила она. В воздухе витал запах лимонов и эвкалипта.
– Так вздыхать! – Найл тоже сел и уставился на невесту сквозь темные солнцезащитные очки.
– Прости. – Таш снова забралась на матрас. – Я заснула.
– Вот именно. Ты всегда так вздыхаешь во сне.
– Ты никогда раньше не говорил мне об этом!
– Но ты же спала.
Таш раздраженно почесала коленку и предпочла ретироваться в бассейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90