Для вас обвинение, предъявленное Жако, было вполне естественным. Вас всех это, если можно так выразиться, вполне устроило. Этот вердикт был самым подходящим для всей семьи.
– Вам не кажется, что вы чересчур категоричны? – спросил Лео.
– Нет, – ответил Колгари. – То, что я сказал, – правда. Жако, на ваш взгляд, вполне годился в убийцы, поскольку о том, что в дом мог проникнуть кто-то посторонний, всерьез говорить не приходилось, а для Жако можно было выдвинуть набор оправданий. Он-де несчастный, психически не совсем здоровый, он не в состоянии отвечать за свои поступки. У него сложный характер и врожденные дурные наклонности. Такого рода доводы с успехом используются в наши дни для оправдания преступников. Вы сами, мистер Аргайл, говорили, что не вините его. И что даже его мать, которую он лишил жизни, тоже не винила бы его. Его обвинял только один человек. – Колгари посмотрел на Кирстен Линдстрем. – Вы. Вы сказали просто и ясно, что Жако был негодяй, без всяких оговорок. «Жако был негодяй» – вот ваши слова.
– Может быть. – Кирстен пожала плечами. – Да, может быть, я так и сказала. Потому что это правда.
– Да, это правда. Он и в самом деле был негодяй. Не будь он негодяем, ничего бы этого не произошло. И однако, вы прекрасно знаете, – продолжал Колгари, – что мое свидетельство оправдывает его.
– Свидетельствам не всегда можно верить, – возразила Кирстен. – Вы перенесли сотрясение мозга. Мне хорошо известно, как может повлиять на человека сотрясение. Он все вроде бы помнит, но смутно, как бы в тумане.
– Значит, вы по-прежнему думаете, что Жако убийца? – уточнил Колгари. – Что все-таки Жако совершил преступление, а потом каким-то образом обеспечил себе алиби? Так?
– Я, конечно, не знаю подробностей. Но да, примерно так. Я и сейчас считаю, что это сделал он. Все горе, которое обрушилось на этот дом, и эти смерти – да, эти ужасные смерти – все это его рук дело. Жако.
Эстер удивленно воскликнула:
– Кирсти! Ты же всегда так его любила!
– Может быть. Да, наверно. И все-таки я повторяю, что он был негодяй.
– Я думаю, у вас есть все основания так его называть, – сказал Колгари. – Но относительно достоверности моих слов вы ошибаетесь. Сотрясение никак не повлияло на мою память. В конце концов она полностью восстановилась. Я четко помню, что в тот вечер, когда была убита миссис Аргайл, я именно в тот промежуток времени подвозил Жако на своей машине. И потому – я повторяю это с полной ответственностью – Жако Аргайл никак не мог убить свою приемную мать. Это абсолютно исключено. Его алиби не вызывает сомнений.
Лео нетерпеливо сменил позу. Заметив это, Колгари сказал:
– Вы думаете, что я пришел повторить то, что говорил вам в прошлый раз? Не совсем так. Теперь мне стали известны кое-какие детали. Во-первых, от старшего инспектора Хьюиша я узнал, что Жако, доказывая свое алиби, шпарил как по бумажке, слишком уж четко: время до минуты, место своего нахождения назвал не раздумывая, – словно заранее знал, что эти данные ему понадобятся. Это согласуется с тем, что сказал мне доктор Макмастер, у которого очень большой опыт работы с так называемыми «пограничными» правонарушениями, в которых трудно четко определить степень виновности. Его не удивило, что Жако, как он выразился, «носил в своем сердце семена убийства». Удивительно было другое: что он все-таки его совершил. По мнению доктора Макмастера, от Жако естественнее было бы ожидать, что само осуществление убийства он переложил бы на кого-то другого. И вот я спросил себя: не знал ли Жако заранее, что в тот вечер должно было произойти убийство? Не знал ли он, что ему понадобится алиби? И не нарочно ли он обзавелся таковым? Если так, то миссис Аргайл была убита кем-то другим, и Жако знал, что она будет убита. То есть его можно считать в данном случае подстрекателем, замыслившим убийство, но толкнувшим на него другого человека.
Колгари повернулся к Кирстен Линдстрем:
– И вы так считаете, верно? Вы по-прежнему чувствуете, или хотите чувствовать, что это Жако совершил убийство, он, а не вы. Вы считаете, что действовали по его приказу, под его влиянием. И хотите всю вину возложить на него.
– Я? – переспросила Кирстен – То есть как это? Что вы такое говорите?
