- Ты зачем здесь? - кричит отец. - А ну, уходи на берег!
- Ничего, крепче будет! - говорит ему рыжий Жорка. - Пускай привыкает.
Сашук прижимается к стойке, на которую опираются валки резиновой ленты. Жорка, присев на корточки, разгребает руками рыбу в ящике. Длинных, с красивыми темными разводами на спине он бросает в особый ящик, маленьких черно-спинных швыряет обратно в море.
- А зачем? - спрашивает Сашук.
- Что, выкидаю? Так это дрянь - голыши, их даже чайки не жрут. Давай подсобляй, приучайся. Вот это - видишь, с узором на спинке - скумбрия. Рыба первый сорт, ее сюда. А это ерш, пускай здесь остается.
- Ерш не такой.
- Ну, по-настоящему это ставрида, а мы ершом зовем.
Сашук берет в руки рыбку и тотчас выпускает - в ладошки впиваются острые шипы.
В ящик шлепается бугристая толстая лепешка.
- Во, - говорит Жорка, - обед нам пришел. Видел такую рыбу? Камбала называется.
- А почему у нее глаза на спине?
- Не на спине, а на одном боку. Другим она на дне лежит. На, тащи мамке. Удержишь?
- А то нет! - говорит Сашук, хватая рыбину обеими руками.
Камбала такая тяжелая и скользкая, что ему приходится прижать ее к животу. И все-таки он не удерживает. Рыбина шлепается на помост прямо Сашуку под ноги; он падает на нее, животом на колючки. Рыбаки смеются. Сашук обижается и отходит в сторонку. Оцарапанный живот щемит и саднит; ему хочется посмотреть, как он исцарапался, и даже заплакать, но он боится, что смеяться будут еще больше, и притворяется, что смотрит на чаек. Чайки расплываются и сдваиваются. Сашук быстро-быстро моргает, чтобы прогнать слезы.
Наполненные ящики ставят один на другой, поближе к резиновой ленте. Из сачков, ящиков падают ставридки на помост, рыбаки ступают резиновыми сапогами прямо по ним. Сашук нагибается и начинает подбирать.
- Хозяйственный хлопчик, - говорит Игнат Приходько, их сосед по Некрасовке, - еще, гляди, боцманом станет...
- Просолится как следует - будет боцман что надо, - говорит Жорка.
- А как вы рыбу будете гнать? - спрашивает Сашук. - Она же снулая.
- Сейчас увидишь. Можно давать, Иван Данилыч?
Бригадир кивает. Жорка закладывает пальцы в рот, оглушительно свистит, и тотчас что-то начинает рокотать, помост трясется, а резиновая лента ползет наверх. Рыбаки подхватывают ящик с рыбой, опрокидывают в большой ящик над резиновым желобом; она сейчас же появляется в желобе и серебристой полосой плывет в нем к бараку.
- Ты на транспортере катался? - перекрывая шум, кричит Сашуку Жорка. Нет? Тогда поехали?
Он хватает Сашука, поднимает в воздух. Сашук взбрыкивает, но не успевает вырваться и оказывается в ползущем резиновом желобе.
- Держись крепче! - кричит Жорка.
Желоб ползет к берегу, поднимается все выше, снизу что-то подталкивает Сашука, он судорожно вцепляется в края резиновой ленты.
- Эй! - орет Жорка. - Принимай ерша в засол! Соли покруче!
Мать кричит, бежит вдоль ленты, но достать Сашука уже не может. Лента ползет все дальше и дальше. Сашук уже выше, чем сам Иван Данилович. Он хочет сползти вниз, но лента несет его выше и дальше от причала, а вокруг так пусто и страшно, а до земли так далеко, что Сашук пригибается и зажмуривается. Чьи-то руки поднимают его, снимают с ленты и ставят в лужу на цементном полу. Только тогда Сашук и открывает глаза.
