Он вернулся с войны тридцатилетним мужчиной, вернулся к полной разрухе, а потом ему пришлось уехать в Нью-Йорк и начать все сначала. Это был жестокий удар.
Но в Хенни не было гнева. Все эти презренные разговоры о деньгах, стоило ли обращать на них внимание. Странно, но когда о деньгах говорил Альфи, Хенни это совсем не трогало. Правда, Альфи не делал никаких намеков в адрес Дэна. Со своей тягой к приобретательству Альфи был похож на ребенка в магазине игрушек. Он ни перед кем не оправдывался и, даже не разделяя его взглядов, нельзя было презирать его. Он был таким добродушным, так заразительно смеялся, был так доволен своими удобствами, своими подарками, своим гостеприимством, что вам невольно хотелось разделить с ним его удовольствие.
Хенни подвинулась.
– Садись, мама. Камень удобный.
– Нет, я испачкаю платье.
Анжелика стояла совершенно прямо, заслоняя рукой глаза от солнца. Она выглядит как патрицианка, подумала Хенни, взглянув на Нее. Все еще твердая линия подбородка образовывала острый угол; голову она держала высоко поднятой; может показаться, будто она все презирает, мелькнула у Хенни мысль, и она хихикнула.
– Над чем ты смеешься? – с подозрением спросила Анжелика.
– Ни над чем. Мне приятно смотреть, как они играют.
Анжелика оглянулась на корт.
– Они прекрасно подходят друг другу, – заметила она.
Хенни чуть было не спросила: кто? Это был бы глупый вопрос.
– Да, правда.
Анжелика слегка улыбнулась. Хенни, часто созерцавшая эту отсутствующую улыбку, спросила себя, действительно ли ее мать видит молодых людей на корте или ей представляется «Во Хардин», а на месте дорожки к новому хлеву Альфи – излучина Миссисипи. Глупая женщина, говорил про нее Дэн, пережившая свое время. Она не злая. Все дело в том, что ее мир умер, а она все еще жива.
– Родители Мариан хотят подождать до ее совершеннолетия, – заговорила Анжелика. – Конечно, ни с той ни с другой стороны не было никаких обещаний, но, по-моему, это было решенным делом с момента окончания Полом аспирантуры. Что ж, это отличная партия для каждого из них.
– Прекрасный удар! – вновь донеслось с корта. На этот раз это воскликнул Пол. Он отсалютовал Лие ракеткой – Молодец, Лия!
Хенни посмотрела на мать. Вот видишь, говорил ее взгляд. Она тут же рассердилась на себя за то, что всегда ведет себя так, будто вымаливает похвалу для Лии.
– Ты портишь эту девочку, – сказала Анжелика.
– Может быть.
Ну и что? Я делаю для нее то, чего никто не делал для меня. Я хочу, чтобы она чувствовала, что она замечательная.
– А вообще, – добавила она, – я совсем ее не порчу. Она очень благодарна нам и не считает нашу заботу о ней чем-то само собой разумеющимся. Она ценит наше отношение и любит нас.
– Должна любить после всего, что вы для нее сделали.
– Она должна тебе нравиться, мама. Она куда больше соответствует твоему идеалу, чем я. У нее прекрасные манеры. Ты бы посмотрела. Наша соседка учит ее.
– Какая соседка?
– Та, что больна ревматизмом. Лия помогает ей, одевает, когда это необходимо, иногда готовит ужин. Женщина предложила платить ей, но Лия об этом и слышать не захотела. Тогда она стала отдавать деньги мне, а я кладу их в банк на имя Лии. У нее на счету уже около двухсот долларов.
– Что ж, это хорошо, действительно хорошо, – согласилась Анжелика. – Вижу, она сумела избавиться от привычек, приобретенных в гетто и ведет себя как положено. Должна признать, что говорит она безупречно.
– Лия умная девочка и она любит жизнь.
– Что она собирается делать после школы?
– Не знаю.
Забавно, подумала Хенни, вопрос о том, что будем «делать» после школы мы с сестрой, никогда не поднимался.
– По-моему, Фредди особенно хорошо к ней относится, – заметила Анжелика.
– А что в этом необычного? Ему пошло на пользу, что в доме появилась практически его сверстница. И она им восхищается. Ей нравится его утонченный вкус. Это возвышает его в собственных глазах, хотя он и прикидывается удивленным.
– Будем надеяться, что дело ограничится удивлением и восхищением.
– Мама, ну зачем ты так говоришь? – Хенни, нахмурившись, встала. – И какие у тебя основания?
– Ты думаешь, я делаю это из вредности. Нет, Хенни, вы совершаете большую ошибку, и я считаю своим долгом высказать свое мнение.
– Какую ошибку? Почему? Мы не первые, кто взял на воспитание ребенка.
