Такого не было никогда! Полина много раз твердила мне, что учеба для меня — самое важное дело. Марабу, скрепя сердце, согласилась, и мы поехали с визитом к Елизавете Павловне. У нее сидели три старые дамы, которые вцепились в Полину и не отпускали ее, пока она им все не рассказала: и о меню обеда, и о том, как выглядел покойный граф, и о дневнике.
Потом мы взяли извозчика и поехали в кондитерскую Китаева — там всегда Полина покупает самые вкусные в городе эклеры и меренги. А для меня гадательную карамель. Мне так нравятся эти конфетки, что я сразу съела две. На обертке нарисованы карты и написано: «Карамель гадательная фабрики С.Е. Клюшина в Торжке», а внутри — пожелание: будет мне прелестное обожание и счастливое предложение. Я была так рада! И еще мы часто там пьем в кондитерской горячий шоколад — это так приятно в зимнюю стужу. К Китаеву ходит весь город. Его кондитерская находится в самом центре, на Манежной площади, рядом с городской думой и управой, и мы с подругами часто забегаем в магазин купить монпансье-ландрин, самый дешевый, по копейке кулек. Вот и сейчас я стояла и ждала, пока сам владелец кондитерской упакует нам покупку и перевяжет ее нарядной ленточкой (он очень уважает Полину). А Полина и ему рассказала историю с дневником, высоко поднимая брови от ужаса.
Выйдя на улицу, Полина вдруг изменилась лицом, повеселела, протянула мне коробку с пирожными и сказала:
— Хватит на сегодня, достаточно мы с тобой, Настенька, побегали по городу, словно две сороки. Поехали к вам чай пить. Веру угостим, она меренги очень уважает.
Что-то тревожно мне за нее, Иван. Для чего она это делает? Как ты считаешь, рассказать о моих страхах Лазарю Петровичу? Или не стоит?
Целую тебя крепко,
Твоя сестра Настя.
* * *
Штабс-капитан Николай Сомов — поручику Лейб-Гвардии Кирасирского Его Величества полка Алексею Красновскому, Москва.
Алеша, здравствуй!
Пишу в ту же ночь, чтобы ничего не забыть.
За те три дня, что прошли с моего последнего письма, случилось множество событий, и самое главное то, что графа Кобринского задушили удавкой. Убийца прокрался ночью в его комнату на втором этаже дома статской советницы и задушил. Никто не понимает, как он пробрался на второй этаж. Потолки в доме высоченные, стена отвесная, зацепиться не за что. Этот малый обладает ловкостью обезьяны, раз залез на такую высоту.
После убийства пропал фальшивый дневник, который Полина принесла ему (я писал тебе об этом), и больше ничего преступник не взял. Тогда Полина сказала мне:
— Николай Львович, тайна в дневнике. Поймем, что ищет преступник, найдем убийцу. Жду вас вечером у отца. После ужина я начну читать дневник вслух, может, что-нибудь выяснится. Не опаздывайте, прошу вас.
Ничего особенного я от этих чтений не ждал. Мне бы лучше с Полиной наедине остаться, но раз она просит — не смею прекословить.
Вечером я пришел в дом Лазаря Петровича. Горничная провела меня в столовую, где за большим овальным столом уже сидели Полина, ее отец и Настя. Я поздоровался и присоединился к ним.
— Ну вот, все в сборе, — сказал господин Рамзин. — Полина, начинай читать.
Скажу тебе, Алексей, я заслушался. Полина читала так проникновенно, с такими глубокими интонациями, что я внимал, не отрываясь. Но отец Полины, постоянно прерывал ее, заставлял перечитывать те или иные куски, и я удивлялся, как у нее хватает терпения и стойкости не раздражаться, а снова и снова читать одно и то же.
Чтение затянулось заполночь. Мне даже было неловко за покойного мужа Полины, когда она вслух читала куски, посвященные его встречам с прекрасной островитянкой, но на лице г-жи Авиловой не дрогнул ни один мускул; она не говорила «Ах, оставьте, это личное», потому что понимала, — любое слово может служить ключом к раскрытию тайны.
Полина закончила читать и закрыла дневник. В наступившем молчании вдруг раздался Настин голос:
— Полина, можно я принесу из твоей комнаты шкатулку с бусами, которые тебе подарил Владимир Гаврилович?
— Конечно!
Настя убежала и спустя минуту вернулась с палехской шкатулкой, с портретом Ивана-царевича на крышке. Она открыла шкатулку, и по комнате разошелся едва заметный пряный экзотический аромат.
— Вот как они выглядят, плоды пандануса ароматного, — сказал Лазарь Петрович и осторожно достал коричневый блестящий шарик. — И запах очень своеобразный. Как если бы корицу смешать с пачули…
— Нет, papa, ну что ты! — возразила Полина. — Какие пачули? И близко нет. По-моему, похоже на сандал, но есть еще что-то неуловимое.
