Ведь этикетки нужны не природе, а человеку.) Организмы, составляющие «красный прилив», называются динофлагеллятами; иногда они вдруг начинают размножаться с поразительной быстротой; почему это происходит, в точности неизвестно. Некоторые из динофлагеллят содержат смертельный яд, возможно, самый сильный яд на Земле – сильнее ботулина.
Желудок китенка еще не приспособлен для твердой пищи, и в кровь его пока только начинают поступать различные противоядия. Да и слизистая оболочка его пищевода пока слишком нежна и мягка.
Сегодня, например, у него болит живот. Он бьет своей массивной, как наковальня, головой в материнский бок и трется спиной о ее живот. Мать, от которой он привык получать всяческие радости, сейчас представляется ему виновницей его несчастья. Китенку кажется, что он голоден; он пытается присосаться к материнской груди, но тут же срыгивает несколько литров молока, которое расходится в морской воде.
Хлопья свернувшегося китового молока появляются в волнах, и плавунчики, аккуратной стаей летящие над морем, быстро снижаются, сверкая серебристыми крыльями, и ловко подбирают отвергнутую китенком пищу.
Мать преспокойно продолжает свой путь. Наш герой – ее двенадцатый отпрыск (не считая двоих, которым не суждено было увидеть мир). Китиха, вероятно, знает, что детские беды приходят и уходят, хотя едва ли помнит тот день, лет пятьдесят тому назад, когда, играя у рифов острова Рождества, она сама проглотила плававший на волнах кокосовый орех и долго мучилась желудком. Целую неделю проглоченный орех причинял ей боль, мешая пищеварению, пока природа наконец не пришла на помощь юной китихе и не избавила ее от несъедобной пищи.
Этот урок не прошел для китихи даром. В наше время воды северной части Тихого океана буквально усеяны сетями с крупными шарами из зеленого или бурого стекла, некоторые из которых достигают почти полуметра в диаметре. На этих шарах можно прочесть названия китайских, корейских, японских, советских, канадских, американских и мексиканских заводов рыболовного оборудования. В шторм стеклянные поплавки отрываются от сетей и отправляются дрейфовать по волнам, приплывая и на «детские площадки» китов. Случается, конечно, что китенок проглатывает такой поплавок – но ни один опытный, внимательный кит не сделает такой ошибки.
Двадцатое ноября; полная луна, стоящая высоко в небе, освещает мир маленького кашалота. Он счастлив, все неприятности прошлой недели забыты.
Ровная поверхность моря, гладкого, как расплавленное серебро, внезапно взрывается, и прежде чем китенок успевает понять, что произошло, над морем вырастает лес теней. Какой-то сверкающий черный гигант всплыл на поверхность, разом выставив в воздух и хвост и огромную пасть, из которой торчат извивающиеся, бьющие по воде, отвратительные на вид щупальца. Это кашалот-самец, хозяин гарема, не на жизнь, а на смерть сражается с кальмаром.
Всего несколько кратких мгновений прошло с тех пор, как кальмар, привлеченный лунным светом, поднялся поохотиться у самой поверхности моря. Гигантским розово-серым призраком он двигался в воде, точно бесформенная пелена, парящая в пустоте, покачиваясь и шевеля тонкими щупальцами; внезапное нападение – и кальмар бросился в отчаянное бегство, последнее в его жизни.
Вода успокаивается, и китенок плывет вслед за самцом, на безопасном расстоянии от него – около сотни метров. Он наслаждается сладостными запахами, разлитыми в воде, и ловит сочные остатки кальмаровой туши. Порой ему приходится нырять за ними, иногда довольно глубоко. Когда китенок опускается в новые, незнакомые ему глубины, мышцы его тела напрягаются, сухожилия болезненно натягиваются, в желудке урчит; он постигает волнующее напряжение всех сил, знакомое любому из хозяев океанских глубин.
