Грейси понимала, что он говорит правду, но тем не менее ей стало больно от сознания того, в каких разных мирах они жили. Блестящая светская жизнь была не по ней. Она вполне могла довольствоваться прогулкой в лесу, а потом съесть гамбургер. У нее не было меховых шуб, чтобы обратить на себя внимание, и ей это не нужно.
Такие дела, сказала она себе, все еще чувствуя огорчение. Машина остановилась у ярко освещенной небольшой гостиницы, в ресторане которой посетителям предлагались большие бифштексы. Морган повернулся к ней и сказал:
– Я пойду узнаю, есть ли у них свободные номера. Он легко выскочил из машины, и Грейси с волнением следила за его ладной фигурой, исчезавшей за открытыми стеклянными дверями. Она переставала понимать, зачем вообще они отправились в эту поездку, и постоянно напоминала себе, что предстоящая встреча будет не из приятных. От угроз у Дженни может произойти истерика. Вся приобретенная в последнее время зрелость может под давлением разлететься вдребезги, как побрякушка, брошенная на землю.
Она заметила, как Морган вышел из гостиницы, и стала смотреть на его легкую походку и красиво сложенное тело. Сидя в темноте машины, она знала, что он не сможет прочесть в ее глазах физическое желание, и ей было приятно открыто и бесстыдно наблюдать за ним.
Он постучал в окошко, и она опустила его.
– Нам повезло, – сказал он, наклоняясь к ней. – Последний номер. По-видимому, здесь большой наплыв экскурсантов, отправляющихся в круиз по живописным местам Гудзона. Думается, что сюда завернули и многие из тех, с кем мы оказались вместе в пробке на дороге. Так что быстрее хватайте вашу сумку.
– А как же вы? – спросила Грейси. – Вы ничего с собой не захватили?
– Но я не ожидал, что придется заночевать здесь. Я рассчитывал к этому времени уже быть на месте.
Он открыл для нее дверцу машины, и Грейси с благодарностью вышла, разминая ноги. Его машина была очень комфортабельной, но после многочасового неподвижного сидения на месте чувствовалось, как затекли мышцы. Он взял у нее сумку, и они пошли к администратору.
Небольшая гостиница выглядела безусловно преуспевающей. В небольшой приемной толклось много народа, были и дети с розовыми здоровыми лицами. Грейси обратила внимание на мальчугана лет пяти, который прыгал вокруг сестры, стараясь ухватить ее за косичку и игнорируя вялые протесты родителей, читавших путеводитель, угомониться. Она пожалела его родителей, особенно если он проявляет такую же энергию и в машине.
– Нас поместили на втором этаже, – прошептал Морган ей в ухо, отчего она вздрогнула. – Мы вполне можем подняться и по лестнице. Ваша сумка – не такой уж большой груз. – Взяв под руку, он повел ее к лестнице, от его холодных пальцев по руке побежали мурашки.
Когда он открыл дверь спальни, пропуская ее вперед, Грейси протянула руку за сумкой. Не отдавая ей сумку, Морган вошел, закрыл за собой дверь и бросил сумку на кровать.
– Неплохо, – сказал он, засунув руки в карманы и осматривая комнату. Чистая, достаточно большая и никаких дурацких картин на стенах. – Он медленно подошел к окну и высунул голову наружу. – И вид – ничего, если только вы не желаете созерцать широкие открытые просторы и зеленые аллеи.
Грейси продолжала оставаться на месте руки в боки. Почему он задерживается в ее комнате? Ей не нравилось, как он стоит у окна, по-видимому, не собираясь уходить.
– Вы, случаем, не нанялись на службу в гостинице? – с легким юмором спросила она, решив сохранять спокойствие и собранность, чтобы не давать ему повода для насмешливых и ироничных замечаний по ее адресу. Это наверняка спутало бы ее карты.
Он повернулся и взглянул на нее, расслабленно сидя на подоконнике.
– Где ваша комната? – нервно спросила Грейси. – Я была бы не прочь принять душ, так что… – Голос ее оборвался, и она ждала, когда он наконец поймет, что она говорит, но он не сделал даже попытки сдвинуться с места. Грейси почувствовала внезапный прилив злости. Что она должна сказать человеку, чтобы он шел в свою комнату?
– Я нахожусь в своей комнате, – вяло сказал Морган.
– Где же тогда моя комната? – спросила Грейси упавшим голосом, испытывая состояние человека, заподозрившего, что с ним играют в покер крапленой колодой карт.
– Комната одна на двоих, – прямо сказал Морган, – и, прежде чем вы закатите истерику, я хочу сказать, что другого выхода не было. Либо комната на двоих, либо ночевать на улице. Дежурный сказал, что все гостиницы в округе забиты до предела. Он еще что-то говорил о хорошей погоде и о ярмарке, устраиваемой поблизости во время уик-энда.
Грейси не проронила ни слова. Она онемела, потому что язык у нее присох к гортани. Может ли она провести ночь в одной комнате с Морганом? Не может. Это немыслимо. Ее нервы и без того разыгрались, а тут еще и эта проблема.
– Здесь нет даже дивана, на котором вы могли бы устроиться на ночь, пробормотала она потерянно.
– Почему вы предполагаете, что на нем должен был бы спать я, если бы даже он стоял здесь. Вы не слышали о движении за эмансипацию женщин?
– Очень смешно, – резко ответила она. – Вам, может быть, весело, а мне нет. Я здесь оказалась только из-за вас.
– Не спорю. Вы уже это говорили очень внятно, но факт остается фактом: мы сейчас находимся здесь, и нам остается воспользоваться наилучшим образом теми условиями, которые есть. Вы хотите начать с душа?
Грейси не ответила. Она схватила свою сумку и направилась в ванную, с облегчением обнаружив, что дверь запирается. Она не исключала, что он может воспользоваться ситуацией. Она на мгновение задумалась, как будет реагировать, если он начнет приставать к ней, и почувствовала, как у нее начинает полыхать тело.
– Я понимаю это так, что вы не возражаете? – крикнул он ей вслед, когда она захлопнула за собой дверь в ванную.
Почему все всегда складывается так, как будто все небесные силы сговорились выступить против ее хрупкого инстинкта самосохранения? Черт бы ее побрал, эту Дженни, подумала она, понимая, что сестра совершенно не виновата в том, что она не уверена в своей способности сохранить власть над собой.
Грейси не спешила выходить из ванной, выключив душ только тогда, когда Морган постучал в дверь.
– Есть ли у меня шанс когда-либо увидеть вас снова? – спросил он громким голосом, в котором ей послышались иронические нотки.
А у меня шанс увидеть ваше исчезновение, кисло подумала она про себя. Она взглянула в зеркало. На нее смотрело чистое без всякой косметики лицо, выглядящее на все девятнадцать лет, и явно неопытное.
Когда она наконец появилась, он, улыбаясь, смотрел оценивающим взглядом на ее изящную фигуру, едва прикрытую полосатой ночной сорочкой из хлопка, в которой она собиралась спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49