Можно сказать, что я уже отомщена: оказаться в Димкином гадюшнике аж на трое суток - такое переживет не каждый. Может, это и слишком суровое наказание, однако пусть помнит, что бывает за уход от родной жены.
- Детка, - ткнула меня в бок бабуля, - у меня такое ощущение, что ты меня совсем не слушаешь.
- Что? - я очнулась, блаженно улыбаясь, представляя, как Пашка пытается отыскать в Димкиной ванной полотенце, а находит двухместную палатку, обгоревшую с одного бока. - Бабуль, а как ты думаешь, Пашка уже раскаялся, что ушел к Димке?
- Я думаю, надо еще подумать, - бабуля достала из своей пачки папиросу и принялась задумчиво разминать ее, - стоит ли отдавать бандитам их буфет?
- Не отдавать? - ужаснулась я. - А есть варианты?
- Варианты всегда есть, - примирительно заулыбалась бабуля.
- Знаешь, - я набрала в легкие побольше воздуха, собираясь напомнить своей бабушке, что она, как моя старшая родственница, обязана оберегать и предостерегать меня от всяческих глупостей, а не втягивать меня с завидным постоянством в сумасшедшие истории, но тут раздался звонок в дверь. Я побагровела, подскочила с дивана и понеслась в коридор.
- Моя внучка, - провещала мне вслед бабуля, - необыкновенно страстная натура. Порой ее просто невозможно обуздать.
Глава девятая, в которой мы присутствуем на сеансе оценки антиквариата
Если восторг переполняет вашу душу, хочется петь, плясать и веселиться, изливая свою радость на окружающих, но вас по-прежнему заботит разная ерунда - плохо завернутый кран, неудобный стул или пение соседа снизу - это не настоящее счастье.
Полный и безраздельный восторг - это когда ваш муж сидит на вашей ноге, кормит вас тушенкой с вилки, осыпает вас ласковыми именами, которые и вслух-то произнести неудобно, - все это на глазах у крайне скептически настроенных четырех человек, сдержанно комментирующих происходящее и дающих дельные советы, а вам на все это решительно наплевать. Я находилась именно на этой стадии.
Мы с Пашкой сидели на кухне, туго сплетясь в нерасплетаемый узел, клялись друг другу в вечной любви, преданности и обещали никогда не расставаться. Пашка периодически впадал в самобичевание, объявлял себя стопроцентным ослом, каялся, сжимал меня в объятиях и снова, снова кормил тушенкой. Я жевала (в такой момент Пашка мог скормить мне железный винт) и улыбалась. Бабуля скучала и смотрела в окно, Катерина вдумчиво читала книгу с кулинарными рецептами, Евгений Карлович жарил яичницу, а Димка косился на Катерину, вздыхал, маялся и периодически пытался заговорить со мной и Пашкой.
Тщетно. Сцена нашего супружеского примирения затянулась, мы с Пашкой нежно улыбались друг другу, обнимались, целовались, и даже тушенка в тот момент казались мне пищей богов.
Уж не знаю, что доконало Пашку больше - отсутствие дорогой, любимой, обожаемой жены, пребывание в Димкиной квартире, угроза необходимости платить за меня выкуп или наличие на нашей кухне четверых бандюков, однако после того, как я открыла дверь, Пашка налетел на меня как благодарный народ на румяного царя батюшку. Недоразумение с похищением быстро разрешилось, бабуля разоружила Димку, а Пашка поволок меня на кухню, чтобы, как он выразился, «поговорить без свидетелей». Уж не знаю, что он имел в виду, но если Катерина, бабуля, Димка и Евгений Карлович не считаются свидетелями, какой же смысл мой муж вкладывает в это понятие?
Не успела я состряпать приличную историю, дабы объяснить все происходящее, как выяснилось, что это совершенно лишнее - Пашка порхал вокруг меня как необыкновенно раскормленный мотылек, клял свою глупость и засыпал меня обещаниями, которые сначала приводили в эйфорическое состояние, далее стали настораживать, а потом и вовсе повергли меня в смятение.
К примеру, в порыве какого-то безумного восторга Пашка пообещал разобрать завал строительного мусора, мешков с цементом, битой плитки и еще черт знает чего, уже года полтора как прописавшегося на нашем балконе, помыть окна и законопатить дыру, через которую наш миленький котик навещает соседей и пожирает их скромные запасы на зиму. Не далее, как на прошлой неделе мне пришлось оплатить содержимое ведра, в котором хранились шесть десятков яиц, на которые польстился наш домашний любимец. Что не раздавил, то сожрал, причем вместе со скорлупой. К тому моменту, когда злодеяние было раскрыто, четырех десятков как не бывало. Если бы это был не мой котик, я решила бы, что соседи пытаются поставить нас на деньги, выдав полтора десятка яиц за шесть. Однако у всех на памяти леденящая кровь история, про то, как Егорка в один присест слопал два килограмма мяса, заготовленного к шашлыку. А потому я поверила соседям безоговорочно, и с деньгами рассталась, не пикнув.
В легком замешательстве я пыталась разглядеть в обещаниях своего мужа следы грядущих неприятностей (обычно слово «балкон» у нас является кодовым, обозначающем, что Пашке пора прикинуться смертельно больным, навестить родителей, грохнуть мой компьютер, устроить пожар, героически его потушить, записаться в матросы, сходить за картошкой - только отвлечь меня от мысли, что балкон пора разобрать и помыть), а он дополнил эту зловещую картину обещанием вытащить с антресолей коробки с моими книгами и записями и собственноручно сколотить для них стеллаж. Тут проняло даже бабулю.
- Мальчики, - проворковала она, любовно наблюдая за Евгением Карловичем, посыпающим яичницу зеленью, - мне кажется, что пришло время отправиться на место, где вы временно обосновали буфет и пронаблюдать этот предмет в динамике.
- Что ты имеешь в виду? - поинтересовалась я, с ужасом представляя себе, как мы вываливаемся из теплой квартиры в февральскую метель.
- Ничего, - невинно пожала плечами бабуля, - кроме того, что я места себе не найду, пока не увижу эту хреновину. Из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор.
Еще через пять минут вялого сопротивления меня отлепили от Пашки и закрыли в ванной.
Я постояла под контрастным душем, попудрила физиономию, накрасила губы и натянула штаны - короче, пришла в полную боевую готовность. Из ванной я выходила королевским победным шагом. Впрочем, никто из собравшихся, кроме, естественно, Пашки, не впечатлился моей способностью приводить себя в порядок под суровым прессингом в минимальные сроки.
- Итак, - торжественно провещала бабуля, когда все мы собрались в коридоре, - отправляемся! Ура, але, но пасаран, шерше ля фам, тетрум нон датур и все такое.
- Это, как его, - сморщилась Катерина, ныряя в свое пальто, - пераспера ад аструм, кажется.
- Ин вено веритас, - добавила я тихо.
- Не сомневаюсь, - коротко кивнула бабуля, зашнуровывая ботинок.
Через минуту мы были на улице. Там все было по-прежнему. Завывал ледяной ветер, мела метель, серенький свет жиденько лился сквозь пасмурную пелену, окутавшую небо, народ вокруг кутался, ежился и прибавлял шагу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69