- Ты что это, кататься вздумал? Вот я тебе покатаюсь! - сердито говорит чужой усатый дядька и шлепает Сашука по тому самому месту. Шлепает он не сильно, но Сашук обижается - он же не сам залез на эту резиновую штуку...
Сашук выбегает в широкие, как ворота, двери. Снизу, с причала, Жорка что-то кричит ему, машет рукой. Сашук отворачивается и идет домой.
Каждую весну ноги у Сашука в цыпках. Цыпки еще и сейчас не сошли, но уже подживали, и Сашук о них даже не помнил, а теперь их начинает щипать и жечь: лужа на цементном полу была соленая. Сашук бежит к рукомойнику во дворе, задирая по очереди ноги, обмывает растрескавшуюся кожу. Щиплет меньше, но цыпки вспухают и краснеют.
- Я говорила - подальше от этого бандюги. - Мать приносит полную кошелку рыбы, вываливает ее на стол и принимается чистить. - Он тебя обучит, доведет...
Насупившийся Сашук молчит.
Рыбаки возвращаются с причала, фыркая и крякая от удовольствия, умываются и садятся за стол.
- Эй, Боцман, пошли рубать! - кричит Сашуку Жорка, но Сашук притворяется, будто не слышит, и нарочно садится подальше от Жорки, рядом с отцом.
Едят долго, не торопясь - отдыхают. Потом начинают разбредаться, закуривать. Сашук так наелся кулеша и камбалы, что ему лень вставать. Кутька тоже осовел, свалился, высунув язык и выпятив вздувшийся живот.
- Привез все-таки... - говорит Игнат. - Бить тебя некому.
- А за что бить? - спрашивает Жорка.
- Чтоб собаку за собой не таскал. Баловство. Собака на цепи должна сидеть. Чтобы злой была.
- А ты сам на цепи сидеть пробовал?
- Мне незачем. Сажают кого следует...
Лицо Жорки краснеет, потом начинает бледнеть, а на открытой шее вздуваются толстые жилы. Но он перемогается и, помолчав, говорит:
- Ладно, считай, что я пока не понял... Только ты не зарекайся - еще сядешь. За жадность. Жадности в тебе на всю бригаду хватит.
- Ты меня не воспитывай, за собой лучше гляди...
Игнат поднимается и уходит в хату.
- Кугут чертов! - сквозь зубы говорит Жорка. - Собачонок ему помешал... Как его зовут?
- Кутька, - нехотя отвечает Сашук. Он решил про себя ни за что больше не водиться с этим Жоркой, но как же не ответить, если Жорка вступился за кутенка.
- Ну, кутька... Все щенята кутьки. Надо, чтобы свое имя было, на особицу... Ишь наел пузо, выгнулось, как бимс...
- А что это - бимс?
- Балки, на которых палуба лежит... Эй, ты, - Жорка щелкает пальцами, - Бимс, иди сюда!
Кутька поднимается и, волоча по пыли живот, подходит к нему.
- Гляди-ка, сразу понял! - радуется Жорка и начинает теребить щенка.
Тот опрокидывается на спину, задирает лапы и подставляет свой вздувшийся живот, на котором сквозь редкую белую шерсть просвечивает розовая кожа.
- Да ну, - говорит Сашук и поднимает щенка на руки, - нечего над ним командовать.
Он снова идет к морю, садится над обрывом, кутька укладывается рядом. Ветер ерошит сверкающую гладь, волны у берега становятся больше, шипят и пенятся, распластываясь на песке. Чайки бесшумно скользят на распростертых крыльях, потом поворачивают и летят обратно, как патруль. Время от времени то та, то другая камнем падает на воду и снова взмывает вверх, держа в клюве рыбину. Чайка на лету заглатывает ее и опять неторопливо летит туда, потом обратно. А один раз большая чайка нападает на маленькую и отнимает у нее добычу. Маленькая чайка кричит, и тогда громко, пронзительно начинают кричать и другие чайки. Должно быть, они тоже возмущаются и сердятся на здоровенную ворюгу...
- Ты чего тут сидишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21