— Вам головной убор? Голова мерзнет?
— Кепка-а-а-а! — Истошный вопль гения завис над всем беспечным миром как дамоклов меч.
Была осень, когда меня посетил маленький, но с большими амбициями мой друг по прозвищу Бонапарт. Я его не узнал — он был в кожаном пальто и кожаной модной кепке. Я удивился.
— Ты чего? — удивился я. — В ЧК трудишься?
— А ты откуда знаешь? — насторожился.
— Нетрудно догадаться, — развел руками. — У тебя лицо лубянистое и еще кепка.
— Хорошая кепка, — проговорил Бо. — Но дело не в ней, а в Аиде.
— А что такое?
— Собирается ехать в Эмираты.
— Борись за женщину, как за власть.
— Против миллиона нет приема.
— Ты мудр, как член правительства, — вздохнул я. — Иди в политику, там твое место.
— Нэ, — страдал. — Жить без нее, суки, не могу.
Его жалея, посоветовал пристрелить проклятого миллионера — ружьем, которое мне подарили в прошлой жизни.
— Интересно-интересно, — оживился Бо. — А где оно?
— На антресолях.
— Вытащи.
— Тебе надо, тащи.
Проклиная малый рост, Бо построил пирамиду из трех табуретов и залез на них, опасно покачиваясь. Судьба берегла дурака, и он не свернул шею.
— Молодец! — похвалил я его. — Теперь уверен, ты достигнешь немыслимых высот!
— А то! — самодовольно ответил Боря. — Мал золотник, да дорог.
Я покачал головой и, разодрав чехол, извлек ополченское, густо смазанное солидолом ружье.
— Давай на тебе, брат, проверим его работу, — пошутил я.
— Иди к черту! — вырвал из моих рук ружье. — Ты, Сашка, хочешь моей смерти?.. — И нечаянно нажал на курок.
Трах-бабах! Пороховое, дымовое облако заклубилось под потолком. Сбитый страхом и отдачей, перепуганный Бо ковырялся на паркетных досках. Я поднял ружье и шагнул в угол коридора, куда саданула пуля-дура. И обнаружил в ошметках обоев странный предмет, похожий на бронированного жука.
— М-да, — проговорил задумчиво. — Вот, значит, какие у нас Эмираты?
— Что это было? — вмешался с пола Бонапарт. — Кажется, мне пора на службу.
— Правильно, иди служи верой и правдой, — выпроваживал неудачника, который, того не ведая, открыл, так сказать, мне глаза.
После вернулся к ране на стене и вырвал оттуда подслушивающее устройство.
Я расстроился: неприятно, когда тебя держат за болвана. Но почему я заинтересовал спецслужбы государственной безопасности? Зачем такая ярмарочная маскировка? Неужели мои вагинальные мысли могут угрожать планированной идеологии? Более того, в своих сомнительных целях используют женщину и моего неполноценного друга детства. Тут я вспомнил про ванную комнату и не ошибся: под раковиной на присоске функционировал еще один механизированный полотенцесушитель для мозгов.
И я бы на все это не обиделся, однако когда тебя держат за пошляка, то простите-простите. Я ненавижу пошлость. Раб всегда пошл, потому что считает: так живут все — и в этой уверенности его сила и незыблемость. Или его сила в создании мифов о себе и своих очередных вождях?
За открытым окном спала чужая столица. Ночная прохлада бодрила. Шеф-руководитель корпункта изучал с лупой необходимые секретные материалы. Дверь осторожно приоткрылась.
— Разрешите? — появился человек с военной выправкой.
— Что-то новенькое от нашей… — поднял голову. — Ба! На вас лица нет! Что случилось?
— Время ЧД, сэр!
— Чрезвычайных Действий?!
— Так точно! — щелкнул каблуками.
— О боги! — вскричал руководитель, шарахая лупу о стену, где пласталась стратегическая карта. — Какую еще чуму русские удумали на нашу голову?!
Над степью тяжелой ночной птицей катила военная бронированная машина. На высоких нотах пело ее стальное сердце. Потом наступила тишина — конечная цель была достигнута; звякнул металл — открылся люк.
У костра грелись люди. Люк БТР открылся — и они увидели собственной персоной Загоруйко. Криками приветствовали его. Но он без лишних слов стремительно прошел в ангар, затем, выхватив из костра пылающий куст, устремился в пристроечку Поста № 1. Прошла минута как вечность. В окнах домика мелькала искаженная страшная тень. Потом человек, будто ошпаренный, выскочил на крылечко. Цапнул за грудки соподельника и принялся его трясти, как плодоносное дерево:
— Зачем-зачем-зачем? Ты это сделал?
— Что-что-что? — клацал челюстью Ванечка.
— Убью когда-нибудь, убийца всего человечества, м-да! — Наконец отцепился от пьянчуги. — Боже мой, какой я болван! Идиот! Дурак! буквально рвал на своей голове волосы. — Как я мог! Что за страна?! Что за люди? — Оглядел всех безумным взором. — Вы даже не понимаете! Это конец света! — Плюхнулся на ящик и замычал, покачиваясь от вселенской тоски.
