– Насколько я знаю, она никогда и никем не была так увлечена, никогда. Я не пыталась отговаривать ее, потому что, во-первых, это не мое дело, а во-вторых, я не думаю, что из этого вышло бы что-нибудь путное. Я считаю, что отношения между ними должны пройти свой путь.
– Только не такой, из-за которого он бросит компанию Дрейка. А он более или менее прозрачно намекнул, что так и поступит, если я буду продолжать отговаривать его от серьезных намерений.
Его голос был жестким и бескомпромиссным. Он отхлебнул еще глоток и из-под своих густых темных бровей стал разглядывать ее со смущавшей ее обстоятельностью.
– И что вы намерены делать в связи с этим?
– Я думаю, его можно было бы послать на трехмесячные курсы в Париж. Рано или поздно он возглавит находящийся там наш филиал, так что мы просто ускорим приближение того, что ему так или иначе придется сделать.
Грейси посмотрела на него с удивлением. Она уже знала, какой он несгибаемый в делах. Он обладал проницательным чутким умом, который всегда предвидел возникавшие проблемы и не допускал разрастания их до критических размеров. Ее восхищала эта способность, но сейчас он выходил за рамки чисто деловых вопросов, что ее смущало.
– Я думаю, это было бы большой ошибкой, – сказала она спокойно. Грейси ожидала, что он взорвется, но Морган промолчал, и она продолжала:
– Такая мера может дать прямо противоположный результат. Если они действительно любят друг друга, мы мало что можем сделать, да и вряд ли надо что-либо делать.
– Боже ты мой, – сказал он, цинично скривив губы, – вы говорите как вечный романтик, только что сошедший со страниц романа викторианской эпохи.
Грейси чуть было не прыснула со смеху. Она всегда считала себя очень заземленной и уравновешенной.
– Никакой я не романтик, а человек, имеющий кое-какие принципы, – ответила она небрежно.
В его светло-серых глазах появилось задумчивое выражение, когда они, обежав ее всю, остановились на ее губах.
– Я уже видел, какая вы принципиальная, не так ли?
У меня не осталось никакого сомнения в этом после разговора на работе. Вам никто никогда не говорил, что вы очень прямолинейны?
– Я бываю прямолинейной, когда меня вынуждают обстоятельства, – сказала она в замешательстве, не понимая, почему от этого признания она почувствовала себя несчастной. Ей всегда нужно было быть сильной, когда она опекала Дженни. Ей стало больно от мысли, что такие люди, как Морган Дрейк, возможно, считают это качество замечательным, но не очень привлекательным.
Сомневаться в этом было невозможно. Судя по тому, что она видела, и еще больше по тому, что слышала, Морган Дрейк любил женщин яркой красоты, не слишком умных и, безусловно, не чересчур принципиальных. Она предполагала, что стрессов у него и на работе хватало, чтобы ему хотелось и в свободное время вести высокоинтеллектуальные беседы.
Он наклонился к ней, опираясь локтями о свои колени, так близко, что она почувствовала его чистое мужское дыхание.
– У вас интересный ум, мисс Темпл, – сказал он мягко. – Рано или поздно он подведет вас под монастырь. – Он пристально посмотрел на нее, и она опустила глаза, не совсем понимая почему. – На этот раз я воспользуюсь вашим советом, Грейси, так как подозреваю, что вы, вероятно, правы. Если на них давить слишком сильно, они побегут в ближайший загс, конечно, не раньше, чем ваша сестра будет в состоянии бегать.
Он очень редко называл ее по имени, и ей стало неуютно от интонаций его голоса. Она заерзала на стуле, готовясь встать и сказать ему, что ей пора идти.
– Я подвезу вас до квартиры, – сказал он, угадывая ее мысли. На ее возражения он сказал твердо, что сейчас слишком жарко, чтобы толкаться в общественном транспорте, и Грейси беспомощно согласилась. Его машина стояла в подвальном помещении служебного здания, и они пошли туда пешком, болтая на безобидные темы.
Она искоса взглянула на его мужественное агрессивное лицо и попыталась не замечать трепета в груди, возникшего от перспективы оказаться в квартире наедине с ним. Она вспомнила, как разволновалась, когда он посетил ее в Лондоне. Это было несколько недель тому назад. Теперь же ей действительно предстоит испытать всю силу его опасного мужского обаяния.
Он был прав. Она чувствовала себя роскошно, когда ехала домой в прохладе его комфортабельного спортивного автомобиля, утопая в глубоком мягком из коричневой кожи сиденье, которое обволакивало ее со всех сторон.
