и уборка урожая, и стрижка овец, и строительство. Потом открытие мнимого месторождения золота неподалеку от Хоршема отвлекло из района много народа, так что на иных фермах остались только самые преданные работники. Но теперь было кому строить, и деньги у Хью появились, однако возникла новая трудность: Хью не мог найти архитектора, который согласился бы работать по чертежам Макнила. Все сходились во мнении, что строить дом на этом месте нецелесообразно, советовали убрать руины древних построек аборигенов и возводить дом там. По этому поводу и спорил Хью с мистером Хакеттом, когда приехала Джоанна.
Дождавшись, когда мистер Хакетт удалился, очень сердитый, как она отметила, Джоанна подошла к Хью и обняла его.
– Как там Фанни Драммонд? – поинтересовался он.
– Ей же не повезло так, как мне, – сказала она. Он привлек ее к себе, и хмурое выражение исчезло с его лица. Джоанна всегда вызывала в памяти Хью фразу из Библии: что-то насчет покой несущей реки.
Дул горячий ветер, непривычный для марта месяца. Дождей не было, летняя жара не торопилась уходить. Хью стоял рядом с Джоанной и чувствовал, насколько воздух сух и как много в нем пыли. На небе не было ни единого облачка. Пруд заметно обмелел, словно съежился, а питавший его рукав оскудел, превратившись в тонкую струйку. За все годы жизни в «Меринде» ему не приходилось видеть такой жестокой суши. Наклонившись, он зачерпнул пригоршню земли. Она напоминала безжизненную пыль. Хью представил свои пастбища, пожелтевшие от палящего солнца, где овцы старались найти пищу и воду. Он посмотрел на безоблачное небо и подумал, что может начаться падеж скота, если в скором времени не пойдут дожди.
«Черт бы побрал этого Колина Макгрегора», – думал он, чувствуя, как от пыли режет глаза. Хью сцепился с Колином на последнем заседании Ассоциации животноводов, на котором Хью выступил против безответственного использования земель. Макгрегор вырубал лес со своей стороны реки, продавая древесину по высокой цене. Он срубил так много деревьев, что разредил защитную полосу. Каждый раз, когда Хью пытался вести сев, ветер сметал почву вместе с семенами. На том место вдоль реки, где стоял лес, когда он приехал в Викторию двадцать лет назад, теперь торчали одни пни. Окрестности сильно изменились. Меньше стало и диких животных. Он не помнил, когда в последний раз ему случалось видеть кенгуру. Их вытесняли, расселяясь, люди, овцы заняли их пастбища, но хуже всего было то, что на них без всякой жалости охотились местные помещики, считая массовое истребление кенгуру отличным спортом.
Хью размышлял о том, что пастбища выбиваются, растительность уничтожается, без всякого подсева и подсадки. В природе необходимо поддерживать равновесие. Аборигены хорошо это знали. Если они находили место, изобилующее рыбой и дичью, они оставались там лишь ненадолго и уходили, не опустошая его полностью. Даже если место это было очень удобным, они возвращались туда, только убедившись, что рыбы и звери там снова в изобилии. Они давали природе время восстановить силы, а белые поступали иначе.
– Ты все молчишь, – сказала Джоанна. – Как у тебя дела с мистером Хакеттом?
– Я его уволил, вот и все. Он настаивал, что стройку надо вести на месте руин. Я знал, что мы с ним не сработаемся.
Джоанна задумалась, глядя на обросшие мхом руины рядом с прудом, на поверхности которого играли солнечные блики. После отъезда Филипа Макнила прошло шесть с половиной лет. За это время они получили от него только одну весточку. Четыре года назад он написал им письмо и сообщил о смерти матери.
– Они все уверены, что у нас с головой не все в порядке, – продолжал Хью. – Они и слышать ничего не хотят о песенных линиях и Мечтаниях. И признаюсь тебе честно, Джоанна, я тоже, положа руку на сердце, не совсем уверен во всем этом. Но обещаю тебе, что дом будет построен.
– Без архитектора? Знающих людей, как видно, не так и много. Все они занимаются застройкой Мельбурна.
– Да, у меня хорошие новости, – Хью с улыбкой достал из кармана письмо. – Вот, пришло, когда ты ездила к Драммондам. Это от Макнила.
– От Филипа Макнила? – удивилась Джоанна и сразу распечатала конверт. – Хью, он приезжает на Международную выставку в Мельбурн! И еще пишет, что хочет заехать в «Меринду».
– Я поговорю с ним. Может быть, он согласится задержаться, чтобы достроить дом. Фундамент, как никак, его.
Джоанна махнула рукой Саре.
