- Чтобы не подвести людей. Например, Ласло. И других, живущих на Западе. Ты должен полностью на меня положиться и ждать моего сигнала.
- А почему ты сам не хочешь опубликовать эту историю? - спросил Смоллет.
- Потому, что я не просто курьер. Я должен буду убедить издателей, в частности, американских, в подлинности документа, а иначе никаких денег не видать. Мне нужен хороший свидетель. Ты им и будешь.
- Понимаю, - кивнул Смоллет.
Я протянул ему руку.
- Помни: если проговоришься, Фрэнк, потеряешь шикарный сюжет!
- Отстань, я все понимаю, - ухмыльнулся он. Выходя из ресторана, я увидел, что он заказал еще вина.
На следующее утро я покидал Будапешт, увозя с собой подписанные Ласло четыре страницы текста, содержащего подробный отчет о том, как был вывезен из России некий важный документ.
- Когда вы переведете с венгерского, узнаете все, что вам нужно. Здесь все правда, все до единого слова, - сказал Ласло, передавая мне эти четыре страницы.
Денег он так и не взял. Я был готов к этому и все равно испытывал смущение. Такой идеализм будто подчеркивал наше корыстолюбие. И хотя Борис говорил мне, что я мог бы вверить Ласло свою жизнь и ничего не опасаться, мне было легче иметь дело с Фрэнком Смоллетом, так явно преследующим свои личные цели и выгоды.
По прибытии в Вену я сразу же нашел Бориса. Он уплетал обед в кафе отеля «Саша». Он приветствовал меня с набитым ртом. Указал на свободный стул, торопливо дожевывая пищу.
- Ну, привез бумаги?
Я выложил конверт с текстом Ласло и тысячей долларов, которые я провез через границу, упрятав в газету «Таймс».
- Все в порядке, вот только деньги он не взял, - сказал я.
- Он очень гордый. Таких не часто встретишь. Как у него со здоровьем?
- Кажется, хорошо - если судить по количеству выпитого им спиртного. Ты читал о скандале на вечере Фланагана?
Борис нахмурился.
- Конечно. Это было во всех австрийских газетах. Ты что, с ума сошел - так выставил себя напоказ, да еще и Ласло вовлек в это дело?
- Это доказывает, что я встречался с ним в Будапеште.
- Вот именно. Боюсь, что ты перестарался. - Борис грыз ногти. - Хочешь торт, у них тут очень вкусные торты подают?
- Я бы хотел кофе. А где Татана?
- Спит. С нею все в порядке. Все в полном порядке. А нам повезло. В Монтре состоится большая книжная ярмарка в начале следующего месяца. Там соберутся все известные издатели. Меня очень заинтересовало американское издательство «Бури». Они специализируются на публицистике, и в прошлом году пара их книг стала бестселлерами.
- А кто установит контакт?
- Я. Лучше если это будет русский, а не англичанин. Больше таинственности - это американцам понравится. Я немного подгримируюсь - например, приклею бороду и возьму псевдоним.
- Думаешь, справишься? - спросил я с сомнением. Это крепкие парни. Та сумма, которую мы запросили, заставит прислать целый батальон первоклассных адвокатов, и те устроят прессинг.
- Не волнуйся, - сказал Борис, - славянский темперамент подойдет лучше, чем англосаксонский. Надо в делах с американцами быть грубоватыми и хитрыми, как Сталин с Рузвельтом. Положись на меня, я хорошо знаю американцев.
Я рассказал Борису о моих планах относительно Фрэнка Смоллета. Как только будет достигнута договоренность с издателями, те опубликуют сообщение, что у них есть дневники Л. П. Берии. И тут я сведу Татану и Смоллета. Она поведает историю о том, как была изнасилована Берией в возрасте двенадцати лет. Потом ей придется исчезнуть.
Таким образом, в качестве доказательств подлинности дневников у нас будут письменное свидетельство Ласло и публичное заявление Татаны. Ни то, ни другое не может быть окончательным доказательством, и является несостоятельным с точки зрения закона, но будет достаточным для того, чтобы убедить издателей. Теперь все зависело от способностей Бориса. Я был согласен с ним, что русскому скорее удастся уговорить издателей, чем мне.
Было обеденное время. Борис остался в кафе, а я пошел к Татане. В ее комнате царил полумрак. Татана стояла в двери в прозрачной ночной рубашке и жмурилась от света, проникающего из коридора. Увидев меня, она крепко прильнула ко мне, закрыла дверь ногой и увлекла меня в постель. - Делай со мной все, что хочешь! - сказала она. Через секунду мы лежали в тесном объятии. Сплетение рук, ног… Она то плакала, то смеялась, металась на подушке, колотила сжатыми кулаками по постели и наконец выдохнула восторженно: - Нет, лучше этого еще не было!
Такой я ее еще никогда не видел и подумал, что возможно у нее с Борисом все было не так прекрасно, как он пытался изобразить.
Рассказав ей о встрече с Ласло, я вытащил конверт с тысячей долларов, который тот отказался принять, и щедрым жестом вытряхнул перед ней банкноты на подушку. - Это маленький подарок. Я сказал это по-французски.
Она смотрела широко раскрытыми глазами на деньги:
- Ты хочешь сказать, что это все мне?
- На том условии, что ты пригласишь нас пообедать в ресторан.
Она взяла конверт.
- Ты придешь ко мне ночью, Том? Пожалуйста!
- Конечно, - ответил я, чувствуя, что понимаю ее не лучше, чем прежде.
Часть пятая
Выбирая врагов, проявляйте особую осмотрительность.
Оскар Уайльд
ЗАПИСЬ ПЯТАЯ
Барвиха, Московская область, октябрь 1952 г.
Держусь подальше от съезда, так как вижу, к чему идет дело. Политбюро распустили и учредили Президиум, в который вошли по меньшей мере человек шестнадцать, убожества и лакеи, которые смотрят Хозяину в рот и выполняют его малейшие желания. Похоже, он собирается избавиться от нас и начать все сначала - с новой партией и новыми идеями.
Но самое плохое - постоянно звучащая на съезде тема: отсутствие бдительности. Каждый выступающий кретин провозглашает с трибуны об отсутствии бдительности. Бдительность и террор. И, конечно, евреи. Евреи - везде. Это микробы общества, безродные космополиты, сионисты, саботажники, верные Израилю. И кто же позволяет этим микробам плодиться? Ну конечно же, служба безопасности! Уже поговаривают, что я не только «защитник евреев», но и сам еврей.
И еще неприятность. Этот одиозный Поскребышев вновь появился на сцене. Выступил на съезде, а Хозяин сидит в четвертом ряду и аплодирует ему вместе со всеми. Года три назад мы этого П. хорошо проучили. А теперь, возможно, сам решил пошутить со мной - заставил этого горбатого наемника высказывать сомнения уже в моей лояльности. П. сам бы до этого не дошел - уж очень труслив.
Но меня трудно победить. Старая лиса не раз пытался это сделать, особенно во время менгрельского дела. Заменил надежного Абакумова этим скользким червяком Игнатьевым. А я пока все равно жив и не бездействую.
Бдительность и террор. Пусть смакуют это на съезде. Болтуны. Уж кому эти слова знакомы не понаслышке, так это мне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43