– Он был испанцем, – продолжала мадам Тюссо, – и я многое отдала бы за то, чтобы изваять его портрет из воска, но теперь все это уже позади. Не хотите ли взглянуть на реликвии, напоминающие мне о революции? Я дорого за них заплатила.
– Чем же? – спросила Фелиция.
Увлеченно следивший за разговором Каллендер о ней почти забыл.
– Тем, что руки мои были в крови, юная леди, а еще тем, что воспоминания не покинут меня, пока еще живо мое старое тело. Я училась мастерству у моего дяди, и по приказу вождей революции мне приходилось делать восковые слепки с голов, только что брошенных палачом в корзину. Только что отсеченных вот этим орудием!
Мадам Тюссо выразительным жестом протянула руку и дрожащим пальцем указала на мрачные очертания сооружения из деревянных брусьев и веревок. Даже при таком слабом освещении скошенное стальное лезвие тускло поблескивало.
– Гильотина! – ахнула тетя Пенелопа.
Она слегка качнулась в направлении орудия казни, как будто в трансе, и уставилась на острый край. Можно было подумать, что она опасается, не рухнет ли нож гильотины на плаху, подойди она чуточку ближе. Сначала она опускала взгляд все ниже и ниже, а потом наклонилась, разглядывая экспонаты у подножия гильотины. Тетя Пенелопа напоминала Каллендеру хозяйку, разглядывающую куски в мясной лавке.
Восковые головы с упреком глядели вверх. Для негодования у них было три причины: когда отсекают головы, и так хорошего мало, но еще хуже, когда с твоей головы снимают слепок, и уже совершенно невыносимо, когда зеваки покупают билеты, чтобы на этот слепок поглазеть. Тетя Пенелопа как-то сникла под пристальными взглядами слепков. И издала странный звук.
– Мне очень нехорошо, – проговорила она. – Мне, я думаю, лучше отправиться домой.
– Нам всем пора по домам, – сказал Каллендер.
– Нет-нет, мой мальчик, я вовсе так не считаю. Мистер Ньюкасл – давнишний приятель мадам Тюссо. Отвезите меня, а остальные пусть побудут здесь еще.
Тетя Пенелопа снова начала пошатываться, вот-вот готовая упасть на руки Каллендеру; эта ее манера все больше его раздражала.
– Очень мило с твоей стороны, Реджиналд, – тактично завершила обсуждение Фелиция. – Со мной здесь будет мистер Ньюкасл, а значит, мне ничего не грозит.
Каллендеру ужасно хотелось возразить, но он понимал, что спорить тут бесполезно. Тому, кто хочет выглядеть джентльменом, ничего и не остается, кроме как вывести старую дуру на улицу и нанять для нее кэб. Стараясь сохранять хладнокровие, он неуклюже попятился к выходу, а трое оставшихся в Мертвой Комнате улыбались ему; вряд ли ему удалось бы сдержаться, заметь он, как тетя Пенелопа подмигивает своей племяннице.
– Похоже, с возрастом разума прибавляется даже у таких, как она, – заметил Ньюкасл.
– Она на самом деле такая душка, хотя частенько и трещит без умолку. Она знала, как мне хочется остаться здесь еще немножко, но Реджиналд обязательно устроил бы какую-нибудь сцену.
– Так вы желали бы увидеть другие мои работы? – спросила мадам Тюссо.
– Нет, – поторопилась ответить Фелиция. – То есть, я хотела сказать, конечно же, но сейчас мне хотелось бы побольше узнать о том джентльмене, который, как вы рассказывали, был так похож на мистера Ньюкасла.
– Возможно, это был один из моих предков, – предположил человек со шрамом.
– Такие раны тоже передаются от отца к сыну? – спросила пожилая дама. Она протянула руку к Ньюкаслу и погладила его по щеке. – Я с удовольствием изобразила бы такое лицо в воске.
– Для Мертвой Комнаты в вашем музее, мадам? – спросил Ньюкасл.
– Мистер Ньюкасл имеет некоторое отношение к мертвым, – сказала Фелиция. – Он разговаривает с ними. Он медиум.
Ей казалось, что она должна что-то сказать, пусть ей и мешали задать интересовавший ее вопрос отчасти обыкновенная вежливость, отчасти – необычайный страх. Тех двоих объединяло некое взаимопонимание, к которому ей не терпелось приобщиться.
– А этот джентльмен из Парижа, – спросила она наконец. – Вы не помните, как его звали?
– Он был испанским грандом… дон Себастиан… не поможете мне, мистер Ньюкасл?
– Думаю, да. Конечно же, я же изучал подобные явления. Его звали дон Себастиан де Виллануэва, кроме того, я припоминаю, что все его заявления по поводу собственного бессмертия не имели под собой оснований. Разве так и не было обнародовано известие о его смерти? Пожилая дама на мгновение задумалась.
– Нашли одну девушку, почти сумасшедшую, и она рассказала, что видела, как он то ли рассыпался, как разбитое стекло, то ли рассеялся, обернувшись облачком дыма, или что-то в этом роде, так что я полагаю, что он умер. С другой стороны, знаток черной магии вполне мог устроить подобные фокусы, если ему было необходимо на какое-то время исчезнуть…
– Совершенно верно, – согласился Себастиан Ньюкасл, и Фелиция Лэм вздрогнула. Она услышала, как где-то неподалеку звонит колокол.
– Час уже поздний, – сказала Мадам Тюссо, – а я стара. Я вынуждена просить вас оставить меня одну, среди моих друзей.
– Конечно же, мадам, – ответил Ньюкасл. Из жилетного кармана он достал серебряные часы и глянул на циферблат. Корпус часов имел форму черепа. – Время позднее, музей закрывается, а человеку моей профессии недопустимо навлекать на себя обвинения в том, что задержал юную леди до неприлично позднего часа. Мы должны удалиться, мисс Лэм. Доброй ночи, мадам.
Ваятельница восковых фигур сделала реверанс, медиум поклонился, и Фелиция почувствовала, как ее торопливо уводят из Мертвой Комнаты, но, как только она вышла, Ньюкасл остановился.
– Прошу вас, подождите меня здесь. Мне нужно на пару секунд вернуться. Я забыл заплатить нашей провожатой за экскурсию.
В полумраке возле гильотины его ожидала мадам Тюссо.
– Дон Себастиан, – обратилась она к нему.
– Мадам, – ответил он. – Я надеюсь, что вы сохраните в тайне мой секрет.
– Вряд ли вам стоит рассчитывать, что о нем вскоре не узнает эта девушка.
– Это почти не имеет значения. Она станет моей ученицей. Она этого желает.
– Это она вам так сказала?
– Ей не нужно говорить, я и так все знаю.
– А много ли у вас было таких учеников за те полвека, что вы обитаете в Лондоне?
– Ни одного, – признался дон Себастиан. Он обвел пристальным взглядом восковые фигуры вокруг. – Но у меня, как и у вас, есть свои мертвецы, и находятся те, кто готов заплатить, чтобы увидеть их. Доход небольшой, но и потребности мои скромны.
– Мне кажется, что вам нужно то, чего не купишь ни за какие золотые, не так ли?
– За золотые можно порой купить больше, чем мы полагаем. А когда кое-что купить оказывается невозможно, я стараюсь ограничиться легким перекусом, так что моя жертва лишь несколько дней чувствует недомогание и вскоре обо всем забывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28