– Я говорю не об этом. Что сделано, то сделано и ничего уже не переделаешь. Ты знаешь, о чем я думаю – вам следует согласиться, чтобы Пол заплатил за его обучение в Йеле и позволить Фредди уехать. Ясно, что Лию сейчас вы никуда отослать не сможете.
– Боже мой, зачем ее вообще надо куда-то отсылать?
– Ты же видишь, она без ума от Фредди и может и ему вскружить голову. – Анжелика поджала губы.
– Девочке пятнадцать лет.
– Вот именно. Мне было немногим больше, когда я вышла замуж. А она развита не по летам. Уверена, она знает больше, чем я в ее годы, да и ты тоже. Ты посмотри на нее. На ее походку, ее фигуру.
На ее грудь, хотела сказать мама. Округлость и упругость этой молодой груди не скрывали ни рубашка с оборками, ни свободная блузка. Мама почему-то видела в этом дерзкий вызов, а Хенни до глубины души трогали первые признаки расцветающей женственности, женственности, которая способна принести столько радости и которой так легко причинить боль. Да, Лия обещала стать сексуально притягательной женщиной.
– Хенни, ты никогда ничего не видишь, – в волнении Анжелика крутила свои старинные бриллиантовые кольца, доставшиеся ей от матери, которые она никогда не снимала. – Ты витаешь в облаках. Твоя голова забита борьбой за мир, правами женщин и Бог знает чем еще. Ты не видишь, что происходит у тебя под носом. Дэн тоже, но от него иного и ожидать нечего.
– Но они как брат и сестра. Нехорошо, мама, что тебе в голову приходят такие мысли.
– Понаблюдай, как она на него смотрит.
– Она восхищается им. Это детское обожание. Кстати, не ты ли без конца говорила «какая прелестная пара» про Пола с Мими, когда они были моложе, чем сейчас Фредди.
– Да, правда. Но там было совсем другое. Сразу было ясно, что из этого может выйти, надеюсь, что и выйдет.
– О, наверняка выйдет, если вы с Флоренс постараетесь. Мужчины и женщины, юноши и девушки имеют право на дружбу и не обязательно подталкивать их к чему-то иному. То, что вы сделали с Полом – это унизительно. Сводить их вместе…
– Унизительно? Но это прекрасная партия. Двое молодых людей, которые во всех отношениях подходят друг другу, две чудесные семьи…
Здесь разговор, перешедший было на Пола с Мими, снова вернулся к Фредди с Лией.
– Но существуют и другие причины. Образование, жизненный опыт не приобретешь, сидя дома. Подумай сама, разве можно сравнивать Йель с Городским колледжем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Но в Хенни не было гнева. Все эти презренные разговоры о деньгах, стоило ли обращать на них внимание. Странно, но когда о деньгах говорил Альфи, Хенни это совсем не трогало. Правда, Альфи не делал никаких намеков в адрес Дэна. Со своей тягой к приобретательству Альфи был похож на ребенка в магазине игрушек. Он ни перед кем не оправдывался и, даже не разделяя его взглядов, нельзя было презирать его. Он был таким добродушным, так заразительно смеялся, был так доволен своими удобствами, своими подарками, своим гостеприимством, что вам невольно хотелось разделить с ним его удовольствие.
Хенни подвинулась.
– Садись, мама. Камень удобный.
– Нет, я испачкаю платье.
Анжелика стояла совершенно прямо, заслоняя рукой глаза от солнца. Она выглядит как патрицианка, подумала Хенни, взглянув на Нее. Все еще твердая линия подбородка образовывала острый угол; голову она держала высоко поднятой; может показаться, будто она все презирает, мелькнула у Хенни мысль, и она хихикнула.
– Над чем ты смеешься? – с подозрением спросила Анжелика.
– Ни над чем. Мне приятно смотреть, как они играют.
Анжелика оглянулась на корт.
– Они прекрасно подходят друг другу, – заметила она.
Хенни чуть было не спросила: кто? Это был бы глупый вопрос.
– Да, правда.
Анжелика слегка улыбнулась. Хенни, часто созерцавшая эту отсутствующую улыбку, спросила себя, действительно ли ее мать видит молодых людей на корте или ей представляется «Во Хардин», а на месте дорожки к новому хлеву Альфи – излучина Миссисипи. Глупая женщина, говорил про нее Дэн, пережившая свое время. Она не злая. Все дело в том, что ее мир умер, а она все еще жива.
– Родители Мариан хотят подождать до ее совершеннолетия, – заговорила Анжелика. – Конечно, ни с той ни с другой стороны не было никаких обещаний, но, по-моему, это было решенным делом с момента окончания Полом аспирантуры. Что ж, это отличная партия для каждого из них.
– Прекрасный удар! – вновь донеслось с корта. На этот раз это воскликнул Пол. Он отсалютовал Лие ракеткой – Молодец, Лия!
Хенни посмотрела на мать. Вот видишь, говорил ее взгляд. Она тут же рассердилась на себя за то, что всегда ведет себя так, будто вымаливает похвалу для Лии.