За много миль от маленького кашалота от стада самцов, направляющихся навстречу антарктической весне, отделяется кит – он тоже уходит в глубину, но ему уже не суждено вернуться назад. Случай привел его как раз в то место, где между двумя подводными вершинами повис на километровой глубине эквадорский телефонный кабель. Первый сигнал, который получает кит от своих опознавательных систем, кажется ему весьма знакомым: перед ним скользкое, мягкое, упругое щупальце – это, разумеется, кальмар, желанная добыча. Кит хватает «щупальце» зубами и осторожно тянет его. Кабель растягивается, затем внезапно тугим кольцом обвивается вокруг тела кита, намертво зажав его грудные плавники. Кит в страхе бросается в сторону, изгибает тело дугой, пытаясь вырваться. Еще одно кольцо обвивается вокруг его брюха, потом вокруг хвоста. Легкие кашалота горят мучительной болью; перед его затуманенным зрением вспыхивают искры, мир окутывается мягкой тьмой…
Кабель не рвется – и смерть этого кашалота не войдет в анналы человеческой истории. Лишь шепот телефонных разговоров окружает его могилу – о жизни и смерти, о любви и о пустяках, о заработанных и о потерянных песо… Туша постепенно разлагается. К ней наведываются светящиеся существа и какие-то черные тени, усеянные светящимися точками; со временем все мясо будет съедено, и даже скелет погибшего кашалота рассыплется на части, и его кости лягут на океанское дно; они впишутся еще одной строкой в геологическую историю планеты, и история перевернет страницу.
Несколько лет тому назад двое храбрецов – инженер-математик и журналист – провели важный опыт у побережья Калифорнии: они опустились на океанское дно в водолазном колоколе, в который подавали не воздух, а кислородно-гелиевую смесь. Считалось, что эта смесь поможет им избежать так называемой кессонной болезни, которая вызывает мучительные боли у всякого водолаза, погрузившегося слишком глубоко или вернувшегося на поверхность слишком быстро. В несколько приемов колокол опустили на глубину трехсот метров, где царит чудовищное давление. Затем его подняли на поверхность. Водолазы-любители были без сознания. Один из них так и не пришел в себя, второй очнулся и рассказал, как проходило погружение на рекордную глубину для человека, не защищенного специальным водолазным костюмом.
Уже в первый год своей жизни маленький кашалот увидит и услышит множество самых разных судов, а в последующие годы он увидит их еще больше: и чадящие, грохочущие моторки с рыболовами-одиночками; и сейнеры, на палубах которых огромными грудами лежат сети, источающие запах гнилых водорослей; и быстроходные парусные клиперы, гордо несущие свои белые паруса (каждый из этих красавцев стоит не меньше миллиона долларов); и направляющиеся к южным островам туристские лайнеры с их яркими цветными огнями, смехом веселых пассажиров и музыкой. Нашему маленькому герою суждено узнать и запомнить много разных морских судов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Желудок китенка еще не приспособлен для твердой пищи, и в кровь его пока только начинают поступать различные противоядия. Да и слизистая оболочка его пищевода пока слишком нежна и мягка.
Сегодня, например, у него болит живот. Он бьет своей массивной, как наковальня, головой в материнский бок и трется спиной о ее живот. Мать, от которой он привык получать всяческие радости, сейчас представляется ему виновницей его несчастья. Китенку кажется, что он голоден; он пытается присосаться к материнской груди, но тут же срыгивает несколько литров молока, которое расходится в морской воде.
Хлопья свернувшегося китового молока появляются в волнах, и плавунчики, аккуратной стаей летящие над морем, быстро снижаются, сверкая серебристыми крыльями, и ловко подбирают отвергнутую китенком пищу.
Мать преспокойно продолжает свой путь. Наш герой – ее двенадцатый отпрыск (не считая двоих, которым не суждено было увидеть мир). Китиха, вероятно, знает, что детские беды приходят и уходят, хотя едва ли помнит тот день, лет пятьдесят тому назад, когда, играя у рифов острова Рождества, она сама проглотила плававший на волнах кокосовый орех и долго мучилась желудком. Целую неделю проглоченный орех причинял ей боль, мешая пищеварению, пока природа наконец не пришла на помощь юной китихе и не избавила ее от несъедобной пищи.
Этот урок не прошел для китихи даром. В наше время воды северной части Тихого океана буквально усеяны сетями с крупными шарами из зеленого или бурого стекла, некоторые из которых достигают почти полуметра в диаметре. На этих шарах можно прочесть названия китайских, корейских, японских, советских, канадских, американских и мексиканских заводов рыболовного оборудования. В шторм стеклянные поплавки отрываются от сетей и отправляются дрейфовать по волнам, приплывая и на «детские площадки» китов. Случается, конечно, что китенок проглатывает такой поплавок – но ни один опытный, внимательный кит не сделает такой ошибки.
