– Только не в Пейле. У нас новая валюта – власть, а ее мне хватает. Можешь вложить эти деньги для меня во что-нибудь в Нигерии. Приехав, я заберу и деньги, и проценты.
Эндрю удалось наскрести всего двести шестьдесят фунтов. Остальное оказалось вложенным в акции, однако биржа прекратила операции на неопределенный срок.
– Я могу выписать банковский чек на Мадди как на свою жену, – сказал Дэвид, – но отдельный чек на Энди – нет, это слишком сложно. Если он доверяет тебе, я переведу все на твой счет в лагосский банк. Можете взять по десятке наличными для покрытия мелких расходов, пока не доберетесь до банка.
Они поселились в только что открывшемся отеле «Африка». Это тоже было делом рук Дэвида. – Отель оказался переполненным, и им достались номера на разных этажах: Эндрю на пятом, окнами во двор, Мадлен – на третьем, с видом на лагуну. Они добрались до отеля под вечер. На набережной горели огни, сама же лагуна казалась черной. Вдали вспыхивали неоновые рекламы.
Спустившись в ресторан, чтобы поужинать, они обнаружили, что за столами восседают в основном чернокожие, которым прислуживают белые официанты. Их столик обслуживал высокий седовласый человек родом из Франкфурта, еще не привыкший к ловкому обращению с посудой и извинявшийся за свою неловкость. Как оказалось, на родине у него был магазин.
– Ну и как во Франкфурте? – поинтересовался Эндрю.
Официант ответил с холодной улыбкой:
– Дома еще стоят, прочные дома, не так давно построенные американцами, дороги тоже никуда не делись, только ушли под лед. Я вернулся во Франкфурт в 1945 году и застал одни руины. Но тогда среди руин кипела жизнь. Теперь же город мертв.
– Вы давно здесь? – спросила Мадлен.
– Три недели, мадам.
– И не жалеете?
– Конечно, нет. Мы живем с семьей в довольно стесненных условиях. Зато у меня хорошая работа. И щедрый «деш».
– Это что еще такое?
Официант улыбнулся:
– «Чаевые» по-местному. Сама зарплата, конечно, невелика.
Вместе с кофе он принес адресованную Эндрю записку.
Там говорилось:
Дорогой Эндрю,
По словам Дэвида, ты прибываешь сегодня и останавливаешься в «Африке». Если тебе захочется повидаться, я буду в «Айленд-клаб» начиная с половины десятого вечера. Приходи сам или оставь записку.
Твоя Кэрол.
– «Айленд-клаб» – это далеко от отеля? – спросил Эндрю у официанта.
– Недалеко, сэр.
Эндрю показал записку Мадлен:
– Сходим?
– Приглашен только один из нас.
– Это не важно.
– А по-моему, важно.
– Возможно, Дэвид не сообщил ей о твоем прибытии.
– Скорее всего она просто хочет обсудить что-то личное. Вам наверняка есть о чем поговорить.
– Ты – часть моей личной жизни, – заявил Эндрю. – Частной жизни, хотя и не интимной.
– С Кэрол дела обстоят иначе, – улыбнулась Мадлен. – В любом случае я хотела пораньше лечь спать. Иди один, Энди.
Утром дашь мне подробный отчет.
Эндрю не терпелось скорее очутиться в клубе. Он не видел Кэрол уже несколько месяцев (последняя встреча состоялась по случаю возвращения мальчиков в школу после рождественских каникул), и было очень странно предвкушать свидание с нею здесь, на чужой земле, когда от прежней жизни остались одни осколки, впереди же маячило что-то новое – непонятное, сложное, заманчивое. Он назвал свое имя привратнику, произношение которого выдавало уроженца Франции, и тут же почувствовал вину перед Мадлен, которая в одиночестве разбирает постель в гостиничном номере и о существовании которой он ни разу не вспомнил за последние полчаса.
– Вы найдете мадам в баре, – сказал привратник. – Вот в эту дверь, а потом направо.
Эндрю оказался в круглом помещении и увидел стойку бара. Вокруг красовались заманчивые пейзажи во всю стену. Бар находился в обрамлении снега и льда, оживляемого домиками и башенками. Дальше начиналась водная гладь – сперва кишащая толстыми льдинами, затем чистая и, наконец, залитая лучами яркого солнца. Кульминация композиции помещалась напротив бара: это были золотые пески и украшенные пальмами берега теплого, беззаботного континента. Здесь и сидела Кэрол, одна за столиком. Направляясь к ней, Эндрю обратил внимание на многочисленных белых женщин и всего двоих белых мужчин. Зато нигерийцев здесь было хоть отбавляй. Шум их болтовни и определял различие между этим баром и аналогичным заведением любой северной столицы.
– Хэлло, Эндрю! – приветствовала его Кэрол. – Рада тебя видеть. Что будешь пить?
– Можно взять самому?
– Нет, это только для членов клуба.
– Ты член?
Она кивнула:
– У них еще остались европейские напитки, но я предпочитаю не смешивать и пью южноафриканский бренди.
Приличная вещь.
– Спасибо, – сказал он. – Его и возьмем.
Она подозвала белого официанта и сделала заказ. Глядя на нее, Эндрю оценивал свое душевное состояние. Дрожь нетерпения перед встречей унялась и, к его удивлению, сменилась спокойствием. Кэрол была все так же красива, а новые детали туалета делали ее еще более привлекательной – в былые времена она не стала бы украшать свое платье огромными розами и надевать разноцветные бусы, однако это уже не оказывало на Эндрю прежнего действия, и он наблюдал ее красоту как бы издалека. Эндрю вдруг почувствовал облегчение, и его охватила истома при воспоминании о Мадлен. Существовало два узла, не развязав которые он не мог пробиться к Мадлен: первый связывал ее с Дэвидом, второй крепил его к Кэрол. Теперь остался только один.
Кэрол кивнула на изображения на стенах:
– Как тебе это нравится?
– Немного жестоко. Во всяком случае, нечутко.
– Этой стране не свойственна чуткость. Кроме того, здесь имеется и практический смысл: здешний народ проявляет склонность облеплять стойку, а эти пейзажи влекут их к себе и заставляют рассредоточиться по залу. Заведение открылось всего неделю назад.
– И ты часто здесь бываешь?
– Время от времени. – Она не стала развивать эту тему. – За последние шесть месяцев клуб пережил как бы второе рождение.
– Довольно-таки безвкусно.
– К этому легко привыкаешь. Мне даже нравится. Теперь здесь делаются большие деньги. Учти, нужно немало денег, чтобы выжить в этой стране.
– Как дети? – спросил Эндрю.
– В школе, в Ибадане. Школа пользуется репутацией лучшей в стране. Белых ребят там раз-два и обчелся.
– Я думал, что это не так важно.
– Не так важно? – Кэрол уставилась на него и расхохоталась. – Боже мой, Энди…
– И как они там себя чувствуют?
– Надеюсь, прекрасно. – Она заглянула в сумочку и достала письмо. – Вот, взгляни.
Письмо было от Робина. Эндрю пробежал его глазами и вернул Кэрол. Обычное письмо от обычного мальчишки из частного интерната.
– Да, похоже, они счастливы.
– Еще бы! За такие-то деньги!
Он пригубил бренди. Кэрол налила себе ситро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61