Ту же решимость я видел на крыльце здания суда после вынесения приговора, когда она зачитывала по бумажке свое заявление.
– Вам не обязательно идти до конца, – напоминаю я ей.
Она не мигает и даже не дышит. Ее пальцы перебирают складки рюкзака.
Где-то далеко, на границе моего сознания, звонит телефон. Джо перегибается через стол и сбрасывает звонок. Он смотрит на меня в ожидании, а его левая рука дергается каким-то немыслимым образом.
– Вы что-то вспомнили.
Я чувствую, как постепенно успокаивается мое сердце.
– Недостаточно.
Его рука перестала трястись. На лице – непроницаемое выражение, если не считать блеска в глазах. Жизнь для него – великая тайна, непрестанно решаемая загадка. Большинство людей не в состоянии отрешиться от повседневной суеты и задуматься. Джо не может заставить себя не думать.
21
У Али весь вечер был отключен телефон. Наконец она мне звонит.
– Где ты была?
– Работала. Уже еду домой.
– Не ко мне.
– А для чего тогда я работала?
Через двадцать минут она появляется в дверях. Она выглядит иначе, чем обычно. Говорят, что всегда можно определить, что женщина занималась сексом. Наверное, раньше я просто не пытался этого сделать.
У Али есть для меня новости. Полицейский компьютер подтвердил, что Джерри Брандт сидел в одной камере с Тони Мерфи четыре года назад. За два месяца до исчезновения Микки Джерри выпустили.
– А как вам еще такое совпадение? – спрашивает она. – Тони Мерфи проявился три месяца назад – ему как раз могло хватить времени, чтобы поучаствовать в этой истории.
– Как там «новичок» Дэйв? – между делом интересуюсь я, получая ответ, сопровождаемый легкой улыбкой:
– Бодр и весел.
Несмотря на усталость, она садится и просматривает свои записи. Три года назад Джерри Брандт полностью исчез из поля зрения полиции. Не было ни налоговых квитанций, ни социальных выплат, ни дорожных штрафов, ни полицейских донесений, ни просроченных библиотечных книг… И вдруг три месяца назад он объявился и попытался получить пособие по безработице.
– Так скажите мне, умная молодая леди, где проживает сейчас Джерри Брандт?
– Между прочим, я это знаю, – говорит она, поднимая руку с зажатым между пальцами листком бумаги – адресом в южном Лондоне.
Бермондси – один из тех районов, которые дважды подвергались насилию: сперва со стороны люфтваффе, потом, в семидесятые, со стороны архитекторов, которые возвели здесь высотки в духе сталинского ампира и бетонные муниципальные здания. Теперь архитектурный ансамбль здешних мест напоминает ряд зубов, в котором здоровые чередуются с пломбированными.
Мы подъезжаем к большому белому дому, утопающему в зелени. Я вижу небольшой балкон, увитый плющом, с богато украшенными консолями, над ним – крутую крышу, черную и мокрую, как грифельная доска.
Смотрю на часы. Едва семь утра.
– Проснись и пой, принцесса!
Дверь приоткрывается, из-за нее высовывается лохматая девица лет девятнадцати. На ней свитер и джинсовые шорты. Из-под пояса выглядывает татуировка.
Она смотрит на значок Али и скидывает цепочку. Мы идем за девицей через прихожую к гостиной. Али смотрит на меня укоризненно, заметив, как я слежу за покачивающимися бедрами хозяйки.
Еще две девицы спят на полу, обнявшись. На диване, закутавшись в покрывало, лежит кто-то неопределенного пола. В комнате пахнет гашишем и невыветривающимся никотином.
– Тяжелая выдалась ночка?
– Не для меня, я не пью, – отрезает она.
– Мы ищем Джерри Брандта.
– Он наверху.
Усевшись на стул, она пристраивает босую ногу на столе и начинает ковырять ссадину на коленке.
– Тогда, может, вы сходите к нему и скажете, что мы хотели бы с ним поговорить? – предлагает Али.
Девица обдумывает услышанное, спускает ногу со стола и поднимается по лестнице. Из-за ее походки лестница кажется очень крутой. В столовой пол усыпан приглашениями в пабы на концерты, в углу под брусьями и штангой стоит скамья. Через дверь в кухне я вижу вчерашнее карри, сунутое в мусорную корзину.
Девица возвращается.
– Гусеница сказал, что придет через минуту.
Она идет в туалет и, не озаботившись тем, чтобы закрыть за собой дверь, садится на унитаз и справляет малую нужду. Потом чистит зубы, глядя на меня в зеркало. Наверху тоже шумит бачок, затем слышен звук открывающегося окна. Через несколько секунд чье-то тело пролетает мимо кухонного окна и приземляется во дворе.
Я успеваю разглядеть лицо прыгавшего и увидеть на нем страх. Человек действительно напуган.
