маслянистая слезная жидкость служит им смазкой. Когда кит поднимает голову над водой, он видит не лучше человека, страдающего близорукостью и астигматизмом. В воде, однако, он видит достаточно хорошо, чтобы разыскать материнское брюхо и источник материнского молока. Пока развиваются и совершенствуются его сложные органы слуха и «речи», глаза подтверждают и корректируют звуковую информацию и помогают распознать ее источник.
Даже полностью потеряв зрение, китенок все же сумел бы, вероятно, нормально жить и развиваться. Много раз мне приходилось видеть слепых тюленей в естественных условиях – и они выглядели здоровыми, упитанными, в их поведении не было ничего необычного.
И в воздухе, и в воде звуковые колебания заменяют им свет.
В 1839 году зоолог и судовой врач Томас Биль писал: «Был пойман совершенно слепой кит, потерявший оба глаза; в глазницах его густо разрослись грибоподобные растения, свидетельствовавшие о том, что кит уже давно лишился зрения… И все же при разделке его туши китобои добыли столько же жира, как при разделке туши любого зрячего кита такого размера».
Январское море так прекрасно, что даже мысленно не хочется возвращаться на берег,- и мысли мои обращаются к океану, к этому огромному, удивительному водному миру, опоясывающему Землю и вполне способному поглотить и Эверест, и Мертвое море, если бы кому-то удалось выровнять поверхность нашей планеты.
Интересно было бы вычислить, какой цифрой определяется общая масса живых существ в Мировом океане – биомасса морских животных и растений. Намного ли она превышает потребности голодного человечества в пище? Какую часть биомассы составили бы кашалоты? Впрочем, кто пересчитывает по головам их стада?
Мы, люди, любим задавать себе разные вопросы, а потом искать ответы на них. Океан и его обитатели не поддаются точному измерению; следовательно, нам пока приходится довольствоваться приблизительными представлениями, основанными на известных фактах.
Специалисты начинают – по-моему, вполне логично – с количественной оценки самого основания пищевой пирамиды, подсчитав для начала массу простых элементов, которыми питаются растения. Углерод, азот и фосфор – лимитирующие компоненты, дающие жизнь,- легко поддаются измерению. Моря нашей планеты достигли уже весьма почтенного возраста и так долго принимали участие в общем и повсеместном круговороте веществ, что все тона и оттенки их химического состава отлично перемешались и хорошо известны нам. Мы делаем анализ состава воды в сотне разных мест, умножаем результат на некую громадную цифру и прогнозируем длительность жизни на Земле – предполагая, разумеется, что энергия Солнца останется неизменной и будет и дальше питать разные формы жизни на нашей планете.
Советский океанолог В. Г. Богоров считает, что общая масса растений в Мировом океане составляет 1,7 миллиарда тонн, а масса животных – в двадцать раз больше.
Возможно ли это? Как это животных может быть в океане больше, чем растений? Как может лошадь весить больше, чем трава, которую она ест? Напомним, что жизнь океанских растений коротка, а животным отпущен гораздо больший срок. Если подсчитать, сколько новых растений и сколько новых особей животных появляется в океане каждый год, то окажется, что растительный мир в десять раз плодовитее животного. Следовательно, в наше рассуждение следует ввести фактор времени: ведь жизнь не стоит на месте. Океан – это постоянно изменяющаяся система, в которой равновесие между теми элементами, которые мы называем «живыми», и теми, которые у нас именуются «мертвыми» (разграничить их не всегда бывает легко), поддерживается одновременно на самых разных уровнях.
Американский специалист по рыболовству У. М. Чапман говорит, что, хотя общая добыча рыбы из Мирового океана составляет сейчас шестьдесят миллионов тонн в год, человечество могло бы увеличить эту цифру в тридцать раз, если бы сумело с максимальной эффективностью использовать суда и орудия лова.
(Мы с Чапманом знакомы давно. Помню, однажды мы с ним перегоняли моторную шхуну «Черный Дуглас» из Сан-Педро в Сиэтл; на шхуне были погашены огни, и на всем пути мы не видели ни одного огонька – это было в декабре 1941 года, через неделю после нападения на Пирл-Харбор. Были погашены также и навигационные огни. Прокладывая курс, мы всецело доверялись глубиномеру и воле божьей.)
