Быстрое движение, шум – и голова Натали завибрировала от жужжания бритвы, удалявшей оставшиеся вихры. Пока Роб убирал щетину с помощью бритвы и крема для бритья, Натали смотрела на другое кресло, где доктор Крелл подготавливала свежую стерилизованную иглу для татуировки.
Как и остальной медицинский персонал, доктор Крелл не была фиолкой. Напротив, это была обычная женщина средних лет с зелеными глазами, острыми скулами и выступавшим подбородком. Однако, чтобы быть солидарной со своими пациентами, она брила голову, и этот жест, вместе с ее дружелюбно-обходительной манерой, сделал ее любимицей детей из Школы.
– Эй, Бу! Как поживает твое плечо? – спросила она Натали, пересевшую в другое парикмахерское кресло.
– Ох... нормально. – Натали машинально потерла правое плечо, которое она вывихнула на футбольном матче, когда ей было девять.
– Ну, по сравнению с тем, что было тогда, это и правда так. Давай подключим тебя.
Сперва доктор протерла голову Натали медицинским спиртом, затем взяла со стоящего рядом столика сделанный из волос браслет. Его завитые коричневые пряди казались сухими и ломкими.
– Не переживай. Джинни – нежная душа. Когда будешь готова...
Натали принялась бормотать одну из сложных мантр, которым Артур научил их в тот год. Мгновение спустя она протянула руку.
Как только грубый браслет коснулся ладони Натали, в ее сознании замелькали картины. Ферма, окруженная кукурузными полями. Лущение гороха на переднем крыльце и одновременное покачивание ногой колыбели. Мальчик в серых бриджах, дразнящий цыплят во дворе.
«Мои дети, мои дети!» – взывала Джинни, вплывая и выплывая из борозд мозга Натали. Где они? Что с ними стало? Натали казалось, что эти дети сейчас были уже прапрадедушками и прапрабабушками, если, конечно, они еще были живы.
– Хорошо. – Доктор Крелл разместила холодный металлический кружок электрода на голове Натали и наблюдала за результатами, выводившимися на монитор сканера души. – Теперь давай определим, где у тебя узлы рецепторов...
Она двигала электрод влево и вправо, вверх и вниз, как стетоскоп в поисках сердцебиения. Наконец, удовлетворившись волнистыми узорами, которые увидела на экране, она подняла электрод и отметила выбранную точку жирным хирургическим карандашом.
Она проделывала это снова и снова, пока не отметила все двадцать узлов Натали, а потом забрала браслет. Личность Джинни растворилась, оставляя Натали легкое головокружение.
Доктор Крелл ободряюще улыбнулась ей.
– Это была самая трудная часть. Теперь сиди смирно.
Доктор зафиксировала голову Натали одной рукой, включив другой татуировальную иглу. Тонкий вой наполнил звоном уши Натали, и в ее голову вонзилась первая игла боли...
Дверь захлопнулась, скрыв одинаковые парикмахерские кресла. Натали отпрянула от лазарета, массируя виски в попытке отогнать начинающуюся головную боль и шепотом проговаривая 23-й Псалом, одну из своих сильнейших защитных мантр. Впервые с тех пор, как она видела снимки в файлах ФБР, Натали осознала: Эван был мертв. Его присутствие витало в этом месте, и он мог прийти к ней в любой момент. Натали не была уверена, что сможет это вынести.
А потом была Сондра. Она тоже умерла, и в смерти Эван принадлежал ей целиком и полностью, раз и навсегда. Придет ли она из могилы только для того, чтобы позлорадствовать?
Все больше чувствуя себя не в своей тарелке, Натали продолжила путь по коридору мимо столовой и спортивного зала, административных офисов и библиотеки, и дальше в ту часть Школы, которая предназначалась для старших учеников. Здесь, словно послушники в монастыре, бритоголовые подростки узнавали от своих лысых учителей о ролях, которые они должны были играть в обществе. Не похоже, чтобы Лори Гэннон была здесь, когда увидела человека в форме, и Натали не заметила ни одной двери или комнаты, которые подходили бы к воспоминанию девочки.
Дэн мерил шагами холл в нескольких ярдах позади нее, засунув руки в карманы. Несмотря на его очевидное нетерпение, Натали вышла в боковую дверь и оказалась во дворе. Воздух в здании был слишком холодным и затхлым, сказала она себе. Прогулка на свежем воздухе прояснит ей голову.
Но это не было истинной причиной, по которой она захотела выйти.
