В замке немного удивились тому, как быстро они вернулись с прогулки, но Абант объяснил, что они встретили беженку из Пограничья.
Весть эта встревожила замок: раз появились беженцы — значит жди войны. Всегда так было, так и будет всегда.
Аойда поднялась в свою комнату и села за шитье, Абант пошел к отцу поговорить о надвигающейся опасности, а Пройт посовещался о чем-то с астрологом, после чего вернулся к своему так и не расседланному коню, вспрыгнул в седло и ускакал.
Вернулся он к вечеру, когда Аойда, из-за недостатка света сложившая шитье в корзинку, занялась вязанием: вязать можно и не глядя — знай считай петли, позвякивай спицами да думай о своем.
Пройт кинул повод конюхам и поднялся в покои знатной гостьи.
— Ваша милость, — позвал он, деликатно постучав пальцами по двери. — Господин барон просит вас пожаловать к нему,
Аойда вышла в коридор и направилась было к покоям дяди, но Пройт остановил ее.
— В чем дело? — вскинула на него глаза Аойда.
— Простите, госпожа, — сказал Пройт. — Ваш дядя не звал вас к себе.
— Почему же ты меня вызвал? — спросила Аойда.
— Я хотел поговорить с вами.
Аойда нахмурилась:
— Не слишком ли ты много на себя берешь?
— Я хочу поговорить с вами о гадании на чаше, — сказал Пройт. — Я говорил с Акрисием-звездочетом.
— И что же?
— Сладкий медовый вкус — это к свадьбе, — сказал Пройт. — Ягодный сладкий — к легкой приятной жизни, резко-кислый — к болезни, горечь — к тяготам, жгучий — к позору…
— А вода? — Аойда была поражена известием.
— К смерти, — ответил Пройт. Он посмотрел ей прямо в глаза и выговорил: — Мы все обречены на смерть.
— На смерть, — повторила за ним Аойда, бледнея.
— Акрисий сказал, что гадание действенно на год, и в этот год нельзя гадать второй раз, за исключением того случая, если на человека были наведены чары, которые смогут изменить его судьбу.
— Значит, наши судьбы были изменены, — молвила Аойда. — И меня ждет горе, тебя позор, а Абант умрет. Пройт кивнул.
— Я догнал старуху, — сообщил Пройт. — Она подтвердила слова Акрисия и сказала мне: «Ты, может быть, еще не раз помянешь меня проклятием, но барышню я спасла…»
Аойда молчала.
— Я спросил у Акрисия также, когда благоприятный день для обряда илайн, — проговорил Пройт. — Это будет третий день новолуния.
Аойда поняла, что он хочет сказать.
— Пройт!
— Я решил, — твердо ответил он. И помедлив, сказал, понизив голос: — Может быть, вы захотите совершить этот обряд со мной, госпожа?
— Нет, — сказала Аойда. — Нет! — Она резко повернулась и ушла.
…Мысль об илайне не оставляла ее несколько дней. Из незапамятных времен пришел от далеких предков этот обычай преломлять неблагоприятную судьбу, нанося себе смертельный удар мечом.
«Чаша не предсказала мне свадьбы, — думала Аойда. — Что случится? Жених ли мой умрет? Или откажется от меня?.. Разве он может отказаться от меня? Не скажу, что меня не в чем упрекнуть, но разве я забываю о своей чести?.. Как же могу я совершить илайн вместе с Пройтом? Люди подумают, что я потеряла честь, и мы с Пройтом — любовники. Люди будут осуждать меня. Нет, я не могу лишить себя жизни!»
Госпожа Аргия, заметив задумчивость племянницы, спросила ласково:
— Что задумалась, девочка моя? Что тебя тревожит?
— Тетя! — вздохнула Аойда. — Мне гадали, и гадание вышло неблагоприятным.
— Не бери в голову, милая, — сказала тетушка. — Разве бывают правдивыми гадания горничных девушек?
Аойда сказала, что гадание было не из простонародных, «девичьих», а настоящим, на чаше.
— В этом году я не выйду замуж, — продолжала Аойда. — И меня ждут горе и бедствия…
— Ох, Аойда!.. — Баронесса обняла племянницу и прижала к себе. — Что ты себе в голову берешь! Кто же тебе таких гадостей нагадал? Небось нянька Деипила, кому еще?
— Нет, не она, — покачала головой Аойда. — Лучше расскажи, тетя, какие новости…
— Новости хорошие для солдат, плохие для женщин, — грустно вздохнула госпожа Аргия. — Сегодня прибыл гонец от твоего отца. Князь приказывает выступить отряду Гириэя в Тестал — там неспокойно. Через три дня и выступят.
— Абант с ними поедет? — спросила Аойда с тревогой; спрашивать о Пройте она не осмелилась.
— Да, — подтвердила госпожа Аойда. — Он страшно рад, что наконец пришло время драться.
— Тетя!
— Что, девочка?
— Нет, нет, ничего…
Аойда не осмелилась сказать матери, что ее единственного сына ожидает смерть. Да и обязательно ли в этом походе погибнет кузен, думала она ночью, лежа без сна в постели: гадание на чаше делается на год, и в любой из дней этого года Абант может встретить свою погибель.
Однако когда отряд Гириэя уходил из замка, Аойда сдержаться не смогла — заплакала и убежала в свои покои, пряча лицо в нарядную шаль.
Госпожа Аргия дождалась на башне, пока отряд не скрылся в лесу, и пошла к племяннице.
— Девочка моя, разве можно плакать, провожая войска? — мягко укорила она. — Ты же не дворовая девушка, ты княжна. И не на войну же они идут, девочка моя. Войны ведь нет…
Войны не было, но отряд барона Гириэя в замок не вернулся.
Однако начали приходить Вести.
Первой пришла Страшная Весть, и ей не поверили: как могло случиться, что отряд барона мог погибнуть в Эрисихтонийском ущелье — в месте, идеально приспособленном для обороны?
Потом пришла Весть Черная. Войско Абраксаса-колдуна, миновав Эрисихтонийское ущелье, вступило в Имперские земли, подавляя все попытки рыцарских дружин отстоять свои владения. Абраксас двигался неспешно, но неотвратимо, и не находилось силы, которая могла противостоять ему.
Не мог ему противостоять и замок Ферет, в котором почти не осталось мужчин, способных носить оружие. И все же, когда войско колдуна показалось на дороге, баронесса повелела запереть ворота и всем, кто только мог держать оружие — старикам и женщинам — приготовиться к обороне.
Сама баронесса, ее шестнадцатилетняя дочь Теано и Аойда стояли на башне, за узкими бойницами, и смотрели на приближающееся войско.
Было еще далеко и Аойда лишь едва различала силуэты людей, но Теано вдруг воскликнула:
— Красиво-то как, матушка!
— Какие на них прекрасные одежды! — зачарованно продолжала Теано. — Матушка, кузина Аойда, видели ли вы когда таких могучих витязей?
Аойда еще не могла разглядеть лиц приближающихся к замку людей, но никаких рыцарей она не видела. Во главе отряда ехали верхом несколько всадников в отблескивающих серебром плащах, но лиц их было не видно из-за надвинутых капюшонов. Следом за ними виднелись всадники в разномастных доспехах; далее шли пешие арбалетчики, копейщики, мечники, тянулись обозы… И все они были порядком пропылены и лица их усталы.
Но казалось, что баронесса и ее дочь видят совсем иное.
— Мама, мама! — вскрикивала Теано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144