Сэр Джон Теннант, положив руки на набалдашник трости, сидел с непроницаемым лицом. Джеральд опустил голову.
– К сожалению, – вновь заговорил мистер Ритчи, – мистеру Стеду не хватило здравого смысла, хотя намерения у него были самые похвальные. Его привлекли к суду за похищение и приговорили к двухмесячному тюремному заключению, поскольку его мотивы не вызывали никаких сомнений. Думаю, что в результате этого процесса в 1886 году был принят закон, устанавливавший возраст совершеннолетия – шестнадцать лет и предусматривавший более жесткое наказание за то, что стали называть «куплей-продажей белых рабынь». – Мистер Ритчи повернулся к Тоби: – Вы удовлетворены, мистер Кент? Я так понимаю, что эта молодая женщина стала жертвой именно такого преступления?
– Совершенно удовлетворен, – ответил Тоби, – и Ханна, как вы правильно поняли, была именно жертвой. Возможно, одной из последних жертв, потому что соответствующий закон для нее опоздал.
Бенджамин Уиллард, не отрывавший глаз от стола, вдруг поднял голову и спросил:
– Почему, если, как я понял, Ханну воспитывала ее вдовая мать, она продала ее в рабство? Я не могу поверить.
– Сэр, она и не продавала, – мрачно возразил Тоби и устало повернулся ко мне: – Ради Бога, неужели вы ничего не скажете? Ханна, это ужасно, мы говорим о вас, словно вас тут нет.
– Не скажу, Тоби, – отрезала я. – Очень давно я поставила себе за правило никогда не оправдываться и не защищаться. Вы читали письмо моей матери и знаете, чего она хотела для меня.
Тоби вздохнул и запустил руку в волосы.
– Пожалуйста, говорите, Тоби, – попросил Эндрю Дойл, и я не узнала его голос.
– Хорошо. – Тоби обвел взглядом салон. – Ханне было двенадцать лет, когда умерла ее мать. Кэтлин Маклиод знала, что умирает, и не хотела отправлять дочь в сиротский дом. Несомненно, ей было известно, какая жизнь ждет ее там. Поэтому она оставила все, что у нее было, около тридцати фунтов стерлингов, миссис Тейлор, жене мясника и матери семерых детей...
Я смотрела в окно на проплывавший мимо берег Темзы и сердилась, что Тоби впустую тратит слова. Что бы он ни сказал, это не имело никакого значения. Стоило мне взглянуть на кого-нибудь, кроме сэра Джона, и я видела обращенный на меня любопытный и испуганный взгляд, однако едва я встречалась с этим человеком глазами, как он отворачивался, стыдясь своего любопытства. Мне было понятно их любопытство. В одном салоне рядом с почтенными господами сидела восемнадцатилетняя девчонка, которая выглядела еще моложе своих лет, воспитанная, образованная... И она целых четыре года знала объятия не одного мужчины и не двух, а десятков мужчин. Несомненно, это было им неприятно, одинаково мужчинам и женщинам, тем не менее они не могли подавить в себе природного, хотя и чудовищного любопытства.
А Тоби Кент говорил:
– ...потом в один прекрасный день, когда миссис Тейлор ушла из дому со стиркой, ее муж заявил Ханне, что подыскал для нее работу. Ей пришлось собрать свои вещички, надеть пальто и шляпку и идти с ним. Из омнибуса они вышли где-то в районе парка Регента. Их встретила прилично одетая женщина, отдала Тейлору деньги и, остановив кэб, привезла Ханну в большой дом на одной из лондонских площадей. Ханна так никогда и не узнала, как называлась та площадь...
Я уже могла вспоминать те первые дни, не покрываясь холодным потом, потому что я научилась отгораживаться от тех чувств, которые могли бы меня погубить. Поначалу я испытала удивление. Дом был намного больше, чем мне показалось снаружи, но это не был семейный дом. Не считая двух-трех слуг-мужчин, здесь было не меньше пятнадцати или даже двадцати женщин. Миссис Логан, та дама, которая отдала Тейлору деньги в парке, как мне показалось, всеми заправляла.
К моему удивлению, мне не поручили никакой работы, зато около двух часов я просидела в маленькой гостиной в обществе еще нескольких женщин. Они были очень добры ко мне, но говорили о вещах, которых я совсем не понимала. Время от времени миссис Логан вызывала то одну, то другую, и они исчезали на время или насовсем. Из, как я потом узнала, большой гостиной до меня долетали звуки музыки и смех мужчин и женщин.
На ночь мне предоставили уютную спальню, а на другой день миссис Логан повезла меня покупать белье и платья. Я то и дело спрашивала ее, что мне надо будет делать, но она в ответ говорила совершенно непонятные слова. Следующие два дня прошли спокойно, хотя я уже начинала чего-то бояться. Дамы, жившие в доме миссис Логан, спали до полудня, а после ленча облачались в слишком яркие платья и собирались в гостиных в ожидании гостей, которыми были исключительно мужчины.