— Отвратительный запах! — мы с удивлением посмотрели на Настю, которая достала кружевной платок и прижала его к носу. — Мне не нравится. Пахнет гнилой клубникой.
— Так пахли руки убийцы, поэтому ты считаешь этот запах отвратительным, Настенька, — голос Полины был мягок, но в нем прослушивалась тревожная нотка. — Сейчас я закрою крышку, и тебе не придется вдыхать его. Не волнуйся.
А я ничего не понимал, запах, как запах, стоило из-за него столько разговаривать. Так в деревне у матушки пахнет скошенное сено, прибитое дождем. И никакой гнилой клубники или пачулей.
— Papa, ты адвокат Егоровой, — обратилась Полина к Лазарю Петровичу. — Мне неудобно, можешь ли ты спросить, чувствовала ли она некий особенный запах, когда посещала попечителя в гостинице? А то мы бьемся не только над тем, как найти убийцу, но и как связать все четыре убийства вместе.
— Умница, дочь! — воскликнул Рамзин. — Завтра же непременно навещу Егорову и расспрошу ее подробно. Надо будет бусину захватить. — Он вытащил из шкатулки бусину и положил ее в жилетный кармашек. Настя снова сморщила нос.
— А позвольте-ка мне, — сказал я и взял другую бусину. Полез в карман, достал оттуда перочинный ножик и принялся распиливать бусину пополам.
Бусина оказалась пустотелой, состоящей только из скорлупы. Ее внутренняя сторона была припорошена серой пыльцой, издававшей этот же самый запах, только более резкий. Настя, закашлявшись, выскочила из-за стола и выбежала из столовой. Я потер пыльцу пальцем и облизнул его.
— Николай Львович, не надо! — Полина попыталась было меня остановить, но я пожевал губами, оценивая вкус, потом взял бокал и отхлебнул пару глотков.
— Горький, — сказал я, сморщив нос, — и пока никакого влияния не оказывает.
— Пока вы не испортили мне все бусы, я лучше заберу их домой, — сердито сказала она, пряча коробочку в вышитую сумку.
— Пока понятно следующее, — подвел итог Лазарь Петрович. — Владимир нашел дерево панданус, рядом с которым упал метеорит. Под эманацию этой железной глыбы попали плоды дерева, которые приобрели от этого особые свойства — в них проснулась живительная лечебная сила.
— Что—то я ее не чувствую, — пробурчал я, прислушиваясь к своим ощущениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Потом мы взяли извозчика и поехали в кондитерскую Китаева — там всегда Полина покупает самые вкусные в городе эклеры и меренги. А для меня гадательную карамель. Мне так нравятся эти конфетки, что я сразу съела две. На обертке нарисованы карты и написано: «Карамель гадательная фабрики С.Е. Клюшина в Торжке», а внутри — пожелание: будет мне прелестное обожание и счастливое предложение. Я была так рада! И еще мы часто там пьем в кондитерской горячий шоколад — это так приятно в зимнюю стужу. К Китаеву ходит весь город. Его кондитерская находится в самом центре, на Манежной площади, рядом с городской думой и управой, и мы с подругами часто забегаем в магазин купить монпансье-ландрин, самый дешевый, по копейке кулек. Вот и сейчас я стояла и ждала, пока сам владелец кондитерской упакует нам покупку и перевяжет ее нарядной ленточкой (он очень уважает Полину). А Полина и ему рассказала историю с дневником, высоко поднимая брови от ужаса.
Выйдя на улицу, Полина вдруг изменилась лицом, повеселела, протянула мне коробку с пирожными и сказала:
— Хватит на сегодня, достаточно мы с тобой, Настенька, побегали по городу, словно две сороки. Поехали к вам чай пить. Веру угостим, она меренги очень уважает.
Что-то тревожно мне за нее, Иван. Для чего она это делает? Как ты считаешь, рассказать о моих страхах Лазарю Петровичу? Или не стоит?
Целую тебя крепко,
Твоя сестра Настя.
* * *
Штабс-капитан Николай Сомов — поручику Лейб-Гвардии Кирасирского Его Величества полка Алексею Красновскому, Москва.
Алеша, здравствуй!
Пишу в ту же ночь, чтобы ничего не забыть.
За те три дня, что прошли с моего последнего письма, случилось множество событий, и самое главное то, что графа Кобринского задушили удавкой. Убийца прокрался ночью в его комнату на втором этаже дома статской советницы и задушил. Никто не понимает, как он пробрался на второй этаж. Потолки в доме высоченные, стена отвесная, зацепиться не за что. Этот малый обладает ловкостью обезьяны, раз залез на такую высоту.