Джон Д. Стрикланд из Института морских ресурсов при Калифорнийском университете в Ла-Хойе придерживается более осторожного мнения: он говорит, что добычу рыбы можно увеличить не больше чем в десять раз.
Приведем противоположное мнение: Волф Вишняк из Рочестерского университета в штате Нью-Йорк, а также Ламонт К. Коул из Корнеллского университета считают, что мы уже сейчас слишком усердно опустошаем моря. «Значит ли это, что нас ждут мрачные перспективы?» – спрашивают они – и отвечают: «Нет, перспективы попросту безнадежные».
Чапман затрагивает и моральную сторону этого вопроса. Он говорит, что в наши дни серьезный ученый не может довольствоваться сочинением трактатов, сидя в своей башне из слоновой кости; он должен взаимодействовать с реальным миром, использовать свои способности и знания для решения насущных и актуальных проблем человечества, пытающегося лучше приспособиться к окружающему миру. Ради кого, спрашивает Чапман, мы пытаемся увеличить добычу китов, рыбы, водорослей и прочих богатств Мирового океана? Кто от этого выиграет?… Во-первых, выиграет сам океан, потому что мы будем следить за тем, чтобы его эксплуатация не была чрезмерной; мы должны сохранить источник этих богатств. Во-вторых, мы открываем доступ к ним для всех народов, для всех наций Земли, готовых искать и добывать морепродукты. Мы не ставим ни политических, ни национальных, ни географических, ни расовых, ни шовинистических преград; все могут черпать там, где черпается слишком мало.
Возьмем данные В. Г. Богорова о биомассе животного мира океана и сравним ее с массой всех кашалотов на планете. Сейчас ежегодно добывается двадцать пять тысяч кашалотов – это сокровище эксплуатируется слишком усердно. Ежегодная добыча составляет, вероятно, одну десятую общего запаса кашалотов – их в океане приблизительно двести пятьдесят тысяч. Считая, что средний возраст кашалота – десять лет, а средний вес – десять тонн, приходим к выводу, что общий вес всех кашалотов Мирового океана составляет примерно 2,5 миллиона тонн. Сравнивая эту цифру с общим весом всех животных океана, выясняем, что кашалоты составляют приблизительно 1/13600 всех животных, то есть весьма значительную часть. Казалось бы, киты встречаются так редко, что едва ли можно было ожидать столь значительной цифры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Даже полностью потеряв зрение, китенок все же сумел бы, вероятно, нормально жить и развиваться. Много раз мне приходилось видеть слепых тюленей в естественных условиях – и они выглядели здоровыми, упитанными, в их поведении не было ничего необычного.
И в воздухе, и в воде звуковые колебания заменяют им свет.
В 1839 году зоолог и судовой врач Томас Биль писал: «Был пойман совершенно слепой кит, потерявший оба глаза; в глазницах его густо разрослись грибоподобные растения, свидетельствовавшие о том, что кит уже давно лишился зрения… И все же при разделке его туши китобои добыли столько же жира, как при разделке туши любого зрячего кита такого размера».
Январское море так прекрасно, что даже мысленно не хочется возвращаться на берег,- и мысли мои обращаются к океану, к этому огромному, удивительному водному миру, опоясывающему Землю и вполне способному поглотить и Эверест, и Мертвое море, если бы кому-то удалось выровнять поверхность нашей планеты.
Интересно было бы вычислить, какой цифрой определяется общая масса живых существ в Мировом океане – биомасса морских животных и растений. Намного ли она превышает потребности голодного человечества в пище? Какую часть биомассы составили бы кашалоты? Впрочем, кто пересчитывает по головам их стада?
Мы, люди, любим задавать себе разные вопросы, а потом искать ответы на них. Океан и его обитатели не поддаются точному измерению; следовательно, нам пока приходится довольствоваться приблизительными представлениями, основанными на известных фактах.
Специалисты начинают – по-моему, вполне логично – с количественной оценки самого основания пищевой пирамиды, подсчитав для начала массу простых элементов, которыми питаются растения. Углерод, азот и фосфор – лимитирующие компоненты, дающие жизнь,- легко поддаются измерению. Моря нашей планеты достигли уже весьма почтенного возраста и так долго принимали участие в общем и повсеместном круговороте веществ, что все тона и оттенки их химического состава отлично перемешались и хорошо известны нам. Мы делаем анализ состава воды в сотне разных мест, умножаем результат на некую громадную цифру и прогнозируем длительность жизни на Земле – предполагая, разумеется, что энергия Солнца останется неизменной и будет и дальше питать разные формы жизни на нашей планете.
