Заглянув в далекое будущее, Уоллис видел такие чудеса, что был не в состоянии описать их.
Однако эта часть книги была довольно смутной. Точную информацию было трудно собрать. Уоллис продолжал описывать будущее, но уже без подробностей. Он уже знал, что жизнь его закончится в Фазе Один. Он встречал там самого себя, бывшего уже довольно старым человеком.
— И я рад, что послужил воле Бога и выполнил его предназначение. Вряд ли наука найдет возможность сделать старого человека молодым я бессмертным. Но я уверен, что природа путешествий во времени будет открыта, и, возможно, они будут доступны каждому. И тогда люди найдут нас, тех, кто создал их будущее, и воздадут нам должное!
Хэйвиг поджал губы я подумал: «Я уже видел, что происходит, если людям навязывают идеологию. Впрочем, этот выступает скорее учителем, чем хозяином… — А потом ему пришла в голову новая мысль. — Служить этому человеку — значит превратить мой дар в ничто, а всю жизнь сделать никчемной».
Однажды его вызвал Красицкий. Это был холодный день. Солнечные лучи играли на сосульках, свисающих со стен башен и крыш. Хэйвиг ежился от холода, пересекая двор.
Красицкий был в форме. Он находился в служебном помещении.
— Садись, — приказал он.
Жесткий стул скрипнул под Хэйвигом.
— Как думаешь, ты готов к своей работе?
Дрожь пробежала по телу Хэйвига. Пульс его участился.
— Д-да. Начинать страшно. Я… — Он выпрямился. — Да.
Красицкий достал какие-то бумаги из стола:
— Я посмотрел, каковы твои успехи, и решил, как лучше использовать тебя. С минимальным риском. Я знаю, что ты сам приобрел богатый опыт в путешествиях и уже сейчас представляешь ценность для нас. Однако ты еще не выполнял наших заданий. — Он коротко улыбнулся, — Моя идея базируется на твоих индивидуальных особенностях.
Лицо Хэйвига не выразило ничего.
— Нам нужно расширять нашу деятельность. Особенно в части поиска путешественников. Ты рассказывал о своем визите в Константинополь периода Византии. По-видимому, это самое удобное место, откуда можно начать систематический поиск в средних веках.
— Прекрасно! — возбужденно воскликнул Хэйвиг. Радость охватила его. — Центр цивилизации! Все торговые пути проходят через него…
Красицкий поднял руку:
— Постой. Это позже, когда у нас будет достаточно людей, широкая сеть агентов. А сейчас мы ограничены в своих возможностях. Не забывай, мы должны к определенному времени завершить Фазу Один. Нет, Хэйвиг, сейчас требуется сделать нечто иное, более важное.
— Что?
— Если бы у нас было много денег той эпохи, нам было бы там легче работать. Но ты же знаешь, как сложно переправлять ценности через время. Следовательно, мы должны раздобыть их на месте. И быстро.
Хэйвига охватили неясные подозрения.
— Не думаешь же ты о грабеже?
— Нет, нет. — Красицкий покачал головой. — Слушай. Нападение на мирный город, достаточно крупное, обязательно попало бы в Книги историков, о нем узнали бы все. Кроме того, это опасно само по себе. Ведь наши люди не могут применять огнестрельное оружие, а византийская армия и стража сильны и дисциплинированы. Нет, это было бы сумасшествием.
— Что же тогда?
— Воспользоваться хаосом и забрать то, что в противном случае стало бы добычей безжалостных грабителей.
Хэйвиг молча ждал.
— В 1204 году Константинополь был разграблен крестоносцами во время четвертого Крестового похода. После них Константинополь был полностью разрушен. — Он махнул рукой. — Почему бы нам не получить свою долю? — Он всмотрелся в лицо Хэйвига. — К тому же мы дадим компенсацию жителям, мы защитим от резни и насилия, поможем им сохранить жизни.
Хэйвиг с отвращением выругался.
Ему пришлось провести много времени в библиотеке, просматривая пленки и стараясь подобрать костюм, соответствующий эпохе.
Самолет доставил его в окрестности Стамбула двадцать первого века, где сейчас были только развалины, и улетел сразу же, как только Хэйвиг отправился в прошлое. Здесь еще все было заражено радиоактивностью. Хэйвиг еще не открыл тайну своего хронолога и теперь должен был отсчитывать время по восходам и закатам солнца.
Леонса была в ярости от того, что Хэйвиг не взял ее с собой. Однако она не могла быть полезной ему, даже наоборот, привлекла бы к себе излишнее внимание.