После убийства пропал фальшивый дневник, который Полина принесла ему (я писал тебе об этом), и больше ничего преступник не взял. Тогда Полина сказала мне:
— Николай Львович, тайна в дневнике. Поймем, что ищет преступник, найдем убийцу. Жду вас вечером у отца. После ужина я начну читать дневник вслух, может, что-нибудь выяснится. Не опаздывайте, прошу вас.
Ничего особенного я от этих чтений не ждал. Мне бы лучше с Полиной наедине остаться, но раз она просит — не смею прекословить.
Вечером я пришел в дом Лазаря Петровича. Горничная провела меня в столовую, где за большим овальным столом уже сидели Полина, ее отец и Настя. Я поздоровался и присоединился к ним.
— Ну вот, все в сборе, — сказал господин Рамзин. — Полина, начинай читать.
Скажу тебе, Алексей, я заслушался. Полина читала так проникновенно, с такими глубокими интонациями, что я внимал, не отрываясь. Но отец Полины, постоянно прерывал ее, заставлял перечитывать те или иные куски, и я удивлялся, как у нее хватает терпения и стойкости не раздражаться, а снова и снова читать одно и то же.
Чтение затянулось заполночь. Мне даже было неловко за покойного мужа Полины, когда она вслух читала куски, посвященные его встречам с прекрасной островитянкой, но на лице г-жи Авиловой не дрогнул ни один мускул; она не говорила «Ах, оставьте, это личное», потому что понимала, — любое слово может служить ключом к раскрытию тайны.
Полина закончила читать и закрыла дневник. В наступившем молчании вдруг раздался Настин голос:
— Полина, можно я принесу из твоей комнаты шкатулку с бусами, которые тебе подарил Владимир Гаврилович?
— Конечно!
Настя убежала и спустя минуту вернулась с палехской шкатулкой, с портретом Ивана-царевича на крышке. Она открыла шкатулку, и по комнате разошелся едва заметный пряный экзотический аромат.
— Вот как они выглядят, плоды пандануса ароматного, — сказал Лазарь Петрович и осторожно достал коричневый блестящий шарик. — И запах очень своеобразный. Как если бы корицу смешать с пачули…
— Нет, papa, ну что ты! — возразила Полина. — Какие пачули? И близко нет. По-моему, похоже на сандал, но есть еще что-то неуловимое.
— Отвратительный запах! — мы с удивлением посмотрели на Настю, которая достала кружевной платок и прижала его к носу. — Мне не нравится. Пахнет гнилой клубникой.
— Так пахли руки убийцы, поэтому ты считаешь этот запах отвратительным, Настенька, — голос Полины был мягок, но в нем прослушивалась тревожная нотка. — Сейчас я закрою крышку, и тебе не придется вдыхать его. Не волнуйся.
А я ничего не понимал, запах, как запах, стоило из-за него столько разговаривать. Так в деревне у матушки пахнет скошенное сено, прибитое дождем. И никакой гнилой клубники или пачулей.
— Papa, ты адвокат Егоровой, — обратилась Полина к Лазарю Петровичу. — Мне неудобно, можешь ли ты спросить, чувствовала ли она некий особенный запах, когда посещала попечителя в гостинице? А то мы бьемся не только над тем, как найти убийцу, но и как связать все четыре убийства вместе.
— Умница, дочь! — воскликнул Рамзин. — Завтра же непременно навещу Егорову и расспрошу ее подробно. Надо будет бусину захватить. — Он вытащил из шкатулки бусину и положил ее в жилетный кармашек. Настя снова сморщила нос.
— А позвольте-ка мне, — сказал я и взял другую бусину. Полез в карман, достал оттуда перочинный ножик и принялся распиливать бусину пополам.
Бусина оказалась пустотелой, состоящей только из скорлупы. Ее внутренняя сторона была припорошена серой пыльцой, издававшей этот же самый запах, только более резкий. Настя, закашлявшись, выскочила из-за стола и выбежала из столовой. Я потер пыльцу пальцем и облизнул его.
— Николай Львович, не надо! — Полина попыталась было меня остановить, но я пожевал губами, оценивая вкус, потом взял бокал и отхлебнул пару глотков.
— Горький, — сказал я, сморщив нос, — и пока никакого влияния не оказывает.
— Пока вы не испортили мне все бусы, я лучше заберу их домой, — сердито сказала она, пряча коробочку в вышитую сумку.
— Пока понятно следующее, — подвел итог Лазарь Петрович. — Владимир нашел дерево панданус, рядом с которым упал метеорит. Под эманацию этой железной глыбы попали плоды дерева, которые приобрели от этого особые свойства — в них проснулась живительная лечебная сила.
— Что—то я ее не чувствую, — пробурчал я, прислушиваясь к своим ощущениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61