– Я говорю, – ответил Колгари, – что в этом доме есть только один человек, который мог, как это ни дико звучит, стать сообщником Жако Аргайла. И этот человек – вы, мисс Линдстрем. Жако был покорителем дамских сердец, и особенно хорошо ему удавалось кружить головы немолодым уже женщинам. Этим умением он не раз пользовался – в корыстных целях. Он умел внушить доверие. – Колгари наклонился к ней. – Он ведь был вашим любовником, так? Уверял, что питает к вам самые нежные чувства и хочет жениться на вас? Что как только это дело будет сделано и он получит свою долю материнских денег, вы поженитесь и уедете куда-нибудь далеко-далеко. Ведь все было именно так, да?
Кирстен сидела неподвижно, как парализованная, не отводя от него глаз.
– Он поступил с вами очень жестоко, руководствуясь циничным расчетом, – продолжал Артур Колгари. – В тот вечер ему срочно требовались деньги, иначе ему грозил арест и тюремное заключение. Миссис Аргайл отказалась его выручать. И тогда, ничего не добившись от нее, он обратился к вам.
– Неужели вы думаете, что я взяла бы деньги миссис Аргайл, вместо того чтобы дать ему свои? – пробормотала Кирстен Линдстрем.
– Нет, конечно, – ответил Колгари. – Вы наверняка сами дали бы ему денег – если бы они у вас были. Но я думаю, у вас их уже не было. Вы получали неплохую годовую ренту, которую купила вам миссис Аргайл. Но, по-видимому, к тому моменту он уже успел все у вас вытянуть. Так что в тот вечер он действительно оказался в безвыходном положении. Когда миссис Аргайл поднялась к мужу в библиотеку, вы выскользнули из дому, снаружи вас ждал Жако, и он объяснил вам, что от вас требуется. Сначала вы должны были передать ему деньги, а затем, прежде чем пропажа обнаружится, убить миссис Аргайл. Потому что эту кражу она не стала бы покрывать. Он сказал, что ваша задача очень проста. Надо только выдвинуть ящики, чтобы подумали, будто в кабинет пробрался грабитель, а ее ударить по затылку кочергой. Это будет безболезненная смерть, она не успеет ничего почувствовать. А ему надо позаботиться о своем алиби, так что вам ведено было действовать строго в условленное время – между семью и семью тридцатью.
– Это не правда, – произнесла Кирстен. Ее била дрожь. – Вы, наверное, не в своем уме, раз говорите про меня такие вещи.
Но в голосе ее почему-то не слышалось ни малейшего негодования, только страшная усталость.
– Даже если бы то, что вы говорите, было правдой, как бы я, по-вашему, могла допустить, чтобы его засудили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Вам не кажется, что вы чересчур категоричны? – спросил Лео.
– Нет, – ответил Колгари. – То, что я сказал, – правда. Жако, на ваш взгляд, вполне годился в убийцы, поскольку о том, что в дом мог проникнуть кто-то посторонний, всерьез говорить не приходилось, а для Жако можно было выдвинуть набор оправданий. Он-де несчастный, психически не совсем здоровый, он не в состоянии отвечать за свои поступки. У него сложный характер и врожденные дурные наклонности. Такого рода доводы с успехом используются в наши дни для оправдания преступников. Вы сами, мистер Аргайл, говорили, что не вините его. И что даже его мать, которую он лишил жизни, тоже не винила бы его. Его обвинял только один человек. – Колгари посмотрел на Кирстен Линдстрем. – Вы. Вы сказали просто и ясно, что Жако был негодяй, без всяких оговорок. «Жако был негодяй» – вот ваши слова.
– Может быть. – Кирстен пожала плечами. – Да, может быть, я так и сказала. Потому что это правда.
– Да, это правда. Он и в самом деле был негодяй. Не будь он негодяем, ничего бы этого не произошло. И однако, вы прекрасно знаете, – продолжал Колгари, – что мое свидетельство оправдывает его.
– Свидетельствам не всегда можно верить, – возразила Кирстен. – Вы перенесли сотрясение мозга. Мне хорошо известно, как может повлиять на человека сотрясение. Он все вроде бы помнит, но смутно, как бы в тумане.
– Значит, вы по-прежнему думаете, что Жако убийца? – уточнил Колгари. – Что все-таки Жако совершил преступление, а потом каким-то образом обеспечил себе алиби? Так?
– Я, конечно, не знаю подробностей. Но да, примерно так. Я и сейчас считаю, что это сделал он. Все горе, которое обрушилось на этот дом, и эти смерти – да, эти ужасные смерти – все это его рук дело. Жако.
Эстер удивленно воскликнула:
– Кирсти! Ты же всегда так его любила!
– Может быть. Да, наверно. И все-таки я повторяю, что он был негодяй.