Душевная Любаша предложила:
— Может, чайку горяченького? С пряником.
Ответом был гомерический смех:
— Да-да, пейте чаек! Угощайтесь медовыми пряниками! А они уже идут. Слышите, идут. Несокрушимой стеной. Чу!
Все послушали тишину — она была тревожная и гнетущая.
— Кто идет? — спросил журналист, видимо, по причине профессионального любопытства. — В чем дело, Виктор? Можно все спокойно объяснить?
— Спокойно? Пожалуйста, буду как Будда… да-да-да! — Увидев на столбе автомобильную «галошу», снова расхохотался. — А вот вам и объяснение. Опыт получился. А, не верили? — погрозил пальцем во мрак ночи. — Получился опыт в масштабах всего мира! Великолепно! Ай да Загоруйко!
Обиженный Ванечка, который так и не понял, по какой причине его трясли, как грушу, пробормотал:
— Сын барана и обезьяны…
Любаша утешала его материнской лаской — гладила по голове, как куст пыльного репейника.
Между тем гениальный химик успокоился. Ему плеснули в кружку чайку, и он, хлебая целебный напиток, начал общедоступную лекцию на актуальную проблему:
— Что я хотел? Все просто: обессмертить человечество. Зачем? Это другой вопрос, м-да. Десять лет я работал… работал… работал над биостимулятором. Вы спрашиваете: что такое биостимулятор? Это некая химико-биологическая пропитка, которая бы обессмертила венец природы, то бишь человека. — Огорченно отмахнул рукой. — А что в результате? Результат перед вами: ожил камень! Бетон! Металл!.. — Саркастически усмехнулся. — К нам идут каменные гости из прошлого. И встреча эта не сулит ничего хорошего, в этом я вас уверяю, господа.
Все невольно прислушались — степь притихла, как перед грозой.
— А почему все эти памятники собрали в одном месте? — поинтересовался журналист.
— Наверное, решили сохранить для назидания потомкам, м-да…
— Демократы! — плюнул Ваня в костер.
— Это катастрофа! — страдал ученый.
Виктория утешала его материнской лаской — гладила по голове, как куст пыльного подорожника.
— Но почему, — не понимал журналист, — почему катастрофа?
— Ник! — вскричал Загоруйко в сердцах. — Ты плохо знаешь нашу историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Кепка-а-а-а! — Истошный вопль гения завис над всем беспечным миром как дамоклов меч.
Была осень, когда меня посетил маленький, но с большими амбициями мой друг по прозвищу Бонапарт. Я его не узнал — он был в кожаном пальто и кожаной модной кепке. Я удивился.
— Ты чего? — удивился я. — В ЧК трудишься?
— А ты откуда знаешь? — насторожился.
— Нетрудно догадаться, — развел руками. — У тебя лицо лубянистое и еще кепка.
— Хорошая кепка, — проговорил Бо. — Но дело не в ней, а в Аиде.
— А что такое?
— Собирается ехать в Эмираты.
— Борись за женщину, как за власть.
— Против миллиона нет приема.
— Ты мудр, как член правительства, — вздохнул я. — Иди в политику, там твое место.
— Нэ, — страдал. — Жить без нее, суки, не могу.
Его жалея, посоветовал пристрелить проклятого миллионера — ружьем, которое мне подарили в прошлой жизни.
— Интересно-интересно, — оживился Бо. — А где оно?
— На антресолях.
— Вытащи.
— Тебе надо, тащи.
Проклиная малый рост, Бо построил пирамиду из трех табуретов и залез на них, опасно покачиваясь. Судьба берегла дурака, и он не свернул шею.
— Молодец! — похвалил я его. — Теперь уверен, ты достигнешь немыслимых высот!
— А то! — самодовольно ответил Боря. — Мал золотник, да дорог.
Я покачал головой и, разодрав чехол, извлек ополченское, густо смазанное солидолом ружье.
— Давай на тебе, брат, проверим его работу, — пошутил я.
— Иди к черту! — вырвал из моих рук ружье. — Ты, Сашка, хочешь моей смерти?.. — И нечаянно нажал на курок.
Трах-бабах! Пороховое, дымовое облако заклубилось под потолком. Сбитый страхом и отдачей, перепуганный Бо ковырялся на паркетных досках. Я поднял ружье и шагнул в угол коридора, куда саданула пуля-дура. И обнаружил в ошметках обоев странный предмет, похожий на бронированного жука.
— М-да, — проговорил задумчиво. — Вот, значит, какие у нас Эмираты?
— Что это было? — вмешался с пола Бонапарт. — Кажется, мне пора на службу.
— Правильно, иди служи верой и правдой, — выпроваживал неудачника, который, того не ведая, открыл, так сказать, мне глаза.