– Иди сюда. У нас хорошие новости! Сара с улыбкой начала читать.
– Филип возвращается. Я знала, что он вернется. – Она продолжала читать. – Он пишет, что с ним едут жена и сын. – Сара взглянула на Джоанну. – Он женат. Интересно, какая у него жена. О ней он ничего не пишет, не называет даже имени.
Сара перевела взгляд на серебряный с бирюзой браслет, который часто надевала, и ей вспомнился день, когда Филип подарил его. Ей было тогда пятнадцать, и она была безнадежно влюблена. Все эти года она часто вспоминала Филипа и пыталась представить, где он и чем занят. Она подумала: «Приятно будет увидеть его».
– А теперь пора домой, – напомнила Джоанна. – К завтрашней поездке надо подготовиться. Мне бы хотелось, чтобы и ты поехал с нами в Мельбурн, – сказала она Хью по дороге к дому.
– Я жалею, что не могу поехать. Но часть скважин начала заиливаться, и колодец на пятой миле почти пересох. Нам приходится перегонять овец на большие расстояния, чтобы напоить. Но ты не беспокойся за меня, – он взял ее за руку. – У меня здесь все будет в порядке. А вам желаю хорошо провести время на выставке.
Бет прыгала впереди, весело приговаривая:
– Мы едем в Мельбурн! Мы едем в Мельбурн!
Но радость самой Джоанны омрачало воспоминание о страшных снах и мысли об их значении.
Они сняли номер в гостинице «Король Георг» на Элизабет-стрит. Джоанна с Сарой поселились в одной спальне, а Бет с Адамом – в другой. В первый день работы выставки они прямиком направились в зал искусства и архитектуры. Им удалось пробраться сквозь толпы посетителей и добраться до американского павильона, где они узнали, что мистер Макнил уехал в Сидней и вернется, вероятнее всего, в конце недели. Это была неделя приключений и чудес. Чудом казался сам Мельбурн, шумный, многолюдный, как муравейник, с оживленным движением на улицах и высокими домами. А на выставке чудеса встречались на каждом шагу. Залы были заполнены до отказа разноязыким народом в ярких красочных одеждах. Там можно было увидеть съестное со всего света, все время звучала музыка, век пауки потрясал своими ошеломляющими достижениями. Множество необыкновенных экспонатов давали представление об изобретениях, механизмах, тайнах вселенной. Все это неизменно вызывало любопытство и восторг. Например, несколько молодых людей сидели за устройствами, называющимися пишущие машинки, и на глазах у многочисленных зрителей, ударяя по клавишам, заполняли бумажные листы печатным текстом отличного качества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Дождавшись, когда мистер Хакетт удалился, очень сердитый, как она отметила, Джоанна подошла к Хью и обняла его.
– Как там Фанни Драммонд? – поинтересовался он.
– Ей же не повезло так, как мне, – сказала она. Он привлек ее к себе, и хмурое выражение исчезло с его лица. Джоанна всегда вызывала в памяти Хью фразу из Библии: что-то насчет покой несущей реки.
Дул горячий ветер, непривычный для марта месяца. Дождей не было, летняя жара не торопилась уходить. Хью стоял рядом с Джоанной и чувствовал, насколько воздух сух и как много в нем пыли. На небе не было ни единого облачка. Пруд заметно обмелел, словно съежился, а питавший его рукав оскудел, превратившись в тонкую струйку. За все годы жизни в «Меринде» ему не приходилось видеть такой жестокой суши. Наклонившись, он зачерпнул пригоршню земли. Она напоминала безжизненную пыль. Хью представил свои пастбища, пожелтевшие от палящего солнца, где овцы старались найти пищу и воду. Он посмотрел на безоблачное небо и подумал, что может начаться падеж скота, если в скором времени не пойдут дожди.
«Черт бы побрал этого Колина Макгрегора», – думал он, чувствуя, как от пыли режет глаза. Хью сцепился с Колином на последнем заседании Ассоциации животноводов, на котором Хью выступил против безответственного использования земель. Макгрегор вырубал лес со своей стороны реки, продавая древесину по высокой цене. Он срубил так много деревьев, что разредил защитную полосу. Каждый раз, когда Хью пытался вести сев, ветер сметал почву вместе с семенами. На том место вдоль реки, где стоял лес, когда он приехал в Викторию двадцать лет назад, теперь торчали одни пни. Окрестности сильно изменились. Меньше стало и диких животных. Он не помнил, когда в последний раз ему случалось видеть кенгуру. Их вытесняли, расселяясь, люди, овцы заняли их пастбища, но хуже всего было то, что на них без всякой жалости охотились местные помещики, считая массовое истребление кенгуру отличным спортом.
