Пока корабли швартовались у створа дамбы, сбежалась толпа. Алерт Грот, не мешкая, отправился в адмиралтейство, а Маттиас Дреер поспешил к своему судовладельцу и тестю.
Однако Утенхольта он дома не застал. Кто-то из слуг посоветовал поискать его в «Летучей рыбе». И действительно, он нашел там Утенхольта в обществе трактирщика и капитана Мартина Хольсте — вся компания сидела в
«шкиперской горнице». Маттиас Дреер скинул плащ, поздоровался со всеми и сказал, зябко потирая руки:
— Ну и холод здесь у вас, черт подери!
— Сразу видно, что ты прибыл из теплой Испании, — отозвался Мартин Хольсте. — Эльба давно вскрылась, и все готовятся к предстоящей навигации.
— И вот уже несколько недель ждут вашего возвращения и известий о том, что творится на морских путях, — добавил Утенхольт. — Рассказывай поскорее, где вас носило так долго?
Трактирщик принес всем по стакану глинтвейна, и Дреер принялся обстоятельно рассказывать о том, как проходило плавание. Его слушали, не прерывая. Лишь из пивной временами доносился шум — там, как обычно, бражничали моряки. Когда рассказчик умолк, Томас Утенхольт прокашлялся и спросил:
— А где же Грот?
— Пошел докладывать в адмиралтейство.
— Значит, говоришь, он во что бы то ни стало хотел с кем-нибудь сцепиться? Не понимаю, с чего бы это? Он ведь во всем подпевает своему племяннику Карфангеру. Случись ему действительно удачно отбиться от пиратов, он этим оказал бы своему племяннику медвежью услугу: тот ведь повсюду трубит о необходимости постройки военных фрегатов, принадлежащих городу, а не частным конвоирам.
— А может быть, за этим не кроется вовсе ничего необычного, господин Утенхольт? — возразил Мартин Хольсте. — Мне представляется, что Алерт Грот с присущей ему честностью и прямолинейностью беспокоился единственно лишь за честь гамбургских мореходов.
— Что-о! — взвился Утенхольт. — Выходит, я, по-вашему, нечестный человек, если предполагаю, что за всем этим кроется нечто большее?
— Господин Утенхольт! — Мартин Хольсте предостерегающе поднял руку. — Вы ведь меня давно знаете, разве мне придет в голову сказать такое?
— Насчет сказать — не знаю, но вполне возможно, что подобные мысли давно уже сидят у вас в голове, вот и сорвалось нечаянно с языка…
Маттиас Дреер попытался перевести разговор в другое русло. Он хорошо понимал причину раздражительности тестя: события развивались так, что будущее не сулило частному конвоированию больших перспектив. Однако Утенхольт не унимался и продолжал наседать на Мартина Хольсте, требуя объяснений по поводу якобы содержавшегося в его реплике намека на его, Утенхольта, нечестность. В конце концов не выдержал и Мартин Хольсте.
— Господин Утенхольт, — начал он, с трудом сдерживаясь, — вы и мой отец, старейшина гильдии капитанов и шкиперов Карстен Хольсте, дружите с незапамятных времен, и у вас нет от моего отца секретов. Поэтому естественно, что кое-какие из них достигают и моих ушей. Но я еще никогда ими не воспользовался и не воспользуюсь, пока состою у вас на службе. Извольте взять свои слова обратно!
Дрееру пришлось приложить немало усилий, чтобы погасить назревавший конфликт. Утенхольт наконец сообразил, что было бы глупо портить отношения со старшим Хольсте, ибо его дочь была обручена с голштинско-готторпским вице-канцлером Андреасом Улькеном, а тот, в свою очередь, приходился шурином бранденбургскому резиденту в Гамбурге.
Поостыв, Томас Утенхольт принялся расспрашивать Маттиаса Дреера о подробностях их плавания. Он никак не мог поверить, что караван не встретил ни одного пиратского или каперского корабля.
— Ни одного, ей-Богу, ни одного, — уверял его Маттиас Дреер.
— Может быть, они просто не решились к вам сунуться? — предположил Утенхольт.
И тут Дреер понял, чего добивается судовладелец. Утенхольт хотел услышать из его уст, что боевых качеств его конвойных кораблей оказалось вполне достаточно, чтобы держать на почтительном расстоянии от каравана морских разбойников всех мастей. Ясное дело, Утенхольт всеми средствами старался защитить частное конвоирование, приносившее ему огромные барыши, от посягательств Карфангера. Утенхольт тормошил своего зятя, требуя доказательств и аргументов, которыми при случае мог бы воспользоваться для опровержения доводов Карфангера. Однако Дреер упорно не желал признавать, что видел больше, чем Алерт Грот.
— Так как же? Они ведь не рискнули и носа высунуть, завидев вас, не так ли? — напирал Утенхольт.
— Я могу всего лишь еще раз повторить вам то, о чем уже рассказал, — отвечал Дреер. — Командиром флотилии был Грот, его и расспрашивайте, чтобы не было потом разногласий. Прошу простить: Магдалена ждет меня дома.
Хольсте тоже распрощался и ушел вместе со своим другом.
Когда Утенхольт и трактирщик остались вдвоем. Мартенс осторожно заговорил о том, что неплохо бы заткнуть рот Алерту Гроту на тот случай, если Маттиас Дреер все-таки согласится рассказать больше, чем видел на самом деле.
— Во всем Гамбурге не хватит талеров и гульденов, чтобы заткнуть ему рот, — проворчал в ответ Утенхольт.
— Да разве я о талерах или гульденах речь веду? — притворно удивился трактирщик.
— А о чем же тогда? — Утенхольт покосился на Йохена Мартенса.
— Ну, как вам сказать, видите ли, Алерту Гроту скоро стукнет семьдесят, а там пора уже и в последнюю гавань собираться. Случится это годом раньше или позже — большого значения не имеет.
— Да ты никак на убийство меня подбиваешь?!
— Боже упаси, господин Утенхольт, нешто у меня язык повернется сказать такое? — засуетился Мартенс. — Ведь старый человек — всякое может приключиться… несчастье какое-нибудь или что еще. Сами знаете — в темных гамбургских переулках по вечерам лучше не прогуливаться…
Утенхольт надолго замолчал. Потом заговорил вновь:
— А чего мы, собственно, этим добьемся? Подлинная опасность исходит не от Грота, а от другого, и на стороне этого другого теперь, после удачного рейса каравана, будет все гамбургское купечество. Да и не только оно.
Йохен Мартенс отлично понимал, кого имеет в виду его хозяин.
— Не сомневайтесь, ваше степенство, на этот случай и в моем кошельке найдется пара лишних талеров, чтобы нанять верных людей.
— И что — ты знаешь таких людей?
— По улицам Гамбурга шляется довольно всякого сброда, среди которого всегда отыщется парочка отпетых негодяев, готовых за туго набитый кошелек и родному отцу свернуть шею.
— Ладно, за кошельком дело не станет. Если сумеешь обделать все как следует, тоже не останешься внакладе.
Они еще долго совещались вполголоса. Утенхольт не пошел домой, а провел ночь в одной из комнат, которые трактирщик сдавал постояльцам. Наутро, спустя час с небольшим после восхода солнца, Утенхольт покинул трактир и отправился домой кружным путем, будто возвращаясь из порта, где уже начали разгружать прибывший накануне караван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95