– Ты портишь эту девочку, – сказала Анжелика.
– Может быть.
Ну и что? Я делаю для нее то, чего никто не делал для меня. Я хочу, чтобы она чувствовала, что она замечательная.
– А вообще, – добавила она, – я совсем ее не порчу. Она очень благодарна нам и не считает нашу заботу о ней чем-то само собой разумеющимся. Она ценит наше отношение и любит нас.
– Должна любить после всего, что вы для нее сделали.
– Она должна тебе нравиться, мама. Она куда больше соответствует твоему идеалу, чем я. У нее прекрасные манеры. Ты бы посмотрела. Наша соседка учит ее.
– Какая соседка?
– Та, что больна ревматизмом. Лия помогает ей, одевает, когда это необходимо, иногда готовит ужин. Женщина предложила платить ей, но Лия об этом и слышать не захотела. Тогда она стала отдавать деньги мне, а я кладу их в банк на имя Лии. У нее на счету уже около двухсот долларов.
– Что ж, это хорошо, действительно хорошо, – согласилась Анжелика. – Вижу, она сумела избавиться от привычек, приобретенных в гетто и ведет себя как положено. Должна признать, что говорит она безупречно.
– Лия умная девочка и она любит жизнь.
– Что она собирается делать после школы?
– Не знаю.
Забавно, подумала Хенни, вопрос о том, что будем «делать» после школы мы с сестрой, никогда не поднимался.
– По-моему, Фредди особенно хорошо к ней относится, – заметила Анжелика.
– А что в этом необычного? Ему пошло на пользу, что в доме появилась практически его сверстница. И она им восхищается. Ей нравится его утонченный вкус. Это возвышает его в собственных глазах, хотя он и прикидывается удивленным.
– Будем надеяться, что дело ограничится удивлением и восхищением.
– Мама, ну зачем ты так говоришь? – Хенни, нахмурившись, встала. – И какие у тебя основания?
– Ты думаешь, я делаю это из вредности. Нет, Хенни, вы совершаете большую ошибку, и я считаю своим долгом высказать свое мнение.
– Какую ошибку? Почему? Мы не первые, кто взял на воспитание ребенка.
– Я говорю не об этом. Что сделано, то сделано и ничего уже не переделаешь. Ты знаешь, о чем я думаю – вам следует согласиться, чтобы Пол заплатил за его обучение в Йеле и позволить Фредди уехать. Ясно, что Лию сейчас вы никуда отослать не сможете.
– Боже мой, зачем ее вообще надо куда-то отсылать?
– Ты же видишь, она без ума от Фредди и может и ему вскружить голову. – Анжелика поджала губы.
– Девочке пятнадцать лет.
– Вот именно. Мне было немногим больше, когда я вышла замуж. А она развита не по летам. Уверена, она знает больше, чем я в ее годы, да и ты тоже. Ты посмотри на нее. На ее походку, ее фигуру.
На ее грудь, хотела сказать мама. Округлость и упругость этой молодой груди не скрывали ни рубашка с оборками, ни свободная блузка. Мама почему-то видела в этом дерзкий вызов, а Хенни до глубины души трогали первые признаки расцветающей женственности, женственности, которая способна принести столько радости и которой так легко причинить боль. Да, Лия обещала стать сексуально притягательной женщиной.
– Хенни, ты никогда ничего не видишь, – в волнении Анжелика крутила свои старинные бриллиантовые кольца, доставшиеся ей от матери, которые она никогда не снимала. – Ты витаешь в облаках. Твоя голова забита борьбой за мир, правами женщин и Бог знает чем еще. Ты не видишь, что происходит у тебя под носом. Дэн тоже, но от него иного и ожидать нечего.
– Но они как брат и сестра. Нехорошо, мама, что тебе в голову приходят такие мысли.
– Понаблюдай, как она на него смотрит.
– Она восхищается им. Это детское обожание. Кстати, не ты ли без конца говорила «какая прелестная пара» про Пола с Мими, когда они были моложе, чем сейчас Фредди.
– Да, правда. Но там было совсем другое. Сразу было ясно, что из этого может выйти, надеюсь, что и выйдет.
– О, наверняка выйдет, если вы с Флоренс постараетесь. Мужчины и женщины, юноши и девушки имеют право на дружбу и не обязательно подталкивать их к чему-то иному. То, что вы сделали с Полом – это унизительно. Сводить их вместе…
– Унизительно? Но это прекрасная партия. Двое молодых людей, которые во всех отношениях подходят друг другу, две чудесные семьи…
Здесь разговор, перешедший было на Пола с Мими, снова вернулся к Фредди с Лией.
– Но существуют и другие причины. Образование, жизненный опыт не приобретешь, сидя дома. Подумай сама, разве можно сравнивать Йель с Городским колледжем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135