К тому времени, когда я добегаю до задней двери, Джерри уже успел перелезть через забор и мчится по задней улочке. Он без обуви, одет в хлопковую майку и вылинявшие спортивные штаны.
Перебравшись через забор, я тяжело приземляюсь на плитку. Он впереди меня в тридцати ярдах, бежит к воротам. Надеюсь, Али выскочила через парадную дверь и сумеет перехватить его.
Мерзавец не мешкая перемахивает через ворота. Я же проламываю их, не сумев вовремя остановиться. Он поворачивает налево, перепрыгивает через канаву, пересекает дорогу и, перелетев над изгородью, оказывается на соседней улице.
Если бы мне было двадцать и у меня не болела бы нога, я все равно не смог бы его догнать. Я отстаю, задыхаюсь, перед глазами пляшут точки.
С моей стороны улицы газовщики роют траншею. Рядом с ямой – куча красноватой почвы, так что приземление должно быть мягким. Прыжок дается мне легко, но я забыл про дорожное движение. Меня обманывает тихая работа электромотора. Молоковоз только что отъехал от парковки и движется со скоростью всего несколько миль в час, но я, не сумев остановиться после приземления, врезаюсь в крыло машины, и мне кажется, что из меня вышибли дух.
Перекувырнувшись раз шесть по асфальту, я наталкиваюсь на водосточный желоб и чувствую, что повредил бедро. Люди вокруг, ничего не понимая, просто стоят и смеются надо мной.
Джерри уже в конце улицы. Он оглядывается, и в этот момент Али въезжает ему плечом в живот, хватает руками за пояс и опрокидывает на землю. Она прыгает коленями ему на грудь, и я почти слышу, как воздух выходит у него из легких.
Сев на него верхом, она заламывает ему руки за спину, чтобы надеть наручники. Но когда она пытается снять их с пояса, Джерри резко откидывает голову и бьет ее затылком в подбородок. Али откидывается назад, но продолжает сжимать его коленями, не давая подняться.
Я с трудом встаю и хромаю к ним. Нога онемела и почти не слушается.
Джерри удалось встать на четвереньки. Али сцепила ноги у него на животе и едет на нем, как ребенок, играющий с отцом «в лошадку». Она хватает его руками за шею, стремясь нащупать дыхательное горло. Джерри отрывает руки от земли и пытается встать. Вот он выпрямился. В нем шесть футов роста и двести фунтов веса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Вам не обязательно идти до конца, – напоминаю я ей.
Она не мигает и даже не дышит. Ее пальцы перебирают складки рюкзака.
Где-то далеко, на границе моего сознания, звонит телефон. Джо перегибается через стол и сбрасывает звонок. Он смотрит на меня в ожидании, а его левая рука дергается каким-то немыслимым образом.
– Вы что-то вспомнили.
Я чувствую, как постепенно успокаивается мое сердце.
– Недостаточно.
Его рука перестала трястись. На лице – непроницаемое выражение, если не считать блеска в глазах. Жизнь для него – великая тайна, непрестанно решаемая загадка. Большинство людей не в состоянии отрешиться от повседневной суеты и задуматься. Джо не может заставить себя не думать.
21
У Али весь вечер был отключен телефон. Наконец она мне звонит.
– Где ты была?
– Работала. Уже еду домой.
– Не ко мне.
– А для чего тогда я работала?
Через двадцать минут она появляется в дверях. Она выглядит иначе, чем обычно. Говорят, что всегда можно определить, что женщина занималась сексом. Наверное, раньше я просто не пытался этого сделать.
У Али есть для меня новости. Полицейский компьютер подтвердил, что Джерри Брандт сидел в одной камере с Тони Мерфи четыре года назад. За два месяца до исчезновения Микки Джерри выпустили.
– А как вам еще такое совпадение? – спрашивает она. – Тони Мерфи проявился три месяца назад – ему как раз могло хватить времени, чтобы поучаствовать в этой истории.
– Как там «новичок» Дэйв? – между делом интересуюсь я, получая ответ, сопровождаемый легкой улыбкой:
– Бодр и весел.
Несмотря на усталость, она садится и просматривает свои записи. Три года назад Джерри Брандт полностью исчез из поля зрения полиции. Не было ни налоговых квитанций, ни социальных выплат, ни дорожных штрафов, ни полицейских донесений, ни просроченных библиотечных книг… И вдруг три месяца назад он объявился и попытался получить пособие по безработице.
– Так скажите мне, умная молодая леди, где проживает сейчас Джерри Брандт?
– Между прочим, я это знаю, – говорит она, поднимая руку с зажатым между пальцами листком бумаги – адресом в южном Лондоне.