Хэйвиг решил явиться в образе пилигрима-скандинава, разумеется, католика, но менее твердолобого, чем французы, венецианцы, арагонцы и другие западноевропейпы, которые, подобно волкам, старались задушить умирающую империю. Конечно, лучше всего было бы предстать в роли русского — их было много в Византии, — но русские уже тогда отличались крайней ортодоксальностью взглядов. Хэйвиг не стал рисковать, боясь провала, и сразу отбросил эту мысль.
Он также решил, что явиться в год нападения слишком рискованно. Ведь любой чужестранец в годы войны подозрителен, особенно такой, который обо всем расспрашивает, всем интересуется. Крестоносцы после жаркого штурма захватили Константинополь в 1203 году. Они посадили на трон своего ставленника и начали грабить страну, прежде чем отправиться в Святые Земли. Однако их ставленник обнаружил, что сундуки царской казны пусты, и исчез. Начались трения между франками и восточными римлянами, которые кончились тем, что в январе 1204 года трон занял Алексиус, сын римского императора. Три месяца он и его сторонники старались изгнать из страны крестоносцев. Но их надежда, что Бог поможет им, лопнула, и Алексиус, не отличавшийся мужеством, бежал. Крестоносцы снова вошли в Константинополь, и началась резня.
Хэйвиг выбрал весну 1195 года. Это была прекрасная пора, кроме того, у него было время акклиматизироваться здесь. У него были при себе прекрасные поддельные документы, которые дали ему возможность пройти в город, и несколько слитков золота для обмена на деньги. Подобрав комнату в приличной гостинице — вполне приличную комнату, не имеющую ничего общего с комнатами в современных американских отелях даже высокого класса, — он начал вживаться в ситуацию.
Свой первый визит он нанес в 1050 год. Здесь была та же роскошь, та же космополитическая многоцветность, какую он встретил и в 1195 году. Новый Рим все еще оставался королем Европы. Хэйвиг увидел его с теневой стороны. Дом и лавка Дукаса Манассиса, ювелира, стояли на холме близ центра города. Этот дом, окруженный соседними зданиями, был обращен глухой стеной к вымощенной плитами улице. Но с плоской крыши его открывался чудесный вид: был виден весь город и даже дальше, за городские стены. Отсюда виднелись домики городских предместий, многочисленные церкви, монастыри, где сохранились великолепные библиотеки с трудами Эсхила и Сафо, ипподром, весь величественный комплекс дворцовых зданий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Однако эта часть книги была довольно смутной. Точную информацию было трудно собрать. Уоллис продолжал описывать будущее, но уже без подробностей. Он уже знал, что жизнь его закончится в Фазе Один. Он встречал там самого себя, бывшего уже довольно старым человеком.
— И я рад, что послужил воле Бога и выполнил его предназначение. Вряд ли наука найдет возможность сделать старого человека молодым я бессмертным. Но я уверен, что природа путешествий во времени будет открыта, и, возможно, они будут доступны каждому. И тогда люди найдут нас, тех, кто создал их будущее, и воздадут нам должное!
Хэйвиг поджал губы я подумал: «Я уже видел, что происходит, если людям навязывают идеологию. Впрочем, этот выступает скорее учителем, чем хозяином… — А потом ему пришла в голову новая мысль. — Служить этому человеку — значит превратить мой дар в ничто, а всю жизнь сделать никчемной».
Однажды его вызвал Красицкий. Это был холодный день. Солнечные лучи играли на сосульках, свисающих со стен башен и крыш. Хэйвиг ежился от холода, пересекая двор.
Красицкий был в форме. Он находился в служебном помещении.
— Садись, — приказал он.
Жесткий стул скрипнул под Хэйвигом.
— Как думаешь, ты готов к своей работе?
Дрожь пробежала по телу Хэйвига. Пульс его участился.
— Д-да. Начинать страшно. Я… — Он выпрямился. — Да.
Красицкий достал какие-то бумаги из стола:
— Я посмотрел, каковы твои успехи, и решил, как лучше использовать тебя. С минимальным риском. Я знаю, что ты сам приобрел богатый опыт в путешествиях и уже сейчас представляешь ценность для нас. Однако ты еще не выполнял наших заданий. — Он коротко улыбнулся, — Моя идея базируется на твоих индивидуальных особенностях.
Лицо Хэйвига не выразило ничего.
— Нам нужно расширять нашу деятельность. Особенно в части поиска путешественников. Ты рассказывал о своем визите в Константинополь периода Византии. По-видимому, это самое удобное место, откуда можно начать систематический поиск в средних веках.