На второй день я спросила шестнадцатилетнюю Алису, которая была самой молодой из дам, какую работу мне придется делать в этом странном доме, потому что пока я даром ем свой хлеб, а она в ответ с жалостью посмотрела на меня и сказала:
– Если ты не знаешь, милочка, то скоро тебе скажут. На третий день миссис Логан приказала мне надеть прелестное белое платье с кружевами, которое она мне купила. Но сначала она проверила у меня руки и лицо, чисто ли я их вымыла, и заплела мне волосы в две косы по своему вкусу. Минут на десять она оставила меня одну в моей комнате, а потом вернулась и повела меня в маленькую комнатку, которую я еще не видела и которая была похожа на кабинет. Там сидел хорошо одетый господин, плотный, с пышными усами и багровым лицом. Он мне улыбнулся, спросил, как меня зовут, похвалил мое лицо и платье и сказал миссис Логан:
– Да. Очень хорошо. Превосходно.
Потом он надел шляпу, перчатки, взял трость, улыбнулся мне еще раз и, очень меня удивив, сказал, что будет с нетерпением ждать вечера. Кивнул миссис Логан и ушел.
Не успели стихнуть его шаги, как миссис Логан приказала мне идти в мою комнату и снять платье, однако около восьми вечера мне пришлось еще раз его надеть, буквально за десять минут до того, как миссис Логан привела джентльмена в мою спальню, называя его мистером Смитом. Я ничего не понимала, а когда она оставила меня с джентльменом наедине, очень испугалась.
Он был ласков со мной и, сняв пальто, пытался даже шутить, но я слишком боялась, чтобы отвечать разумно. Когда он снял жилет, то позвал меня, чтобы я села ему на колени, но я сказала, что не хочу. Он рассмеялся и, схватив меня, запустил руку мне под юбку. Только в эту минуту все, что я узнала от тейлоровских ребят об отношениях мужчин и женщин, всплыло в моей памяти, и я поняла, чего добивается от меня незнакомый господин.
В ужасе я вырвалась из его рук и побежала к двери, но она оказалась запертой. Я стала биться в нее и звать на помощь, не сознавая, насколько это бесполезно. Мистер Смит рассердился. Он опять схватил меня, ударил по лицу и, закрыв мне рот рукой, бросил на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– К сожалению, – вновь заговорил мистер Ритчи, – мистеру Стеду не хватило здравого смысла, хотя намерения у него были самые похвальные. Его привлекли к суду за похищение и приговорили к двухмесячному тюремному заключению, поскольку его мотивы не вызывали никаких сомнений. Думаю, что в результате этого процесса в 1886 году был принят закон, устанавливавший возраст совершеннолетия – шестнадцать лет и предусматривавший более жесткое наказание за то, что стали называть «куплей-продажей белых рабынь». – Мистер Ритчи повернулся к Тоби: – Вы удовлетворены, мистер Кент? Я так понимаю, что эта молодая женщина стала жертвой именно такого преступления?
– Совершенно удовлетворен, – ответил Тоби, – и Ханна, как вы правильно поняли, была именно жертвой. Возможно, одной из последних жертв, потому что соответствующий закон для нее опоздал.
Бенджамин Уиллард, не отрывавший глаз от стола, вдруг поднял голову и спросил:
– Почему, если, как я понял, Ханну воспитывала ее вдовая мать, она продала ее в рабство? Я не могу поверить.
– Сэр, она и не продавала, – мрачно возразил Тоби и устало повернулся ко мне: – Ради Бога, неужели вы ничего не скажете? Ханна, это ужасно, мы говорим о вас, словно вас тут нет.
– Не скажу, Тоби, – отрезала я. – Очень давно я поставила себе за правило никогда не оправдываться и не защищаться. Вы читали письмо моей матери и знаете, чего она хотела для меня.
Тоби вздохнул и запустил руку в волосы.
– Пожалуйста, говорите, Тоби, – попросил Эндрю Дойл, и я не узнала его голос.
– Хорошо. – Тоби обвел взглядом салон. – Ханне было двенадцать лет, когда умерла ее мать. Кэтлин Маклиод знала, что умирает, и не хотела отправлять дочь в сиротский дом. Несомненно, ей было известно, какая жизнь ждет ее там. Поэтому она оставила все, что у нее было, около тридцати фунтов стерлингов, миссис Тейлор, жене мясника и матери семерых детей...
