По дороге мы заедем в кафе и поедим пирожных. Тебе нравится мое предложение?
– Да, – ответил Том шепотом. – А папа скоро приедет?
– Я собираюсь ему позвонить, и он будет дома сразу же, как только сможет. А я приеду завтра… Договорились?
– Договорились. Ой, мамочка, мы сегодня сажали в горшки семена.
– Как здорово! Я очень тебя люблю…
– До свидания. – Мальчик повесил трубку, не дав ей ответить, как это обычно делают дети, но в этот вечер для Эвелин все имело особое значение, и она зарылась лицом в подушку, чтобы поплакать.
О Деннисе так и не было ничего известно. Она опять попыталась ему позвонить… Тщетно. Тогда Эвелин послала сообщение:
«Деннис, я в окружной больнице. Палата номер 7. С детьми осталась миссис Уилсон. Когда ты собираешься явиться домой? Где вообще тебя черти носят?»
Она помедлила, придумывая, как закончить сообщение.
«Со мной все в порядке, но я потеряла ребенка».
Положив трубку, Эвелин опять начала плакать, вернее, рыдать. Ей не хотелось демонстрировать свое состояние соседкам по палате, но она ничего не могла с собой поделать. Было уже шесть часов. Еда вызывала отвращение, и Эвелин молча лежала, уставившись в одну точку, слишком потрясенная несчастьем, чтобы уснуть.
В мозгу постоянно крутились слова: «Я потеряла ребенка». Слово «потеряла» казалось неверным, будто она положила куда-то и забыла ребенка или уронила, а теперь не может найти. На самом деле ей было известно, где он находится, – в пузыре, оставшемся в серой картонной подставке, а может быть, его уже сожгли с мусором.
Отвлечься от ужасных мыслей никак не удавалось. Время тянулось очень медленно. От безысходности по ее лицу текли слезы.
Деннис появился только в девять часов вечера.
Она вспомнила, как странно он выглядел, когда сел рядом с ней на кровать, – нервный, возбужденный, какой-то взъерошенный.
Деннис поцеловал ее в лоб и спросил, как она себя чувствует. Эвелин рассказала ему, что произошло, а он неловко обнял ее и прижал к себе.
– Очень жаль, что меня не было рядом.
– Я нигде не могла тебя найти. Кажется, все испробовала, – пожаловалась она.
– Я был в «Савое». Не пойму, почему там никогда не срабатывает телефон.
Эвелин поняла, что он лжет.
– Ты там был весь вечер? – спросила она, не понимая, зачем ей нужно еще раз услышать ложь.
– Да, – ответил он, не вдаваясь в детали.
Эвелин отстранилась от него, не представляя, что делать с тем, что ей стало известно. Что бы это значило?
Она спросила его, с кем он встречался, что они ели, где сидели. Короче столько вопросов, сколько ей пришло в голову.
– У тебя что-то не так? – спросила Эвелин, смущенная ложью и нервозностью, глядя, как Деннис теребит запонки на манжетах.
– Пока не могу сказать, – проговорил он наконец. – Это будет несправедливо по отношению к тебе.
– Что может быть хуже того, что случилось? – Она почти засмеялась.
– Ну… пока ни о чем не беспокойся.
– Что случилось, Деннис? – Ее пугала недоговоренность.
– Ох, Эвелин… – Он прижал руки к глазам, и она поняла, что впервые видит своего мужа плачущим. – Я почти обанкротился. Если честно, то уже обанкротился. У меня заберут все: и дом, и машины – все.
Находясь в шоке после выкидыша, Эвелин с трудом понимала, о чем он говорит.
Деннис стал пространно объяснять, как один клиент собирался разрушить его бизнес… Конечно, он это знал уже давно. Ему не хотелось ее беспокоить.
Итак, вместо того чтобы потихоньку подготовить жену к тому, что дела пойдут плохо, он держал ее в неведении, а теперь обрушил на голову такую новость. Когда до Эвелин наконец дошло, что Деннис имеет в виду, она подумала о новой, обитой натуральной кожей буковой мебели, которую заказала для гостиной… Неужели и ее заберут?
– Что же нам теперь делать?
– Не имею понятия, – ответил Деннис. – Я не собираюсь здесь больше работать… ни за что. Нам необходимо уехать за границу. Мерзавцы!
– А как быть с Денни и Томом? С их школой?
Не успев договорить, Эвелин поняла, что школу придется оставить. Они не смогут за нее платить.
– Не знаю, Эвелин… Я еще ничего не придумал.
Глава 13
Конец света, как она определила происходящее, наступил очень быстро. Едва Эвелин успела вернуться из больницы, как события стали разворачиваться с необыкновенной быстротой.
Офис мужа был закрыт, сотрудники уволены. Несколько дней Деннис провел дома, не отрывая от уха телефонную трубку. Он звонил спонсорам, бывшим работодателям, клиентам – всем, кто мог чем-то помочь. Затем последовало объявление о банкротстве.