Дом, в котором она жила, находился в прекрасном месте – между улицей Сентрал-Парк-Вест и Бродвеем, в нескольких минутах ходьбы от Линкольновского центра и Центрального парка. У Грейси выработалась привычка в субботу утром бродить по Центральному парку среди пестрого сборища людей – пожилых, сидящих на парковых скамьях, молодых и энергичных, разъезжающих на роликовых коньках по прогулочным дорожкам парка с портативными магнитофонами «уок-мэн», пристегнутыми к поясу как неотъемлемая часть туалета, и наушниками.
Когда длинный серебристого цвета автомобиль остановился перед зданием, Морган, как она и предполагала, спросил:
– Вы не возражаете, если я зайду на чашку кофе? За это время интенсивность движения транспорта немного спадет.
– Конечно нет, – пробормотала Грейси, думая о том, как мало она может сделать, чтобы не пустить его в дом, когда этот дом, черт бы его побрал, является его собственностью. Но от этого ей было не легче, пока она шла по коридору, устланному толстым ковром, к своей двери, а Морган следовал за ней в тесной близости, лишая ее душевного спокойствия.
Когда они вошли, солнечные лучи все еще струились в большие окна, выходившие на оживленную улицу, и ее снова, в который уже раз, поразила очаровательная обстановка ее квартиры.
Осветительные приборы в небольшом, но уютном уголке для бесед в гостиной были матовые – зеленого и розового цвета. Казалось, что они поглощают свет и одновременно отбрасывают его назад, в результате комната выглядела незагроможденной и просторной.
Две широкие ступени вели в кухню слева и столовую справа. К кухне примыкал глубокий альков, в котором были сделаны полки для стереосистемы, книг и телевизора. Грейси редко включала телевизор, предпочитая почитать и послушать музыку после ужина.
Она подружилась с девушкой, занимавшей квартиру Дженни, и с ее маленькой дочуркой и в прошлое воскресенье приготовила для них традиционное английское жаркое со всем положенным к нему гарниром. Она решила не упоминать, что Дженни сдала свою квартиру подруге. Она не знала, стал бы Морган возражать. Вряд ли. Но не стоило испытывать судьбу. Кроме того, пришлось бы объяснять, что Дженни проводит почти все свободные вечера в квартире Рики в Гринвич-Виллидж, а это было все равно что ворошить осиное гнездо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Только не такой, из-за которого он бросит компанию Дрейка. А он более или менее прозрачно намекнул, что так и поступит, если я буду продолжать отговаривать его от серьезных намерений.
Его голос был жестким и бескомпромиссным. Он отхлебнул еще глоток и из-под своих густых темных бровей стал разглядывать ее со смущавшей ее обстоятельностью.
– И что вы намерены делать в связи с этим?
– Я думаю, его можно было бы послать на трехмесячные курсы в Париж. Рано или поздно он возглавит находящийся там наш филиал, так что мы просто ускорим приближение того, что ему так или иначе придется сделать.
Грейси посмотрела на него с удивлением. Она уже знала, какой он несгибаемый в делах. Он обладал проницательным чутким умом, который всегда предвидел возникавшие проблемы и не допускал разрастания их до критических размеров. Ее восхищала эта способность, но сейчас он выходил за рамки чисто деловых вопросов, что ее смущало.
– Я думаю, это было бы большой ошибкой, – сказала она спокойно. Грейси ожидала, что он взорвется, но Морган промолчал, и она продолжала:
– Такая мера может дать прямо противоположный результат. Если они действительно любят друг друга, мы мало что можем сделать, да и вряд ли надо что-либо делать.
– Боже ты мой, – сказал он, цинично скривив губы, – вы говорите как вечный романтик, только что сошедший со страниц романа викторианской эпохи.
Грейси чуть было не прыснула со смеху. Она всегда считала себя очень заземленной и уравновешенной.
– Никакой я не романтик, а человек, имеющий кое-какие принципы, – ответила она небрежно.
В его светло-серых глазах появилось задумчивое выражение, когда они, обежав ее всю, остановились на ее губах.
– Я уже видел, какая вы принципиальная, не так ли?
У меня не осталось никакого сомнения в этом после разговора на работе. Вам никто никогда не говорил, что вы очень прямолинейны?
– Я бываю прямолинейной, когда меня вынуждают обстоятельства, – сказала она в замешательстве, не понимая, почему от этого признания она почувствовала себя несчастной. Ей всегда нужно было быть сильной, когда она опекала Дженни. Ей стало больно от мысли, что такие люди, как Морган Дрейк, возможно, считают это качество замечательным, но не очень привлекательным.