Советский океанолог В. Г. Богоров считает, что общая масса растений в Мировом океане составляет 1,7 миллиарда тонн, а масса животных – в двадцать раз больше.
Возможно ли это? Как это животных может быть в океане больше, чем растений? Как может лошадь весить больше, чем трава, которую она ест? Напомним, что жизнь океанских растений коротка, а животным отпущен гораздо больший срок. Если подсчитать, сколько новых растений и сколько новых особей животных появляется в океане каждый год, то окажется, что растительный мир в десять раз плодовитее животного. Следовательно, в наше рассуждение следует ввести фактор времени: ведь жизнь не стоит на месте. Океан – это постоянно изменяющаяся система, в которой равновесие между теми элементами, которые мы называем «живыми», и теми, которые у нас именуются «мертвыми» (разграничить их не всегда бывает легко), поддерживается одновременно на самых разных уровнях.
Американский специалист по рыболовству У. М. Чапман говорит, что, хотя общая добыча рыбы из Мирового океана составляет сейчас шестьдесят миллионов тонн в год, человечество могло бы увеличить эту цифру в тридцать раз, если бы сумело с максимальной эффективностью использовать суда и орудия лова.
(Мы с Чапманом знакомы давно. Помню, однажды мы с ним перегоняли моторную шхуну «Черный Дуглас» из Сан-Педро в Сиэтл; на шхуне были погашены огни, и на всем пути мы не видели ни одного огонька – это было в декабре 1941 года, через неделю после нападения на Пирл-Харбор. Были погашены также и навигационные огни. Прокладывая курс, мы всецело доверялись глубиномеру и воле божьей.)
Джон Д. Стрикланд из Института морских ресурсов при Калифорнийском университете в Ла-Хойе придерживается более осторожного мнения: он говорит, что добычу рыбы можно увеличить не больше чем в десять раз.
Приведем противоположное мнение: Волф Вишняк из Рочестерского университета в штате Нью-Йорк, а также Ламонт К. Коул из Корнеллского университета считают, что мы уже сейчас слишком усердно опустошаем моря. «Значит ли это, что нас ждут мрачные перспективы?» – спрашивают они – и отвечают: «Нет, перспективы попросту безнадежные».
Чапман затрагивает и моральную сторону этого вопроса. Он говорит, что в наши дни серьезный ученый не может довольствоваться сочинением трактатов, сидя в своей башне из слоновой кости; он должен взаимодействовать с реальным миром, использовать свои способности и знания для решения насущных и актуальных проблем человечества, пытающегося лучше приспособиться к окружающему миру. Ради кого, спрашивает Чапман, мы пытаемся увеличить добычу китов, рыбы, водорослей и прочих богатств Мирового океана? Кто от этого выиграет?… Во-первых, выиграет сам океан, потому что мы будем следить за тем, чтобы его эксплуатация не была чрезмерной; мы должны сохранить источник этих богатств. Во-вторых, мы открываем доступ к ним для всех народов, для всех наций Земли, готовых искать и добывать морепродукты. Мы не ставим ни политических, ни национальных, ни географических, ни расовых, ни шовинистических преград; все могут черпать там, где черпается слишком мало.
Возьмем данные В. Г. Богорова о биомассе животного мира океана и сравним ее с массой всех кашалотов на планете. Сейчас ежегодно добывается двадцать пять тысяч кашалотов – это сокровище эксплуатируется слишком усердно. Ежегодная добыча составляет, вероятно, одну десятую общего запаса кашалотов – их в океане приблизительно двести пятьдесят тысяч. Считая, что средний возраст кашалота – десять лет, а средний вес – десять тонн, приходим к выводу, что общий вес всех кашалотов Мирового океана составляет примерно 2,5 миллиона тонн. Сравнивая эту цифру с общим весом всех животных океана, выясняем, что кашалоты составляют приблизительно 1/13600 всех животных, то есть весьма значительную часть. Казалось бы, киты встречаются так редко, что едва ли можно было ожидать столь значительной цифры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49