Еще до того, как Эвелин окончательно осознала, что происходит, пришли оценщики и описали всю мебель, антикварные вещи, машины и, конечно, сам дом.
Детей отпустили на пасхальные каникулы, и они спокойно наблюдали, как родители растерянно бродят по комнатам.
Эвелин погрузилась в оцепенение. Сначала выкидыш, а теперь… Она отправилась с мальчиками в еженедельный поход по магазинам, но все ее кредитные карты оказались заблокированными. Тележка с продуктами была отставлена в сторону. В ней находились великолепные продукты, к которым они привыкли: дорогое красное вино, потому что им с Деннисом хотелось немного себя взбодрить, мясные стейки на ужин, прекрасный кофе, бельгийский шоколад, французский сыр, круассаны на завтрак, баночки с джемом… И что же ей ответили в банке, куда она позвонила из супермаркета?
– Нам очень жаль, миссис Лей, но все счета заморожены, кредитные карточки тоже… да… по решению официальных лиц.
Эвелин в слезах выскочила из супермаркета, держа за руки ничего не понимающих детей.
Она упала на сиденье машины и зарыдала, когда Том стал плакать, потому что не мог понять, почему ему не купили коробочку с соком. Денни приказал ему заткнуться и добавил:
– Мы теперь ничего не сможем купить: у мамы и папы нет денег.
Тот факт, что шестилетний ребенок уже понял то, о чем она только начала догадываться, заставил ее заплакать еще сильнее.
– Проклятие! Что нам теперь делать? – спросила она мужа, вернувшись домой.
Побледнев, Деннис достал из бумажника двадцать фунтов.
– Пока вот. Посмотрим, что будет через несколько дней, – сказал он. – Может быть, удастся взять ссуду.
Итак, она взяла двадцать фунтов и отправилась в другой супермаркет, на этот раз одна. В первый раз за время жизни в Суррее Эвелин пришлось экономить на продуктах.
Она взяла картофель, хлеб, молоко, сыр чеддер, фарш, лук, морковь и кукурузные хлопья. О вине не могло быть и речи. Ничего страшного, наверняка дома что-нибудь осталось. Потом добавила йогурт и бананы. Если сумма получится больше двадцати фунтов, придется что-то выложить.
Сколько еще ей предстояло мелких унижений, пока не закончится этот кризис!
На следующий день в дверь позвонил молочник, который пришел за платой, и Эвелин стала метаться по дому в поисках мелочи, которую наконец нашла, опустошив копилку Тома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– Да, – ответил Том шепотом. – А папа скоро приедет?
– Я собираюсь ему позвонить, и он будет дома сразу же, как только сможет. А я приеду завтра… Договорились?
– Договорились. Ой, мамочка, мы сегодня сажали в горшки семена.
– Как здорово! Я очень тебя люблю…
– До свидания. – Мальчик повесил трубку, не дав ей ответить, как это обычно делают дети, но в этот вечер для Эвелин все имело особое значение, и она зарылась лицом в подушку, чтобы поплакать.
О Деннисе так и не было ничего известно. Она опять попыталась ему позвонить… Тщетно. Тогда Эвелин послала сообщение:
«Деннис, я в окружной больнице. Палата номер 7. С детьми осталась миссис Уилсон. Когда ты собираешься явиться домой? Где вообще тебя черти носят?»
Она помедлила, придумывая, как закончить сообщение.
«Со мной все в порядке, но я потеряла ребенка».
Положив трубку, Эвелин опять начала плакать, вернее, рыдать. Ей не хотелось демонстрировать свое состояние соседкам по палате, но она ничего не могла с собой поделать. Было уже шесть часов. Еда вызывала отвращение, и Эвелин молча лежала, уставившись в одну точку, слишком потрясенная несчастьем, чтобы уснуть.
В мозгу постоянно крутились слова: «Я потеряла ребенка». Слово «потеряла» казалось неверным, будто она положила куда-то и забыла ребенка или уронила, а теперь не может найти. На самом деле ей было известно, где он находится, – в пузыре, оставшемся в серой картонной подставке, а может быть, его уже сожгли с мусором.
Отвлечься от ужасных мыслей никак не удавалось. Время тянулось очень медленно. От безысходности по ее лицу текли слезы.
Деннис появился только в девять часов вечера.
Она вспомнила, как странно он выглядел, когда сел рядом с ней на кровать, – нервный, возбужденный, какой-то взъерошенный.
Деннис поцеловал ее в лоб и спросил, как она себя чувствует. Эвелин рассказала ему, что произошло, а он неловко обнял ее и прижал к себе.
– Очень жаль, что меня не было рядом.
– Я нигде не могла тебя найти. Кажется, все испробовала, – пожаловалась она.
– Я был в «Савое». Не пойму, почему там никогда не срабатывает телефон.
Эвелин поняла, что он лжет.
– Ты там был весь вечер? – спросила она, не понимая, зачем ей нужно еще раз услышать ложь.