– Я думаю, у вас есть все основания так его называть, – сказал Колгари. – Но относительно достоверности моих слов вы ошибаетесь. Сотрясение никак не повлияло на мою память. В конце концов она полностью восстановилась. Я четко помню, что в тот вечер, когда была убита миссис Аргайл, я именно в тот промежуток времени подвозил Жако на своей машине. И потому – я повторяю это с полной ответственностью – Жако Аргайл никак не мог убить свою приемную мать. Это абсолютно исключено. Его алиби не вызывает сомнений.
Лео нетерпеливо сменил позу. Заметив это, Колгари сказал:
– Вы думаете, что я пришел повторить то, что говорил вам в прошлый раз? Не совсем так. Теперь мне стали известны кое-какие детали. Во-первых, от старшего инспектора Хьюиша я узнал, что Жако, доказывая свое алиби, шпарил как по бумажке, слишком уж четко: время до минуты, место своего нахождения назвал не раздумывая, – словно заранее знал, что эти данные ему понадобятся. Это согласуется с тем, что сказал мне доктор Макмастер, у которого очень большой опыт работы с так называемыми «пограничными» правонарушениями, в которых трудно четко определить степень виновности. Его не удивило, что Жако, как он выразился, «носил в своем сердце семена убийства». Удивительно было другое: что он все-таки его совершил. По мнению доктора Макмастера, от Жако естественнее было бы ожидать, что само осуществление убийства он переложил бы на кого-то другого. И вот я спросил себя: не знал ли Жако заранее, что в тот вечер должно было произойти убийство? Не знал ли он, что ему понадобится алиби? И не нарочно ли он обзавелся таковым? Если так, то миссис Аргайл была убита кем-то другим, и Жако знал, что она будет убита. То есть его можно считать в данном случае подстрекателем, замыслившим убийство, но толкнувшим на него другого человека.
Колгари повернулся к Кирстен Линдстрем:
– И вы так считаете, верно? Вы по-прежнему чувствуете, или хотите чувствовать, что это Жако совершил убийство, он, а не вы. Вы считаете, что действовали по его приказу, под его влиянием. И хотите всю вину возложить на него.
– Я? – переспросила Кирстен – То есть как это? Что вы такое говорите?
– Я говорю, – ответил Колгари, – что в этом доме есть только один человек, который мог, как это ни дико звучит, стать сообщником Жако Аргайла. И этот человек – вы, мисс Линдстрем. Жако был покорителем дамских сердец, и особенно хорошо ему удавалось кружить головы немолодым уже женщинам. Этим умением он не раз пользовался – в корыстных целях. Он умел внушить доверие. – Колгари наклонился к ней. – Он ведь был вашим любовником, так? Уверял, что питает к вам самые нежные чувства и хочет жениться на вас? Что как только это дело будет сделано и он получит свою долю материнских денег, вы поженитесь и уедете куда-нибудь далеко-далеко. Ведь все было именно так, да?
Кирстен сидела неподвижно, как парализованная, не отводя от него глаз.
– Он поступил с вами очень жестоко, руководствуясь циничным расчетом, – продолжал Артур Колгари. – В тот вечер ему срочно требовались деньги, иначе ему грозил арест и тюремное заключение. Миссис Аргайл отказалась его выручать. И тогда, ничего не добившись от нее, он обратился к вам.
– Неужели вы думаете, что я взяла бы деньги миссис Аргайл, вместо того чтобы дать ему свои? – пробормотала Кирстен Линдстрем.
– Нет, конечно, – ответил Колгари. – Вы наверняка сами дали бы ему денег – если бы они у вас были. Но я думаю, у вас их уже не было. Вы получали неплохую годовую ренту, которую купила вам миссис Аргайл. Но, по-видимому, к тому моменту он уже успел все у вас вытянуть. Так что в тот вечер он действительно оказался в безвыходном положении. Когда миссис Аргайл поднялась к мужу в библиотеку, вы выскользнули из дому, снаружи вас ждал Жако, и он объяснил вам, что от вас требуется. Сначала вы должны были передать ему деньги, а затем, прежде чем пропажа обнаружится, убить миссис Аргайл. Потому что эту кражу она не стала бы покрывать. Он сказал, что ваша задача очень проста. Надо только выдвинуть ящики, чтобы подумали, будто в кабинет пробрался грабитель, а ее ударить по затылку кочергой. Это будет безболезненная смерть, она не успеет ничего почувствовать. А ему надо позаботиться о своем алиби, так что вам ведено было действовать строго в условленное время – между семью и семью тридцатью.
– Это не правда, – произнесла Кирстен. Ее била дрожь. – Вы, наверное, не в своем уме, раз говорите про меня такие вещи.
Но в голосе ее почему-то не слышалось ни малейшего негодования, только страшная усталость.
– Даже если бы то, что вы говорите, было правдой, как бы я, по-вашему, могла допустить, чтобы его засудили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56