Я смотрела в окно на проплывавший мимо берег Темзы и сердилась, что Тоби впустую тратит слова. Что бы он ни сказал, это не имело никакого значения. Стоило мне взглянуть на кого-нибудь, кроме сэра Джона, и я видела обращенный на меня любопытный и испуганный взгляд, однако едва я встречалась с этим человеком глазами, как он отворачивался, стыдясь своего любопытства. Мне было понятно их любопытство. В одном салоне рядом с почтенными господами сидела восемнадцатилетняя девчонка, которая выглядела еще моложе своих лет, воспитанная, образованная... И она целых четыре года знала объятия не одного мужчины и не двух, а десятков мужчин. Несомненно, это было им неприятно, одинаково мужчинам и женщинам, тем не менее они не могли подавить в себе природного, хотя и чудовищного любопытства.
А Тоби Кент говорил:
– ...потом в один прекрасный день, когда миссис Тейлор ушла из дому со стиркой, ее муж заявил Ханне, что подыскал для нее работу. Ей пришлось собрать свои вещички, надеть пальто и шляпку и идти с ним. Из омнибуса они вышли где-то в районе парка Регента. Их встретила прилично одетая женщина, отдала Тейлору деньги и, остановив кэб, привезла Ханну в большой дом на одной из лондонских площадей. Ханна так никогда и не узнала, как называлась та площадь...
Я уже могла вспоминать те первые дни, не покрываясь холодным потом, потому что я научилась отгораживаться от тех чувств, которые могли бы меня погубить. Поначалу я испытала удивление. Дом был намного больше, чем мне показалось снаружи, но это не был семейный дом. Не считая двух-трех слуг-мужчин, здесь было не меньше пятнадцати или даже двадцати женщин. Миссис Логан, та дама, которая отдала Тейлору деньги в парке, как мне показалось, всеми заправляла.
К моему удивлению, мне не поручили никакой работы, зато около двух часов я просидела в маленькой гостиной в обществе еще нескольких женщин. Они были очень добры ко мне, но говорили о вещах, которых я совсем не понимала. Время от времени миссис Логан вызывала то одну, то другую, и они исчезали на время или насовсем. Из, как я потом узнала, большой гостиной до меня долетали звуки музыки и смех мужчин и женщин.
На ночь мне предоставили уютную спальню, а на другой день миссис Логан повезла меня покупать белье и платья. Я то и дело спрашивала ее, что мне надо будет делать, но она в ответ говорила совершенно непонятные слова. Следующие два дня прошли спокойно, хотя я уже начинала чего-то бояться. Дамы, жившие в доме миссис Логан, спали до полудня, а после ленча облачались в слишком яркие платья и собирались в гостиных в ожидании гостей, которыми были исключительно мужчины.
На второй день я спросила шестнадцатилетнюю Алису, которая была самой молодой из дам, какую работу мне придется делать в этом странном доме, потому что пока я даром ем свой хлеб, а она в ответ с жалостью посмотрела на меня и сказала:
– Если ты не знаешь, милочка, то скоро тебе скажут. На третий день миссис Логан приказала мне надеть прелестное белое платье с кружевами, которое она мне купила. Но сначала она проверила у меня руки и лицо, чисто ли я их вымыла, и заплела мне волосы в две косы по своему вкусу. Минут на десять она оставила меня одну в моей комнате, а потом вернулась и повела меня в маленькую комнатку, которую я еще не видела и которая была похожа на кабинет. Там сидел хорошо одетый господин, плотный, с пышными усами и багровым лицом. Он мне улыбнулся, спросил, как меня зовут, похвалил мое лицо и платье и сказал миссис Логан:
– Да. Очень хорошо. Превосходно.
Потом он надел шляпу, перчатки, взял трость, улыбнулся мне еще раз и, очень меня удивив, сказал, что будет с нетерпением ждать вечера. Кивнул миссис Логан и ушел.
Не успели стихнуть его шаги, как миссис Логан приказала мне идти в мою комнату и снять платье, однако около восьми вечера мне пришлось еще раз его надеть, буквально за десять минут до того, как миссис Логан привела джентльмена в мою спальню, называя его мистером Смитом. Я ничего не понимала, а когда она оставила меня с джентльменом наедине, очень испугалась.
Он был ласков со мной и, сняв пальто, пытался даже шутить, но я слишком боялась, чтобы отвечать разумно. Когда он снял жилет, то позвал меня, чтобы я села ему на колени, но я сказала, что не хочу. Он рассмеялся и, схватив меня, запустил руку мне под юбку. Только в эту минуту все, что я узнала от тейлоровских ребят об отношениях мужчин и женщин, всплыло в моей памяти, и я поняла, чего добивается от меня незнакомый господин.
В ужасе я вырвалась из его рук и побежала к двери, но она оказалась запертой. Я стала биться в нее и звать на помощь, не сознавая, насколько это бесполезно. Мистер Смит рассердился. Он опять схватил меня, ударил по лицу и, закрыв мне рот рукой, бросил на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92