– Да, – ответил он, не вдаваясь в детали.
Эвелин отстранилась от него, не представляя, что делать с тем, что ей стало известно. Что бы это значило?
Она спросила его, с кем он встречался, что они ели, где сидели. Короче столько вопросов, сколько ей пришло в голову.
– У тебя что-то не так? – спросила Эвелин, смущенная ложью и нервозностью, глядя, как Деннис теребит запонки на манжетах.
– Пока не могу сказать, – проговорил он наконец. – Это будет несправедливо по отношению к тебе.
– Что может быть хуже того, что случилось? – Она почти засмеялась.
– Ну… пока ни о чем не беспокойся.
– Что случилось, Деннис? – Ее пугала недоговоренность.
– Ох, Эвелин… – Он прижал руки к глазам, и она поняла, что впервые видит своего мужа плачущим. – Я почти обанкротился. Если честно, то уже обанкротился. У меня заберут все: и дом, и машины – все.
Находясь в шоке после выкидыша, Эвелин с трудом понимала, о чем он говорит.
Деннис стал пространно объяснять, как один клиент собирался разрушить его бизнес… Конечно, он это знал уже давно. Ему не хотелось ее беспокоить.
Итак, вместо того чтобы потихоньку подготовить жену к тому, что дела пойдут плохо, он держал ее в неведении, а теперь обрушил на голову такую новость. Когда до Эвелин наконец дошло, что Деннис имеет в виду, она подумала о новой, обитой натуральной кожей буковой мебели, которую заказала для гостиной… Неужели и ее заберут?
– Что же нам теперь делать?
– Не имею понятия, – ответил Деннис. – Я не собираюсь здесь больше работать… ни за что. Нам необходимо уехать за границу. Мерзавцы!
– А как быть с Денни и Томом? С их школой?
Не успев договорить, Эвелин поняла, что школу придется оставить. Они не смогут за нее платить.
– Не знаю, Эвелин… Я еще ничего не придумал.
Глава 13
Конец света, как она определила происходящее, наступил очень быстро. Едва Эвелин успела вернуться из больницы, как события стали разворачиваться с необыкновенной быстротой.
Офис мужа был закрыт, сотрудники уволены. Несколько дней Деннис провел дома, не отрывая от уха телефонную трубку. Он звонил спонсорам, бывшим работодателям, клиентам – всем, кто мог чем-то помочь. Затем последовало объявление о банкротстве.
Еще до того, как Эвелин окончательно осознала, что происходит, пришли оценщики и описали всю мебель, антикварные вещи, машины и, конечно, сам дом.
Детей отпустили на пасхальные каникулы, и они спокойно наблюдали, как родители растерянно бродят по комнатам.
Эвелин погрузилась в оцепенение. Сначала выкидыш, а теперь… Она отправилась с мальчиками в еженедельный поход по магазинам, но все ее кредитные карты оказались заблокированными. Тележка с продуктами была отставлена в сторону. В ней находились великолепные продукты, к которым они привыкли: дорогое красное вино, потому что им с Деннисом хотелось немного себя взбодрить, мясные стейки на ужин, прекрасный кофе, бельгийский шоколад, французский сыр, круассаны на завтрак, баночки с джемом… И что же ей ответили в банке, куда она позвонила из супермаркета?
– Нам очень жаль, миссис Лей, но все счета заморожены, кредитные карточки тоже… да… по решению официальных лиц.
Эвелин в слезах выскочила из супермаркета, держа за руки ничего не понимающих детей.
Она упала на сиденье машины и зарыдала, когда Том стал плакать, потому что не мог понять, почему ему не купили коробочку с соком. Денни приказал ему заткнуться и добавил:
– Мы теперь ничего не сможем купить: у мамы и папы нет денег.
Тот факт, что шестилетний ребенок уже понял то, о чем она только начала догадываться, заставил ее заплакать еще сильнее.
– Проклятие! Что нам теперь делать? – спросила она мужа, вернувшись домой.
Побледнев, Деннис достал из бумажника двадцать фунтов.
– Пока вот. Посмотрим, что будет через несколько дней, – сказал он. – Может быть, удастся взять ссуду.
Итак, она взяла двадцать фунтов и отправилась в другой супермаркет, на этот раз одна. В первый раз за время жизни в Суррее Эвелин пришлось экономить на продуктах.
Она взяла картофель, хлеб, молоко, сыр чеддер, фарш, лук, морковь и кукурузные хлопья. О вине не могло быть и речи. Ничего страшного, наверняка дома что-нибудь осталось. Потом добавила йогурт и бананы. Если сумма получится больше двадцати фунтов, придется что-то выложить.
Сколько еще ей предстояло мелких унижений, пока не закончится этот кризис!
На следующий день в дверь позвонил молочник, который пришел за платой, и Эвелин стала метаться по дому в поисках мелочи, которую наконец нашла, опустошив копилку Тома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69