Бермондси – один из тех районов, которые дважды подвергались насилию: сперва со стороны люфтваффе, потом, в семидесятые, со стороны архитекторов, которые возвели здесь высотки в духе сталинского ампира и бетонные муниципальные здания. Теперь архитектурный ансамбль здешних мест напоминает ряд зубов, в котором здоровые чередуются с пломбированными.
Мы подъезжаем к большому белому дому, утопающему в зелени. Я вижу небольшой балкон, увитый плющом, с богато украшенными консолями, над ним – крутую крышу, черную и мокрую, как грифельная доска.
Смотрю на часы. Едва семь утра.
– Проснись и пой, принцесса!
Дверь приоткрывается, из-за нее высовывается лохматая девица лет девятнадцати. На ней свитер и джинсовые шорты. Из-под пояса выглядывает татуировка.
Она смотрит на значок Али и скидывает цепочку. Мы идем за девицей через прихожую к гостиной. Али смотрит на меня укоризненно, заметив, как я слежу за покачивающимися бедрами хозяйки.
Еще две девицы спят на полу, обнявшись. На диване, закутавшись в покрывало, лежит кто-то неопределенного пола. В комнате пахнет гашишем и невыветривающимся никотином.
– Тяжелая выдалась ночка?
– Не для меня, я не пью, – отрезает она.
– Мы ищем Джерри Брандта.
– Он наверху.
Усевшись на стул, она пристраивает босую ногу на столе и начинает ковырять ссадину на коленке.
– Тогда, может, вы сходите к нему и скажете, что мы хотели бы с ним поговорить? – предлагает Али.
Девица обдумывает услышанное, спускает ногу со стола и поднимается по лестнице. Из-за ее походки лестница кажется очень крутой. В столовой пол усыпан приглашениями в пабы на концерты, в углу под брусьями и штангой стоит скамья. Через дверь в кухне я вижу вчерашнее карри, сунутое в мусорную корзину.
Девица возвращается.
– Гусеница сказал, что придет через минуту.
Она идет в туалет и, не озаботившись тем, чтобы закрыть за собой дверь, садится на унитаз и справляет малую нужду. Потом чистит зубы, глядя на меня в зеркало. Наверху тоже шумит бачок, затем слышен звук открывающегося окна. Через несколько секунд чье-то тело пролетает мимо кухонного окна и приземляется во дворе.
Я успеваю разглядеть лицо прыгавшего и увидеть на нем страх. Человек действительно напуган.
К тому времени, когда я добегаю до задней двери, Джерри уже успел перелезть через забор и мчится по задней улочке. Он без обуви, одет в хлопковую майку и вылинявшие спортивные штаны.
Перебравшись через забор, я тяжело приземляюсь на плитку. Он впереди меня в тридцати ярдах, бежит к воротам. Надеюсь, Али выскочила через парадную дверь и сумеет перехватить его.
Мерзавец не мешкая перемахивает через ворота. Я же проламываю их, не сумев вовремя остановиться. Он поворачивает налево, перепрыгивает через канаву, пересекает дорогу и, перелетев над изгородью, оказывается на соседней улице.
Если бы мне было двадцать и у меня не болела бы нога, я все равно не смог бы его догнать. Я отстаю, задыхаюсь, перед глазами пляшут точки.
С моей стороны улицы газовщики роют траншею. Рядом с ямой – куча красноватой почвы, так что приземление должно быть мягким. Прыжок дается мне легко, но я забыл про дорожное движение. Меня обманывает тихая работа электромотора. Молоковоз только что отъехал от парковки и движется со скоростью всего несколько миль в час, но я, не сумев остановиться после приземления, врезаюсь в крыло машины, и мне кажется, что из меня вышибли дух.
Перекувырнувшись раз шесть по асфальту, я наталкиваюсь на водосточный желоб и чувствую, что повредил бедро. Люди вокруг, ничего не понимая, просто стоят и смеются надо мной.
Джерри уже в конце улицы. Он оглядывается, и в этот момент Али въезжает ему плечом в живот, хватает руками за пояс и опрокидывает на землю. Она прыгает коленями ему на грудь, и я почти слышу, как воздух выходит у него из легких.
Сев на него верхом, она заламывает ему руки за спину, чтобы надеть наручники. Но когда она пытается снять их с пояса, Джерри резко откидывает голову и бьет ее затылком в подбородок. Али откидывается назад, но продолжает сжимать его коленями, не давая подняться.
Я с трудом встаю и хромаю к ним. Нога онемела и почти не слушается.
Джерри удалось встать на четвереньки. Али сцепила ноги у него на животе и едет на нем, как ребенок, играющий с отцом «в лошадку». Она хватает его руками за шею, стремясь нащупать дыхательное горло. Джерри отрывает руки от земли и пытается встать. Вот он выпрямился. В нем шесть футов роста и двести фунтов веса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91