- Но... я не понимаю, причем тут Крылова? - Андрей Леонидович, кажется, отказывался отвечать на неофициальный запрос прокуратуры.
- Мне прислать повестку? - грубо спросил Тошкин.
- Нет-нет, но, видите ли. Я сегодня весь день на работе. А по поводу инсулина, мы последнее время не брали его в аптеке. Я неплохо зарабатываю, но как-то старались экономить. Аня любит копить денежки, - Андрей Леонидович невесело засмеялся. - Простите. Мы пользовались любезностью американцев - гуманитарной помощью для больниц... Так выходило дешевле.
Тошкин нервно задергал носом. Теперь бы только не сбить, не подпортить удачу - заговор империалистов к великой гордости Гребенщикова вырисовывался совершенно отчетливо.
- Ну и? - перебил Дмитрий Савельевич вполне прилично.
- Ну и... видите ли... Нам помогали его брать почти бесплатно. Знаете - распространенная практика - одолжение за одолжение. Многие сейчас так живут... - Смирнягин усердно тянул резину, надеясь, что разговор уйдет из опасного русла, но Тошкин был непреклонен.
- Слушаю вас внимательно. Вы поняли мои вопросы?
- Нам помогала Инна Константиновна Григоренко, Аннина коллега, у неё есть разные полезные знакомства, это очень выгодно...
- Блокнот?
- Ах, 6локнот? Ну хорошо: мне кажется, что у Анны был любовник. В самое последнее время - она была очень взвинченной, задумчивой. Иногда плакала, плохо спала, срывалась в крик, вмешивалась в чужие дела. Боюсь, что я не ошибся. Но мне не хотелось сделать свою личную жизнь достоянием общественности, а писать Аня любит, то есть, любила,... - Андрей Леонидович вздохнул. - Такие дела. А у Крыловой я не был. Во всяком случае - пока.
- Спасибо, извините. Вам, наверное, придется подъехать, дать показания. Дело приобретает серьезный оборот, - Тошкину хотелось добавить "Мы с Колей так решили", но он промолчал.
Андрей Леонидович прервал разговор, не попрощавшись. Любовник, взвинчена
картина не модного ныне убийства на почве ревности казалась призрачной: во всяком случае, мужчины так не поступают. Вообще, от всей этой возможной подмены ампул уж очень попахивало женскими штучками. А завязывалось почему-то кафедрой. Итак, Инна Константиновна, что же Вы не поделили с покойной, если так хладнокровно подсунули ей более концентрированный раствор. Хотя - она ведь не врач, могла не знать и, даже, преступной халатности тут не пришьешь.
День пролетел незаметно, за окном сгущались дымчатые, похожие на жидкий кисель, осенние сумерки. Тошкин чувствовал себя прескверно недоперепил - самое точное определение его безобразного внутреннего состояния. В таких случаях нужно или ложиться спать и довершать начатое. Алкогольная прогулка по лабиринтам собственной души прельщала больше, просто хотелось выпить. А лучше всего сделать это в одиночестве.
- Тошкин, ты что себе думаешь, - в кабинет по-хозяйски вломился шеф городской прокурор. - Ты чего это себе позволяешь? У тебя новый эпизод по делу, а ты и ехать не собираешься.
Дмитрий Савельевич подобрал свои глупые вечерние мечты и приготовился к следующей дозе форс-мажорных обстоятельств.
- Кого выручать? - с готовностью спросил он.
- Себя. Лаборантка Татьяна Смирнова упала с моста в реку, в бессознательном состоянии доставлена в больницу. Я бы на твоем месте уже связался с оперативниками. - Черт те что творится у этого Федорова. Ты уж разберись, сынок. Разберись, - шеф по-дружески подмигнул и, аккуратно прикрыв за собой дверь, покинул кабинет.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Инна Константиновна металась по квартире. День будет плохим - это она знала точно. Зарядивший с утра дождь, не мытая посуда, шейный остеохондроз, в сущности могли казаться и пустяками. Но не сегодня. Инна Константиновна хорошо разбиралась в приметах и накопила из за жизнь великое множество. Неприятности обещали: птичка, присевшая на балкон, отсутствие горячей воды, неудача с симметричным нанесением стрелок, женщина, а не мужчина - ведущий утренней телевизионной программы, обломанный ноготь и соседка, пришедшая за кусочком хлеба.
Впрочем, судьба отвернулась от Инны Константиновны ещё вчера... Сначала маразматик - Мишин заставил её провести занятия вместо "запертой" дома Крыловой. И не стыдно в таком возрасте придумывать такие детские оправдания? Потом на работе объявилась напряженно замирающая Танечка-лаборантка, которая все смотрела куда-то мимо Инны Константиновны и осуждающе покачивала головой. От взгляда Танечки на спине собирались мурашки, и вместо того, чтобы бежать и подпрыгивать, ввинчивались противной дрожью в самую середину позвоночника. Инна Константиновна чувствовала себя выброшенной из любовно налитой тарелки...
Кто-то хочет быть министром, а кто-то любимой женщиной. Инне Константиновне не нужны были золотые горы, она реально оценивала свои силы и претендовала лишь на кафедру. На маленькую неприметную кафедру вновь созданного высшего учебного заведения. И никто не мог сказать, что стремления эти не обоснованы и не имеют под собой ряда отработанных, проверенных достижений. Во-первых, Инна Константиновна была кандидатом наук - филологических, к сожалению. Чтобы исправить этот промах, она практически подготовила докторскую диссертацию по экономике регионального туризма и давно бы её защитила, если бы не дурацкое правило ориентировать научные изыскания на базовое образование. Ничего
еще год и она, наконец, закончит экономический факультет университета и тогда... Считая потерю времени дурным тоном, Инна Константиновна совершила прорыв в международную известность - совершенно случайно ей в руки попалось приглашение поучаствовать в оксфордском сборнике "Человек года" - при наличии регалий и двухсот семидесяти шести долларов она вполне могла бы попасть на его бессмертные страницы. Так и вышло... Диплом "Женщина года" висел у неё дома, а ксерокопии были подарены родному вузу, родной кафедре (пусть Мишин слюной умоется) и родному деканату. Вселенская слава сразу выдвинула Инну Константиновну на передовые позиции возможного кандидата на руководящую должность. Но год, женщиной которого она была признана, прошел, а ситуация ничуть не изменилась. Блестящая карьера снова оставалась в перспективе...
Инна Константиновна ужасно расстроилась и, последовательно пересмотрев свое поведение, обнаружила в нем значительные промахи - добиваться намеченной цели законными путями по-прежнему считалось дурным тоном. Ей популярно объяснили - Мишин - ветеран войны и уйдет на пенсию только по собственному желанию. Значит, надо чтобы таковое появилось у дорого Владимира Сергеевича как можно скорее. Гадюшник стоило взорвать изнутри, Инна Константиновна смирила гордыню и стала потихоньку завязывать дружеские отношения со всеми сотрудниками, продолжая в душе их тихо ненавидеть и молча презирать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91