Хью размышлял о том, что пастбища выбиваются, растительность уничтожается, без всякого подсева и подсадки. В природе необходимо поддерживать равновесие. Аборигены хорошо это знали. Если они находили место, изобилующее рыбой и дичью, они оставались там лишь ненадолго и уходили, не опустошая его полностью. Даже если место это было очень удобным, они возвращались туда, только убедившись, что рыбы и звери там снова в изобилии. Они давали природе время восстановить силы, а белые поступали иначе.
– Ты все молчишь, – сказала Джоанна. – Как у тебя дела с мистером Хакеттом?
– Я его уволил, вот и все. Он настаивал, что стройку надо вести на месте руин. Я знал, что мы с ним не сработаемся.
Джоанна задумалась, глядя на обросшие мхом руины рядом с прудом, на поверхности которого играли солнечные блики. После отъезда Филипа Макнила прошло шесть с половиной лет. За это время они получили от него только одну весточку. Четыре года назад он написал им письмо и сообщил о смерти матери.
– Они все уверены, что у нас с головой не все в порядке, – продолжал Хью. – Они и слышать ничего не хотят о песенных линиях и Мечтаниях. И признаюсь тебе честно, Джоанна, я тоже, положа руку на сердце, не совсем уверен во всем этом. Но обещаю тебе, что дом будет построен.
– Без архитектора? Знающих людей, как видно, не так и много. Все они занимаются застройкой Мельбурна.
– Да, у меня хорошие новости, – Хью с улыбкой достал из кармана письмо. – Вот, пришло, когда ты ездила к Драммондам. Это от Макнила.
– От Филипа Макнила? – удивилась Джоанна и сразу распечатала конверт. – Хью, он приезжает на Международную выставку в Мельбурн! И еще пишет, что хочет заехать в «Меринду».
– Я поговорю с ним. Может быть, он согласится задержаться, чтобы достроить дом. Фундамент, как никак, его.
Джоанна махнула рукой Саре.
– Иди сюда. У нас хорошие новости! Сара с улыбкой начала читать.
– Филип возвращается. Я знала, что он вернется. – Она продолжала читать. – Он пишет, что с ним едут жена и сын. – Сара взглянула на Джоанну. – Он женат. Интересно, какая у него жена. О ней он ничего не пишет, не называет даже имени.
Сара перевела взгляд на серебряный с бирюзой браслет, который часто надевала, и ей вспомнился день, когда Филип подарил его. Ей было тогда пятнадцать, и она была безнадежно влюблена. Все эти года она часто вспоминала Филипа и пыталась представить, где он и чем занят. Она подумала: «Приятно будет увидеть его».
– А теперь пора домой, – напомнила Джоанна. – К завтрашней поездке надо подготовиться. Мне бы хотелось, чтобы и ты поехал с нами в Мельбурн, – сказала она Хью по дороге к дому.
– Я жалею, что не могу поехать. Но часть скважин начала заиливаться, и колодец на пятой миле почти пересох. Нам приходится перегонять овец на большие расстояния, чтобы напоить. Но ты не беспокойся за меня, – он взял ее за руку. – У меня здесь все будет в порядке. А вам желаю хорошо провести время на выставке.
Бет прыгала впереди, весело приговаривая:
– Мы едем в Мельбурн! Мы едем в Мельбурн!
Но радость самой Джоанны омрачало воспоминание о страшных снах и мысли об их значении.
Они сняли номер в гостинице «Король Георг» на Элизабет-стрит. Джоанна с Сарой поселились в одной спальне, а Бет с Адамом – в другой. В первый день работы выставки они прямиком направились в зал искусства и архитектуры. Им удалось пробраться сквозь толпы посетителей и добраться до американского павильона, где они узнали, что мистер Макнил уехал в Сидней и вернется, вероятнее всего, в конце недели. Это была неделя приключений и чудес. Чудом казался сам Мельбурн, шумный, многолюдный, как муравейник, с оживленным движением на улицах и высокими домами. А на выставке чудеса встречались на каждом шагу. Залы были заполнены до отказа разноязыким народом в ярких красочных одеждах. Там можно было увидеть съестное со всего света, все время звучала музыка, век пауки потрясал своими ошеломляющими достижениями. Множество необыкновенных экспонатов давали представление об изобретениях, механизмах, тайнах вселенной. Все это неизменно вызывало любопытство и восторг. Например, несколько молодых людей сидели за устройствами, называющимися пишущие машинки, и на глазах у многочисленных зрителей, ударяя по клавишам, заполняли бумажные листы печатным текстом отличного качества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149