Цементные дорожки пересекали двор под прямыми углами, деля его на четыре части. В каждой заросшей травой четверти стояли клены, чьи кроны из трезубых листьев создавали над дорожками тенистый полог. В центре двора разместился небольшой фонтан, бассейн которого теперь был спокойным, и каменные фавны больше не пускали водяных струй из дудочек Пана, на которых они играли. Натали потерла руки, дрожа от уличной прохлады, которая была намного сильней, нежели просто свежесть.
Должно быть, температура в тот день была не выше пары градусов, но именно поэтому они и вышли на улицу – чтобы побыть в одиночестве. Фонтан, отключенный на зиму, был заполнен снегом, и костлявые клены источали сладкий сок в деревянные бадьи, висевшие на кранах, вбитых в их стволы. Младшие дети позже соберут этот сироп и сделают сахарные леденцы, отливая его в звезды и сердца медового цвета. Именно сюда привел ее Эван, чтобы попрощаться.
– Я не вернусь после Рождества. – Он натянул вязаную шапку до самых бровей в напрасной попытке согреть голову. – В Квантико не хватает фиолов, и они хотят побыстрее приступить к моей тренировке.
Хотя ее нос онемел, а холод проникал сквозь ткань шапки, Натали улыбнулась и потрепала его по щеке, цепляясь перчаткой за отрощенную им щетину.
– Не переживай. Мне исполнится восемнадцать в следующем октябре – я могу быть там меньше чем через год...
– Нет. – Он осторожно отнял ее руку от своего лица, зажав в ладонях. – Не приезжай, Бу, даже если они дадут тебе назначение. Это место поглощает людей.
– Все в порядке. Я могу справиться с этим.
– Нет, не можешь. Никто не может. – Всегда угрюмый, Эван выглядел даже более мрачным, чем обычно. – Как твоя мама...
– Я НЕ моя мать! – выдернула у него руку Натали. – Пора бы всем, наконец, заткнуться насчет нее!
– Эй, полегче.
Он сделал движение, желая приобнять девушку, но она с силой оттолкнула его руки. Горячее дыхание волнами белого пара вылетало из ее носа и рта.
– Если уж это так опасно, то почему ТЫ едешь?
– Потому что они пригрозили отобрать родительский дом, если я откажусь, – вздохнул Эван, скрестив руки на груди. – И папа может потерять работу.
Она скрестила руки, подражая ему.
– Твое счастье, что они направили туда Сондру.
– О Иисус! – простонал Эван, всплеснув руками. – Последний раз говорю, между мной и Сондрой ничего нет.
– Неужели? А почему ты тогда не советуешь ЕЙ держаться подальше от Квантико?
– Ха! Ты же знаешь Сондру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Как и остальной медицинский персонал, доктор Крелл не была фиолкой. Напротив, это была обычная женщина средних лет с зелеными глазами, острыми скулами и выступавшим подбородком. Однако, чтобы быть солидарной со своими пациентами, она брила голову, и этот жест, вместе с ее дружелюбно-обходительной манерой, сделал ее любимицей детей из Школы.
– Эй, Бу! Как поживает твое плечо? – спросила она Натали, пересевшую в другое парикмахерское кресло.
– Ох... нормально. – Натали машинально потерла правое плечо, которое она вывихнула на футбольном матче, когда ей было девять.
– Ну, по сравнению с тем, что было тогда, это и правда так. Давай подключим тебя.
Сперва доктор протерла голову Натали медицинским спиртом, затем взяла со стоящего рядом столика сделанный из волос браслет. Его завитые коричневые пряди казались сухими и ломкими.
– Не переживай. Джинни – нежная душа. Когда будешь готова...
Натали принялась бормотать одну из сложных мантр, которым Артур научил их в тот год. Мгновение спустя она протянула руку.
Как только грубый браслет коснулся ладони Натали, в ее сознании замелькали картины. Ферма, окруженная кукурузными полями. Лущение гороха на переднем крыльце и одновременное покачивание ногой колыбели. Мальчик в серых бриджах, дразнящий цыплят во дворе.
«Мои дети, мои дети!» – взывала Джинни, вплывая и выплывая из борозд мозга Натали. Где они? Что с ними стало? Натали казалось, что эти дети сейчас были уже прапрадедушками и прапрабабушками, если, конечно, они еще были живы.
– Хорошо. – Доктор Крелл разместила холодный металлический кружок электрода на голове Натали и наблюдала за результатами, выводившимися на монитор сканера души. – Теперь давай определим, где у тебя узлы рецепторов...
Она двигала электрод влево и вправо, вверх и вниз, как стетоскоп в поисках сердцебиения. Наконец, удовлетворившись волнистыми узорами, которые увидела на экране, она подняла электрод и отметила выбранную точку жирным хирургическим карандашом.
Она проделывала это снова и снова, пока не отметила все двадцать узлов Натали, а потом забрала браслет. Личность Джинни растворилась, оставляя Натали легкое головокружение.