После вернулся к ране на стене и вырвал оттуда подслушивающее устройство.
Я расстроился: неприятно, когда тебя держат за болвана. Но почему я заинтересовал спецслужбы государственной безопасности? Зачем такая ярмарочная маскировка? Неужели мои вагинальные мысли могут угрожать планированной идеологии? Более того, в своих сомнительных целях используют женщину и моего неполноценного друга детства. Тут я вспомнил про ванную комнату и не ошибся: под раковиной на присоске функционировал еще один механизированный полотенцесушитель для мозгов.
И я бы на все это не обиделся, однако когда тебя держат за пошляка, то простите-простите. Я ненавижу пошлость. Раб всегда пошл, потому что считает: так живут все — и в этой уверенности его сила и незыблемость. Или его сила в создании мифов о себе и своих очередных вождях?
За открытым окном спала чужая столица. Ночная прохлада бодрила. Шеф-руководитель корпункта изучал с лупой необходимые секретные материалы. Дверь осторожно приоткрылась.
— Разрешите? — появился человек с военной выправкой.
— Что-то новенькое от нашей… — поднял голову. — Ба! На вас лица нет! Что случилось?
— Время ЧД, сэр!
— Чрезвычайных Действий?!
— Так точно! — щелкнул каблуками.
— О боги! — вскричал руководитель, шарахая лупу о стену, где пласталась стратегическая карта. — Какую еще чуму русские удумали на нашу голову?!
Над степью тяжелой ночной птицей катила военная бронированная машина. На высоких нотах пело ее стальное сердце. Потом наступила тишина — конечная цель была достигнута; звякнул металл — открылся люк.
У костра грелись люди. Люк БТР открылся — и они увидели собственной персоной Загоруйко. Криками приветствовали его. Но он без лишних слов стремительно прошел в ангар, затем, выхватив из костра пылающий куст, устремился в пристроечку Поста № 1. Прошла минута как вечность. В окнах домика мелькала искаженная страшная тень. Потом человек, будто ошпаренный, выскочил на крылечко. Цапнул за грудки соподельника и принялся его трясти, как плодоносное дерево:
— Зачем-зачем-зачем? Ты это сделал?
— Что-что-что? — клацал челюстью Ванечка.
— Убью когда-нибудь, убийца всего человечества, м-да! — Наконец отцепился от пьянчуги. — Боже мой, какой я болван! Идиот! Дурак! буквально рвал на своей голове волосы. — Как я мог! Что за страна?! Что за люди? — Оглядел всех безумным взором. — Вы даже не понимаете! Это конец света! — Плюхнулся на ящик и замычал, покачиваясь от вселенской тоски.
Душевная Любаша предложила:
— Может, чайку горяченького? С пряником.
Ответом был гомерический смех:
— Да-да, пейте чаек! Угощайтесь медовыми пряниками! А они уже идут. Слышите, идут. Несокрушимой стеной. Чу!
Все послушали тишину — она была тревожная и гнетущая.
— Кто идет? — спросил журналист, видимо, по причине профессионального любопытства. — В чем дело, Виктор? Можно все спокойно объяснить?
— Спокойно? Пожалуйста, буду как Будда… да-да-да! — Увидев на столбе автомобильную «галошу», снова расхохотался. — А вот вам и объяснение. Опыт получился. А, не верили? — погрозил пальцем во мрак ночи. — Получился опыт в масштабах всего мира! Великолепно! Ай да Загоруйко!
Обиженный Ванечка, который так и не понял, по какой причине его трясли, как грушу, пробормотал:
— Сын барана и обезьяны…
Любаша утешала его материнской лаской — гладила по голове, как куст пыльного репейника.
Между тем гениальный химик успокоился. Ему плеснули в кружку чайку, и он, хлебая целебный напиток, начал общедоступную лекцию на актуальную проблему:
— Что я хотел? Все просто: обессмертить человечество. Зачем? Это другой вопрос, м-да. Десять лет я работал… работал… работал над биостимулятором. Вы спрашиваете: что такое биостимулятор? Это некая химико-биологическая пропитка, которая бы обессмертила венец природы, то бишь человека. — Огорченно отмахнул рукой. — А что в результате? Результат перед вами: ожил камень! Бетон! Металл!.. — Саркастически усмехнулся. — К нам идут каменные гости из прошлого. И встреча эта не сулит ничего хорошего, в этом я вас уверяю, господа.
Все невольно прислушались — степь притихла, как перед грозой.
— А почему все эти памятники собрали в одном месте? — поинтересовался журналист.
— Наверное, решили сохранить для назидания потомкам, м-да…
— Демократы! — плюнул Ваня в костер.
— Это катастрофа! — страдал ученый.
Виктория утешала его материнской лаской — гладила по голове, как куст пыльного подорожника.
— Но почему, — не понимал журналист, — почему катастрофа?
— Ник! — вскричал Загоруйко в сердцах. — Ты плохо знаешь нашу историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97