Сомневаться в этом было невозможно. Судя по тому, что она видела, и еще больше по тому, что слышала, Морган Дрейк любил женщин яркой красоты, не слишком умных и, безусловно, не чересчур принципиальных. Она предполагала, что стрессов у него и на работе хватало, чтобы ему хотелось и в свободное время вести высокоинтеллектуальные беседы.
Он наклонился к ней, опираясь локтями о свои колени, так близко, что она почувствовала его чистое мужское дыхание.
– У вас интересный ум, мисс Темпл, – сказал он мягко. – Рано или поздно он подведет вас под монастырь. – Он пристально посмотрел на нее, и она опустила глаза, не совсем понимая почему. – На этот раз я воспользуюсь вашим советом, Грейси, так как подозреваю, что вы, вероятно, правы. Если на них давить слишком сильно, они побегут в ближайший загс, конечно, не раньше, чем ваша сестра будет в состоянии бегать.
Он очень редко называл ее по имени, и ей стало неуютно от интонаций его голоса. Она заерзала на стуле, готовясь встать и сказать ему, что ей пора идти.
– Я подвезу вас до квартиры, – сказал он, угадывая ее мысли. На ее возражения он сказал твердо, что сейчас слишком жарко, чтобы толкаться в общественном транспорте, и Грейси беспомощно согласилась. Его машина стояла в подвальном помещении служебного здания, и они пошли туда пешком, болтая на безобидные темы.
Она искоса взглянула на его мужественное агрессивное лицо и попыталась не замечать трепета в груди, возникшего от перспективы оказаться в квартире наедине с ним. Она вспомнила, как разволновалась, когда он посетил ее в Лондоне. Это было несколько недель тому назад. Теперь же ей действительно предстоит испытать всю силу его опасного мужского обаяния.
Он был прав. Она чувствовала себя роскошно, когда ехала домой в прохладе его комфортабельного спортивного автомобиля, утопая в глубоком мягком из коричневой кожи сиденье, которое обволакивало ее со всех сторон.
Дом, в котором она жила, находился в прекрасном месте – между улицей Сентрал-Парк-Вест и Бродвеем, в нескольких минутах ходьбы от Линкольновского центра и Центрального парка. У Грейси выработалась привычка в субботу утром бродить по Центральному парку среди пестрого сборища людей – пожилых, сидящих на парковых скамьях, молодых и энергичных, разъезжающих на роликовых коньках по прогулочным дорожкам парка с портативными магнитофонами «уок-мэн», пристегнутыми к поясу как неотъемлемая часть туалета, и наушниками.
Когда длинный серебристого цвета автомобиль остановился перед зданием, Морган, как она и предполагала, спросил:
– Вы не возражаете, если я зайду на чашку кофе? За это время интенсивность движения транспорта немного спадет.
– Конечно нет, – пробормотала Грейси, думая о том, как мало она может сделать, чтобы не пустить его в дом, когда этот дом, черт бы его побрал, является его собственностью. Но от этого ей было не легче, пока она шла по коридору, устланному толстым ковром, к своей двери, а Морган следовал за ней в тесной близости, лишая ее душевного спокойствия.
Когда они вошли, солнечные лучи все еще струились в большие окна, выходившие на оживленную улицу, и ее снова, в который уже раз, поразила очаровательная обстановка ее квартиры.
Осветительные приборы в небольшом, но уютном уголке для бесед в гостиной были матовые – зеленого и розового цвета. Казалось, что они поглощают свет и одновременно отбрасывают его назад, в результате комната выглядела незагроможденной и просторной.
Две широкие ступени вели в кухню слева и столовую справа. К кухне примыкал глубокий альков, в котором были сделаны полки для стереосистемы, книг и телевизора. Грейси редко включала телевизор, предпочитая почитать и послушать музыку после ужина.
Она подружилась с девушкой, занимавшей квартиру Дженни, и с ее маленькой дочуркой и в прошлое воскресенье приготовила для них традиционное английское жаркое со всем положенным к нему гарниром. Она решила не упоминать, что Дженни сдала свою квартиру подруге. Она не знала, стал бы Морган возражать. Вряд ли. Но не стоило испытывать судьбу. Кроме того, пришлось бы объяснять, что Дженни проводит почти все свободные вечера в квартире Рики в Гринвич-Виллидж, а это было все равно что ворошить осиное гнездо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49