Немало смельчаков пытались пересечь континент с юга на север. Начиная свое путешествие на юге из Мельбурна или Аделаиды, они направлялись на север к Индийскому океану. Но неизменно непреодолимой преградой для них становились бескрайние равнины с засоленными почвами без капли воды и убийственная жара. А те, кто все же отваживался вступить в этот ад кромешный, поплатились жизнью. По мысли Фрэнка, где-то далеко за колеблющейся завесой зноя находилось большое внутреннее море, и он на свои средства собрал экспедицию из десяти человек и шестнадцати верблюдов, надеясь, что им удастся отыскать это море. Участники похода захватили с собой установленную на салазки огромную лодку в надежде достичь моря. В обмен на финансовую поддержку, оказанную Фрэнком, они собирались назвать море его именем, если им удастся его отыскать. Периодически в «Таймс» публиковались сообщения об их продвижении на основании телеграмм, присланных ими с дороги. Но уже в течение продолжительного времени от них не поступало никаких известий, и все громче звучали предположения, что этих храбрецов, как и всех других до них, погубила Большая пустыня.
– Они пропали, как считаешь? – спросил Рид. Фрэнк вырос на легендах об аборигенах, обитавших в этих устрашающе суровых неведомых краях. Это были невероятные рассказы о песенных линях и заповедных Местах Мечтаний, где волшебство и чудеса происходили сплошь и рядом. А в легендах говорилось о духах и предках, боровшихся с мифическими созданиями, такими как ночное чудище Яуи и Змея-Радуга. Для белого человека такие истории казались просто невероятными. И все же Фрэнк всегда исходил из того, что эти поверия возникли не на пустом месте. Если аборигенам удавалось выжить в том диком краю, то такая возможность не исключалась и для белых.
– Они еще дадут о себе знать, Джон, – заверил приятеля Фрэнк. – Можешь не волноваться.
Рид отхлебнул из кружки пиво и поинтересовался:
– А как тебе новая официантка?
Фрэнк заметил ее с порога, как только вошел в паб Финнегана. Он находился на краю Камерон в том месте, где главная улица соединялась с проселочной дорогой, называвшейся «Большая дорога Камерона». Подъехавшего Фрэнка поразило обилие привязанных во дворе лошадей и двуколок. Цены у Финнегана были выше, чем в других пабах, и особого оживления здесь обычно не наблюдалось. В этом месте собиралась публика с достатком: состоятельные овцеводы и владельцы крупного рогатого скота заходили сюда посидеть и выпить в тиши и спокойствии. А через дорогу у Фейси торговля шла бойко. Там проводил время рабочий люд: работники ферм и стригали. Двор Финнегана был полон не часто, но только не на исходе октябрьского дня. Фрэнк удивился еще больше, когда обнаружил, что внутри полно народа.
– Все из-за нее, – пояснил Рис, кивая в сторону официантки. – Она начала здесь работать шесть недель назад. И с тех пор у старины Джо Финнегана от посетителей нет отбоя.
Фрэнк присмотрелся к ней. Женщине было далеко за тридцать. Лицо приятное, но неброское. Фигура не отличалась стройностью. Довольно простое платье едва ли могло разбудить воображение мужчины. Она подавала напитки и принимала деньги без обычных для официанток шуток и кокетства. И Фрэнк не мог понять, что в ней могло быть необычного и такого уж привлекательного, чем она могла поразить публику.
– Это из-за нее здесь столько народа? – спросил Фрэнк.
– Ее зовут Айви Дирборн, – ответил Рид. – Она рисует.
– Да что ты?
– Когда свободна, она делает зарисовки. Рядом с кассовой книгой лежит блокнот с карандашом, видишь? Теперь понаблюдай за ней. Скоро она возьмет их и нарисует кого-либо из посетителей.
– Они платят ей за это?
– Она делает это не ради денег и рисует не по чьей-либо просьбе, а по своему выбору. И никто не знает, кого она решит нарисовать и что за рисунок получится. Она рисует карикатуры, и они не всегда приятны. По ее словам, на ее рисунках люди получаются такими, какими они ей видятся. Посмотрел бы ты, как она меня изобразила! Толстым и ленивым коалой!
– Значит, она рисует правду, верно, Джон? – рассмеялся Фрэнк.
– Подожди веселиться. Сейчас она рисует тебя.
– Меня?
– Я заметил, что она на тебя поглядывает.
А Фрэнк в свою очередь мало что замечал, кроме своей порции виски. Его мысли были заняты экспедицией, ее возможной судьбой, а еще теми новостями, что он привез Полин. Кроме того, у него из головы не шла случайная встреча в Мельбурне с Хью Уэстбруком и знакомство с девушкой, которая, как сказал ему Хью, будет помогать ему заботиться о мальчике. Молодая женщина поинтересовалась мнением Фрэнка о документе тридцатисемилетней давности, закреплявшем право собственности ее дедушки и бабушки на участок земли. Он не мог сказать ей, сохранил ли документ силу, но интерес к себе эта особа у Фрэнка разбудила. Он постоянно выискивал материал для своей газеты, чтобы привлечь читателей, и теперь гадал, получится ли что-нибудь стоящее из этой истории с давним документом.
– Ну, давай же, – подзадоривал его Рид, – попроси Айви показать твой портрет. Разве тебе не любопытно взглянуть, каким она тебя увидела?
Фрэнк догадывался, каким она могла его изобразить. Он не питал иллюзий на свой счет, прекрасно зная, как выглядит: небольшого роста, с лысиной, начинавшейся со лба, лицо невзрачное, на нем женщины дважды взгляд не задерживают. Когда-то, еще в молодости, на карнавале на него нарисовали карикатуру. Художник изобразил его самодовольным какаду с сигарой во рту.
А Рид тем временем продолжал.
– Она не замужем. Снимает комнату с пансионом у Мэри Смит. Многие мужчины пытались за ней приударить, но она ни с кем не захотела встречаться. Я спросил у Финнегана, может быть, он спит с ней тайком. Но он поклялся, что связывает их только дело. Для кого она только себя приберегает, хотел бы я знать!
Фрэнк смотрел, как порхает по бумаге карандаш в руке женщины. Она работала очень сосредоточенно и без тени той застенчивости, что могла бы навести на мысль об ожидании вознаграждения. Занятие, как видно, захватило ее целиком.
Но вот наконец был поставлен последний штрих, и она передала свежую зарисовку Пэдди Маллою, чей портрет только что закончила. Его тут же обступили любопытные, и сразу же послышались возмущенные вопли:
– Ты что это сотворила! Это же безобразие! Форменное оскорбление!»
– Боже правый, – воскликнул Джон Рид. – И вправду, что она там такое изобразила, если бедняга так возмущается.
Фрэнк с Джоном подошли к толпе, кольцом окружавшей разгневанного ирландца.
– Я этого не потерплю! – кричал он.
Фрэнк взглянул через его плечо на рисунок. Рослая птица, журавль, в котелке и с моноклем удивляла разительным сходством с Маллоем.
– Ладно, Пэдди, не стоит так распаляться, – пытался урезонить ирландца один из его приятелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149