— Прекрасно! — возбужденно воскликнул Хэйвиг. Радость охватила его. — Центр цивилизации! Все торговые пути проходят через него…
Красицкий поднял руку:
— Постой. Это позже, когда у нас будет достаточно людей, широкая сеть агентов. А сейчас мы ограничены в своих возможностях. Не забывай, мы должны к определенному времени завершить Фазу Один. Нет, Хэйвиг, сейчас требуется сделать нечто иное, более важное.
— Что?
— Если бы у нас было много денег той эпохи, нам было бы там легче работать. Но ты же знаешь, как сложно переправлять ценности через время. Следовательно, мы должны раздобыть их на месте. И быстро.
Хэйвига охватили неясные подозрения.
— Не думаешь же ты о грабеже?
— Нет, нет. — Красицкий покачал головой. — Слушай. Нападение на мирный город, достаточно крупное, обязательно попало бы в Книги историков, о нем узнали бы все. Кроме того, это опасно само по себе. Ведь наши люди не могут применять огнестрельное оружие, а византийская армия и стража сильны и дисциплинированы. Нет, это было бы сумасшествием.
— Что же тогда?
— Воспользоваться хаосом и забрать то, что в противном случае стало бы добычей безжалостных грабителей.
Хэйвиг молча ждал.
— В 1204 году Константинополь был разграблен крестоносцами во время четвертого Крестового похода. После них Константинополь был полностью разрушен. — Он махнул рукой. — Почему бы нам не получить свою долю? — Он всмотрелся в лицо Хэйвига. — К тому же мы дадим компенсацию жителям, мы защитим от резни и насилия, поможем им сохранить жизни.
Хэйвиг с отвращением выругался.
Ему пришлось провести много времени в библиотеке, просматривая пленки и стараясь подобрать костюм, соответствующий эпохе.
Самолет доставил его в окрестности Стамбула двадцать первого века, где сейчас были только развалины, и улетел сразу же, как только Хэйвиг отправился в прошлое. Здесь еще все было заражено радиоактивностью. Хэйвиг еще не открыл тайну своего хронолога и теперь должен был отсчитывать время по восходам и закатам солнца.
Леонса была в ярости от того, что Хэйвиг не взял ее с собой. Однако она не могла быть полезной ему, даже наоборот, привлекла бы к себе излишнее внимание.
Хэйвиг решил явиться в образе пилигрима-скандинава, разумеется, католика, но менее твердолобого, чем французы, венецианцы, арагонцы и другие западноевропейпы, которые, подобно волкам, старались задушить умирающую империю. Конечно, лучше всего было бы предстать в роли русского — их было много в Византии, — но русские уже тогда отличались крайней ортодоксальностью взглядов. Хэйвиг не стал рисковать, боясь провала, и сразу отбросил эту мысль.
Он также решил, что явиться в год нападения слишком рискованно. Ведь любой чужестранец в годы войны подозрителен, особенно такой, который обо всем расспрашивает, всем интересуется. Крестоносцы после жаркого штурма захватили Константинополь в 1203 году. Они посадили на трон своего ставленника и начали грабить страну, прежде чем отправиться в Святые Земли. Однако их ставленник обнаружил, что сундуки царской казны пусты, и исчез. Начались трения между франками и восточными римлянами, которые кончились тем, что в январе 1204 года трон занял Алексиус, сын римского императора. Три месяца он и его сторонники старались изгнать из страны крестоносцев. Но их надежда, что Бог поможет им, лопнула, и Алексиус, не отличавшийся мужеством, бежал. Крестоносцы снова вошли в Константинополь, и началась резня.
Хэйвиг выбрал весну 1195 года. Это была прекрасная пора, кроме того, у него было время акклиматизироваться здесь. У него были при себе прекрасные поддельные документы, которые дали ему возможность пройти в город, и несколько слитков золота для обмена на деньги. Подобрав комнату в приличной гостинице — вполне приличную комнату, не имеющую ничего общего с комнатами в современных американских отелях даже высокого класса, — он начал вживаться в ситуацию.
Свой первый визит он нанес в 1050 год. Здесь была та же роскошь, та же космополитическая многоцветность, какую он встретил и в 1195 году. Новый Рим все еще оставался королем Европы. Хэйвиг увидел его с теневой стороны. Дом и лавка Дукаса Манассиса, ювелира, стояли на холме близ центра города. Этот дом, окруженный соседними зданиями, был обращен глухой стеной к вымощенной плитами улице. Но с плоской крыши его открывался чудесный вид: был виден весь город и даже дальше, за городские стены. Отсюда виднелись домики городских предместий, многочисленные церкви, монастыри, где сохранились великолепные библиотеки с трудами Эсхила и Сафо, ипподром, весь величественный комплекс дворцовых зданий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42