Доктор Крелл ободряюще улыбнулась ей.
– Это была самая трудная часть. Теперь сиди смирно.
Доктор зафиксировала голову Натали одной рукой, включив другой татуировальную иглу. Тонкий вой наполнил звоном уши Натали, и в ее голову вонзилась первая игла боли...
Дверь захлопнулась, скрыв одинаковые парикмахерские кресла. Натали отпрянула от лазарета, массируя виски в попытке отогнать начинающуюся головную боль и шепотом проговаривая 23-й Псалом, одну из своих сильнейших защитных мантр. Впервые с тех пор, как она видела снимки в файлах ФБР, Натали осознала: Эван был мертв. Его присутствие витало в этом месте, и он мог прийти к ней в любой момент. Натали не была уверена, что сможет это вынести.
А потом была Сондра. Она тоже умерла, и в смерти Эван принадлежал ей целиком и полностью, раз и навсегда. Придет ли она из могилы только для того, чтобы позлорадствовать?
Все больше чувствуя себя не в своей тарелке, Натали продолжила путь по коридору мимо столовой и спортивного зала, административных офисов и библиотеки, и дальше в ту часть Школы, которая предназначалась для старших учеников. Здесь, словно послушники в монастыре, бритоголовые подростки узнавали от своих лысых учителей о ролях, которые они должны были играть в обществе. Не похоже, чтобы Лори Гэннон была здесь, когда увидела человека в форме, и Натали не заметила ни одной двери или комнаты, которые подходили бы к воспоминанию девочки.
Дэн мерил шагами холл в нескольких ярдах позади нее, засунув руки в карманы. Несмотря на его очевидное нетерпение, Натали вышла в боковую дверь и оказалась во дворе. Воздух в здании был слишком холодным и затхлым, сказала она себе. Прогулка на свежем воздухе прояснит ей голову.
Но это не было истинной причиной, по которой она захотела выйти.
Цементные дорожки пересекали двор под прямыми углами, деля его на четыре части. В каждой заросшей травой четверти стояли клены, чьи кроны из трезубых листьев создавали над дорожками тенистый полог. В центре двора разместился небольшой фонтан, бассейн которого теперь был спокойным, и каменные фавны больше не пускали водяных струй из дудочек Пана, на которых они играли. Натали потерла руки, дрожа от уличной прохлады, которая была намного сильней, нежели просто свежесть.
Должно быть, температура в тот день была не выше пары градусов, но именно поэтому они и вышли на улицу – чтобы побыть в одиночестве. Фонтан, отключенный на зиму, был заполнен снегом, и костлявые клены источали сладкий сок в деревянные бадьи, висевшие на кранах, вбитых в их стволы. Младшие дети позже соберут этот сироп и сделают сахарные леденцы, отливая его в звезды и сердца медового цвета. Именно сюда привел ее Эван, чтобы попрощаться.
– Я не вернусь после Рождества. – Он натянул вязаную шапку до самых бровей в напрасной попытке согреть голову. – В Квантико не хватает фиолов, и они хотят побыстрее приступить к моей тренировке.
Хотя ее нос онемел, а холод проникал сквозь ткань шапки, Натали улыбнулась и потрепала его по щеке, цепляясь перчаткой за отрощенную им щетину.
– Не переживай. Мне исполнится восемнадцать в следующем октябре – я могу быть там меньше чем через год...
– Нет. – Он осторожно отнял ее руку от своего лица, зажав в ладонях. – Не приезжай, Бу, даже если они дадут тебе назначение. Это место поглощает людей.
– Все в порядке. Я могу справиться с этим.
– Нет, не можешь. Никто не может. – Всегда угрюмый, Эван выглядел даже более мрачным, чем обычно. – Как твоя мама...
– Я НЕ моя мать! – выдернула у него руку Натали. – Пора бы всем, наконец, заткнуться насчет нее!
– Эй, полегче.
Он сделал движение, желая приобнять девушку, но она с силой оттолкнула его руки. Горячее дыхание волнами белого пара вылетало из ее носа и рта.
– Если уж это так опасно, то почему ТЫ едешь?
– Потому что они пригрозили отобрать родительский дом, если я откажусь, – вздохнул Эван, скрестив руки на груди. – И папа может потерять работу.
Она скрестила руки, подражая ему.
– Твое счастье, что они направили туда Сондру.
– О Иисус! – простонал Эван, всплеснув руками. – Последний раз говорю, между мной и Сондрой ничего нет.
– Неужели? А почему ты тогда не советуешь ЕЙ держаться подальше от Квантико?
– Ха! Ты же знаешь Сондру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69