– Отняли у тебя что? – Сердце Поля глухо колотилось в груди.
– Уважение, надежду.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь?
Это была ложь, потому что он хорошо понимал юношу. Не надо быть психологом, чтобы знать – мать должна быть «неприкосновенной». А что до образа отца, который он так старательно культивировал, так он, должно быть, распался на тысячи кусочков. Тысячи кусочков за одно мгновение.
– Ты женат!
– Не будь ребенком, Хенк. Где ты живешь?
– Ты считаешь, что я ребенок?
– Мне кажется, что ты будешь более разумным, если немного подумаешь.
– Тебе хорошо говорить. Она моя мать.
– Да, и она была вдовой почти десять лет. Она должна жить монашкой?
– Пусть найдет кого-нибудь и выйдет замуж, но не так. Что, если узнают дедушка с бабушкой? А кузина Мариан? – Черные глаза смотрели на Поля с упреком. – Я всегда так высоко ставил тебя.
Он действительно всего лишь мальчик, подумал Поль, несмотря на медицинский институт и поверхностную искушенность нью-йоркца. Он положил ладонь на руку Хенка.
– Люди, хорошие люди, – начал он, – могут быть вынуждены совершать поступки, далекие от идеальных. И будь у них выбор, они предпочли бы не делать этого. Тебе следовало бы понимать это.
Рот Хенка скривился.
– Ты напоминаешь мне о Бене? Не надо. Я хорошо его помню. Обе его половины.
– Больно, когда разбиваются идолы. Наша ошибка в первую очередь состоит в их создании.
– Но ты! Ты стоял за все хорошее. Кроме последнего года, когда ты переменился. Все твои разговоры о подготовке к войне, политике. Мы не могли поговорить друг с другом, а теперь это.
– «Это»… скажи мне, разве плохо изредка быть счастливым, скажи, плохо?
Хенк ответил не сразу.
– Я не хочу, чтобы мою мать обижали, – наконец сказал он.
– Я никогда не обижал ее и никогда не обижу.
– Я думаю, тебе следует жениться на ней.
– Ты же понимаешь, что есть осложнения.
– Тогда тебе следует разобраться с ними. Молодость и прямота!
– Мы посмотрим, – только и смог сказать Поль.
– Вы никогда не говорили об этом?
– Нет.
– Это безумие! Почему?
– Брак не всегда то, к чему стремятся люди. Это не всегда верное решение.
– Как ты можешь знать, что хочет другой, если вы не говорили об этом?
– Возможно, мы поговорим. И я знаю, что тебе следует сейчас бежать к матери. И не позволяй ей извиняться. Ей не за что просить прощение.
Собираясь протянуть руку, Поль по выражению лица юноши понял, что этого делать не надо.
– Я ухожу, – сказал Поль. – Я сам открою дверь.
Похолодало; это напомнило ему Манхэттен – остров, продуваемый ветрами с двух рек, и он быстро пошел сквозь непогоду.
Он сказал Хенку, что они никому не вредят, и это правда. Они просто пришли к отношениям, которые их устраивали. Конечно, если бы Мариан узнала правду… Он не представлял, как могла бы повести она себя. Одно он знал твердо: Мариан питала отвращение к «сценам», она считала их вульгарными. Возможно, она тоже боялась, что откроется правда, – пока о деле не говорят, его не существует.
Возможно, что и Ли также избегала правды. Общеизвестно, что женщина жаждет безопасности, желая знать, любят ее, и надолго ли. Негодующий сын подошел к самой сути: «Тебе следует жениться на ней».
Веселая Ли! Она действительно понимала толк в радости. В ее доме всегда будет много смеха. Любовь? Но мир и смех – разве это не разновидность любви или даже сама любовь? И он попытался вспомнить время, когда сам понимал, что такое любовь. Его это утомило и вызвало раздражение, потому что он не смог вернуть того ощущения: оно потонуло в горьком болезненном гневе.
«Я решил выбросить тебя из головы, Анна. Тебя и Айрис. Выбросить. Ты не берешь меня, так я выброшу тебя».
Может быть, жизнь с Ли и была той целью, к которой ему надо стремиться. Ему действительно было с ней хорошо. Она никогда не предъявляла никаких требований. Конечно, он в состоянии обеспечить ее куда лучше, чем ее бывшие мужья: бедный озабоченный Фредди и запутавшийся Бен.
Добравшись до дома, он посмотрел на окна на пятом этаже. В спальне горел свет. Она читает на своей узкой кровати. Он предвидел события следующих нескольких минут.
«Ты дома, Поль? Хорошо поужинал? – и не ожидая ответа: – Я совершенно вымотана. Был большой успех, но думаю, что попытаюсь завтра подольше поспать. Спокойной ночи. Спи хорошо».
Он подумал, как начать разговор о разводе. Может быть, это не будет так сложно, как он когда-то думал. Развод теперь вовсе не такой скандал, как это было перед последней войной. О, Мариан будет рыдать, умолять и цепляться! Но во Флориду она уезжает без него!
Он останется ее другом и советником на всю жизнь. Он никогда не бросит ее. Он купит ей лучший дом во Флориде, сделает все, чтобы она была счастлива. И она переживет развод. Это будет тяжело, но она переживет.
Спешки нет, говорил он себе, поднимаясь на лифте. Следующей зимой, когда она будет во Флориде, наслаждаясь обществом своих многочисленных родственников и друзей, он приедет к ней и убедит ее, что можно остаться добрыми и преданными друг другу, сделав официальным их фактическое разделение. Да, так он и сделает. Нет смысла говорить об этом с Ли, пока все не будет сделано.
Через холл донесся звонкий голос:
– Это ты, Поль? Ты хорошо поужинал?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Лето Поль и Мариан по обыкновению провели вместе с друзьями на озере в штате Мэн: плавали на яхте, ловили рыбу. Полю становилось не по себе, когда он представлял, как сообщает дружной маленькой компании, что в последний раз проводит лето с ними. В сентябре, вернувшись домой, он несколько раз ездил с Ли на уик-энд в коттедж на Лонг-Айленд. Это было золотое время. Мариан, по счастию, предпочитала курс гольфа в Верчестерском клубе. Поль пытался взять с собой Хенка, чтобы восстановить их прежние дружеские отношения. Но Хенк все лето работал в больнице в Филадельфии, и всячески старался во время своих приездов домой не сталкиваться с Полем.
– Хенк смирится с этим. У нас было несколько по-дружески откровенных разговоров, – уверяла Ли.
Ее уверенность казалась Полю преувеличенной, а его попытки расспросить подробнее о содержании их разговоров не были успешны.
Наверняка она убедила сына быть терпеливым, сказала ему, что его, Поля, надо убеждать нежно и спокойно, а не надоедать пустыми разговорами. И как она была в этом права! К концу зимы, думал он, все будет кончено. Он так стремился к покою в глубине души! Может быть, теперь наконец он найдет его и его семейная жизнь обретет смысл и защитит от хаоса внешнего мира.
Этот хаос постоянно давал о себе знать, взять хотя бы очередное письмо Илзе. Теперь, после двух лет покоя, в течение которых Марио окончательно восстановил свое здоровье, а она, усовершенствовав язык, зарабатывала на жизнь в небольшой больнице, их мучения возобновились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97