Двадцатое ноября; полная луна, стоящая высоко в небе, освещает мир маленького кашалота. Он счастлив, все неприятности прошлой недели забыты.
Ровная поверхность моря, гладкого, как расплавленное серебро, внезапно взрывается, и прежде чем китенок успевает понять, что произошло, над морем вырастает лес теней. Какой-то сверкающий черный гигант всплыл на поверхность, разом выставив в воздух и хвост и огромную пасть, из которой торчат извивающиеся, бьющие по воде, отвратительные на вид щупальца. Это кашалот-самец, хозяин гарема, не на жизнь, а на смерть сражается с кальмаром.
Всего несколько кратких мгновений прошло с тех пор, как кальмар, привлеченный лунным светом, поднялся поохотиться у самой поверхности моря. Гигантским розово-серым призраком он двигался в воде, точно бесформенная пелена, парящая в пустоте, покачиваясь и шевеля тонкими щупальцами; внезапное нападение – и кальмар бросился в отчаянное бегство, последнее в его жизни.
Вода успокаивается, и китенок плывет вслед за самцом, на безопасном расстоянии от него – около сотни метров. Он наслаждается сладостными запахами, разлитыми в воде, и ловит сочные остатки кальмаровой туши. Порой ему приходится нырять за ними, иногда довольно глубоко. Когда китенок опускается в новые, незнакомые ему глубины, мышцы его тела напрягаются, сухожилия болезненно натягиваются, в желудке урчит; он постигает волнующее напряжение всех сил, знакомое любому из хозяев океанских глубин.
За много миль от маленького кашалота от стада самцов, направляющихся навстречу антарктической весне, отделяется кит – он тоже уходит в глубину, но ему уже не суждено вернуться назад. Случай привел его как раз в то место, где между двумя подводными вершинами повис на километровой глубине эквадорский телефонный кабель. Первый сигнал, который получает кит от своих опознавательных систем, кажется ему весьма знакомым: перед ним скользкое, мягкое, упругое щупальце – это, разумеется, кальмар, желанная добыча. Кит хватает «щупальце» зубами и осторожно тянет его. Кабель растягивается, затем внезапно тугим кольцом обвивается вокруг тела кита, намертво зажав его грудные плавники. Кит в страхе бросается в сторону, изгибает тело дугой, пытаясь вырваться. Еще одно кольцо обвивается вокруг его брюха, потом вокруг хвоста. Легкие кашалота горят мучительной болью; перед его затуманенным зрением вспыхивают искры, мир окутывается мягкой тьмой…
Кабель не рвется – и смерть этого кашалота не войдет в анналы человеческой истории. Лишь шепот телефонных разговоров окружает его могилу – о жизни и смерти, о любви и о пустяках, о заработанных и о потерянных песо… Туша постепенно разлагается. К ней наведываются светящиеся существа и какие-то черные тени, усеянные светящимися точками; со временем все мясо будет съедено, и даже скелет погибшего кашалота рассыплется на части, и его кости лягут на океанское дно; они впишутся еще одной строкой в геологическую историю планеты, и история перевернет страницу.
Несколько лет тому назад двое храбрецов – инженер-математик и журналист – провели важный опыт у побережья Калифорнии: они опустились на океанское дно в водолазном колоколе, в который подавали не воздух, а кислородно-гелиевую смесь. Считалось, что эта смесь поможет им избежать так называемой кессонной болезни, которая вызывает мучительные боли у всякого водолаза, погрузившегося слишком глубоко или вернувшегося на поверхность слишком быстро. В несколько приемов колокол опустили на глубину трехсот метров, где царит чудовищное давление. Затем его подняли на поверхность. Водолазы-любители были без сознания. Один из них так и не пришел в себя, второй очнулся и рассказал, как проходило погружение на рекордную глубину для человека, не защищенного специальным водолазным костюмом.
Уже в первый год своей жизни маленький кашалот увидит и услышит множество самых разных судов, а в последующие годы он увидит их еще больше: и чадящие, грохочущие моторки с рыболовами-одиночками; и сейнеры, на палубах которых огромными грудами лежат сети, источающие запах гнилых водорослей; и быстроходные парусные клиперы, гордо несущие свои белые паруса (каждый из этих красавцев стоит не меньше миллиона долларов); и направляющиеся к южным островам туристские лайнеры с их яркими цветными огнями, смехом веселых пассажиров и музыкой. Нашему маленькому герою суждено узнать и запомнить много разных морских судов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49