– Поступила новая информация…
– Которая бросает тень сомнения на виновность мистера Уэйвелла?
Она колеблется:
– Которая привносит некоторые трудности.
– Надеюсь, что в ваших словах нет никакого подтекста.
Эдди Баррет вне себя от восторга. Судья осаживает его взглядом:
– А вы держите свои мысли при себе, мистер Баррет. Мне достаточно вас в зале заседаний, и здесь я подобного не потерплю.
Улыбка исчезает с лица Эдди. Поднявшись, лорд Коннелли обходит стул и берется за спинку. Его взгляд останавливается на мне.
– Я понимаю, что больше не могу обращаться к вам как к полицейскому, инспектор Руиз, но, возможно, вы проясните для меня ситуацию.
– У полиции появился новый свидетель.
– Свидетель или подозреваемый?
– И то и другое.
– Давая показания несколько дней назад, вы высказали мнение, что Микаэла Карлайл, возможно, жива. Вы все еще придерживаетесь этого мнения?
– Нет, ваша честь.
В его глазах мелькает грусть.
– И этот новый свидетель заставил вас усомниться в том, что произошло?
– Она призналась в том, что похитила Микаэлу Карлайл и послала требование о выкупе. Она согласна подтвердить под присягой, что Микки отпустили на свободу, не нанеся ей никакого ущерба.
– А что потом?
– Мы полагаем, что Микки дошла до Долфин-мэншн.
Теперь судья понял, куда я клоню. Он стискивает зубы, словно пытается их раскрошить.
– Это невероятно!
Эдди вмешивается:
– Мы подаем прошение о выпуске под залог, ваша честь.
– А вы не открывайте рта.
Я повышаю голос, стараясь их перекричать:
– Говард Уэйвелл убил ребенка! Он должен оставаться в тюрьме!
– Чепуха, – бормочет Эдди. – Он, конечно, странный и не особенно симпатичный, но когда я в последний раз так выглядел, это не было преступлением. Мы оба можем быть за это благодарны.
– Вы оба можете помолчать, – говорит лорд Коннелли, размышляя, на ком бы сорвать злость. – Следующий, кто издаст хотя бы звук, будет привлечен к ответственности за неуважение к суду.
Он обращается ко мне:
– Инспектор Руиз, я надеюсь, вы объясните семье этой несчастной девочки, что происходит.
– Да, ваша честь.
Он поворачивается к остальным.
– Я собираюсь удовлетворить прошение об апелляции. Я также позабочусь о том, чтобы у защиты была возможность ознакомиться с новыми уликами. Я за честную игру. Вы можете просить о выпуске под залог, мистер Рэйнор, но напоминаю вам, что ваш клиент был осужден за убийство и презумпция виновности должна сохраняться…
– Ваша честь, мой клиент серьезно болен и нуждается в медицинской помощи, которую не может получить в тюрьме. Соображения гуманности перевешивают…
Лорд Коннелли грозит ему пальцем:
– Сейчас не время и не место. Делайте свои заявления в суде.
Дальнейшее слушание проходит в тумане юридических споров и плохого настроения. Прошение об апелляции удовлетворено, и лорд Коннелли назначает пересмотр дела, но отказывается отпускать Говарда из тюрьмы. Вместо этого он приказывает перевести его в больницу и приставить к нему вооруженную охрану.
За пределами зала заседаний царит настоящий ад. Репортеры орут в телефонные трубки и пытаются пробиться к Рэйчел, выкрикивая вопросы и ответы, словно желая, чтобы она с ними согласилась.
Она обхватывает меня сзади за пояс, прижимаясь грудью к моей спине. Это похоже на свалку в регби, когда пытаешься пересечь линию. Эдди Баррет, от которого мы не ждали спасения, берет портфель и размахивает им из стороны в сторону, как косой, очищая дорогу.
– Наверное, надо подумать о другом выходе, – орет он, показывая на дверь с табличкой «Служебный вход».
Эдди поднаторел в отступлениях из залов заседаний через подвалы и черные ходы. Он ведет нас по коридорам, мимо офисов и камер, все дальше внутрь здания. Наконец мы выходим на мощеный двор, где стоят переполненные мусорные контейнеры, а над головой натянута проволочная сетка, чтобы не залетали голуби.
Ворота автоматически открываются, в них въезжает машина «скорой помощи». Говард ждет на каменном крыльце, закрыв голову руками и разглядывая носы своих стоптанных ботинок. Полицейские и тюремные охранники стоят по обе стороны от него.
Эдди зажигает сигарету, прикрыв ее руками и наклонив голову. Дым проплывает мимо его глаз и рассеивается, когда он выдыхает. Он предлагает сигарету и мне, и я внезапно чувствую к нему расположение, словно мы два солдата, пропавшие на поле боя.
– Вы знаете, что это он сделал.
– Он так не думает.
– А как вы сами думаете?
Эдди хихикает:
– Если вам нужны исповеди, обратитесь к Опре.
Рэйчел стоит рядом и смотрит на Говарда. Санитары открывают заднюю дверь машины и вытаскивают носилки.
– Можно с ним поговорить? – спрашивает она.
Эдди это кажется хорошей идеей.
– Я просто хочу спросить о его здоровье.
Эдди смотрит на меня. Я пожимаю плечами.
Рэйчел пересекает двор. Полицейские отступают, и она склоняется над носилками. Я не слышу, о чем они говорят, вижу только, как она кладет руку ему на плечо.
Эдди поднимает лицо к квадрату неба над нашими головами.
– Чего вы добиваетесь, инспектор?
– Я пытаюсь найти истину.
Он склоняет голову, демонстрируя свое почтение и одновременно несогласие.
– Мой опыт подсказывает мне, что каждая истина есть ложь. – Черты его лица смягчились, и оно кажется неожиданно нежным. – Вы сказали, что похитители отпустили Микки. Когда это было?
– Вечером в среду.
Он кивает.
Я помню ту ночь. Я видел, как у Рэйчел брали интервью в десятичасовых новостях. Поэтому ее не было дома, когда Микки позвонила в домофон. Я работал в офисе, читал показания. Мысленно я расставляю каждого участника на то место, где он должен был находиться. Я поднимаю крышу Долфин-мэншн и помещаю туда людей или убираю их, как будто играю с кукольным домом. Миссис Суинглер, Кирстен, Рэй Мерфи… Микки я ставлю на крыльцо. Она звонит, но никого нет дома.
Одной детали не хватает. Я отворачиваюсь от Эдди и иду через двор к Говарду. Санитары уже поднимают носилки в машину.
– Что ты делал в среду вечером, Говард?
Он тупо смотрит на меня.
– Накануне того дня, когда отправился в тюрьму. Что ты делал?
Он прокашливается:
– Практиковался в хоре. За семь лет я ни разу не пропустил занятия.
Нужна пауза, чтобы информация усвоилась. Достаточно одного сердечного удара, даже меньше – интервала между сердечными ударами. Я был дураком. Я слишком много времени потратил, сосредоточившись на том, чтобы найти Кирстен, и упустил из виду другие варианты.
Спустя несколько секунд я уже бегу по улице, пытаясь поймать такси. Одновременно ору в трубку что-то бессвязное. У меня нет всех фактов. Но у меня их достаточно. Я знаю, что произошло.
Следы краски для волос на полотенце Микки постоянно волновали меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91