Город насчитывал менее восьми тысяч жителей, и Джоанна обследовала его самым тщательным образом. Она посетила архив, расспрашивала людей, побывала на местных кладбищах. Но ей не удалось найти даже намека на пребывание Мейкписов в Перте.
– Но это было более полувека назад, – объяснял возможную причину неудачи поиска капитан Филдинг. – Когда «Беовульф» бросил здесь якорь, на Гарден-айленд стояло всего несколько палаток первых поселенцев, прибывших туда за год до нас. Службы регистрации иммигрантов не было, потому и записей никаких не велось!
Также ничего не удалось узнать ни о Карра-Карра, ни о Боуманз-Крик и Дурребаре. Никто о них никогда не слышал. Однако Джоанне рассказали истории о «сумасшедшем белом», который много лет назад ушел вместе с женой жить в одном из родов аборигенов. Рассказ имел множество вариантов в зависимости от того, с кем говорила Джоанна. Глава местной миссионерской группы рассказывал: «Я слышал эту историю в детстве. Возмутительное было дело. Аборигены съели его вместе с женой. Они в те времена были людоедами». В изложении чиновника из Земельного комитета, которому Джоанна показывала свой документ о собственности на землю, рассказ звучал так: «Мне рассказывали эту историю, когда я сюда приехал. Говорили, что белый повредился умом. Он женился на туземной женщине и ушел с ней в пустыню, а белую женщину с ребенком бросил». Наслушавшись самых невероятных вариантов, Джоанна пришла к выводу, что никому неизвестно, какая на самом деле судьба постигла Мейкписов, а история «белого человека, отправившегося искать Рай», входила, как многие другие, в копилку легенд и мифов, отражающих живописное прошлое колонии Западная Австралия.
Однако три дня поисков позволили Джоанне сделать два вывода. Во-первых, если им нужно племя, когда-то обитавшее в окрестностях Перта, следует искать его в восточном направлении, следуя по линии железной дороги, поскольку здесь же проходил путь племени, когда оно отправлялось в свои странствия. Во-вторых, им требовалось встретиться в комиссаром Фоксом, который знал, как им сказали, «все, что можно об этом районе». В это время Фокс находился в Калагандре по делам службы. Такие инспекторские поездки он совершал дважды в год.
И вот поезд вез их в город золотодобытчиков. Поглядывая время от времени в окно, что-то писал в блокноте Эрик Грэхем, вероятно, набрасывал вводную часть для своего репортажа. Рядом с ним сидела Бет, ее лицо светилось радостью в предвкушении приключений. Капитан Филдинг дремал в кресле по соседству. Джоанна сидела напротив дочери по ходу поезда и наблюдала, как местность постепенно менялась: после лесов побережья пошли возделанные земли, сменившиеся пустынным краем. В переполненным поезде было шумно. В нем ехали на прииски со своими котомками, лопатами и кирками полные надежд золотоискатели и любители искать удачу в заброшенных, а чаще в чужих выработках. Все были в золе и саже. Аккуратист Эрик Грэхем постоянно отряхивался и хмурился по поводу состояния своего нового котелка, а шляпка Джоанны лежала на верхней полке в специальном бумажном пакете, предоставлявшемся дамам железнодорожной компанией.
Калагандру отделяли от Перта триста пятьдесят миль в глубь материка, спать пришлось сидя. Теперь близился полдень, и до приисков было уже рукой подать. Калагандра являлась конечной остановкой, а дальше, как объяснили Джоанне, были только заросли кустарника и кенгуру.
– Как по-твоему, там есть песенные линии? – спросила ее Бет. Глядя в окно и стараясь что-нибудь разглядеть сквозь черные клубы паровозного дыма, Джоанна представляла себе песенные линии среди дикой местности, которыми, возможно, шла аборигенка с маленькой англичанкой Эмили, направляясь через пустоши к реке, где выгибали свои шеи прекрасные черные лебеди. Джоанна рисовала их в своем воображении: женщину и ребенка, одних под палящим солнцем в безводном краю, где унылое однообразие окрестностей цвета беж разнообразили акации да сухой кустарник.
Джоанна видела, с каким волнением смотрела в окно Бет. И впервые она заметила на щеках Бет ямочки, но расположенные необычно высоко, прямо под глазами. Джоанна вспомнила, что такие же ямочки были у ее матери. Еще ей пришло на память, что все отмечали неотразимую улыбку леди Эмили. Джоанна смотрела на дочь, и у нее было ощущение, словно в это путешествие все же отправилась и ее мать.
Она думала о ритуале, происходившем внутри священной горы, о котором писал в своих заметках ее дед. Паломничество к этому месту совершали периодически дочери с матерями. Не это ли стремление вело ее теперь? Что, если ее поиск объясняется не только страхом за дочь и ее будущее? Может быть, она и Бет находились под влиянием тяги, когда-то очень давно внушенной древней расой и их верованиями? Что, если это путешествие есть в действительности поиск, продиктованный не только страхом, как она всегда считала, а также и добрыми силами? Неожиданно у нее возникла мысль: «Кажется, я и Бет держим путь, чтобы завершить какое-то важное дело». Близилось время, когда она собиралась открыть Бет правду, настоящую причину их поездки сюда. Она закрыла глаза и колеса принялись выстукивать: ско-рей, ско-рей…
Под громкий свист тормозов поезд подошел к станции. Не дожидаясь полной остановки, охотники за удачей прыгали на платформу. Джоанну и ее спутников моментально захлестнула толпа кричащих, возбужденных людей, снующих в разных направлениях. Калагандра выросла в неприветливом, засушливом краю. К западу от города находилось несколько земледельческих ферм, где выращивали пшеницу. Вокруг, насколько хватало глаз, деревья были вырублены, и песчаная, изрытая сотнями ям равнина, простиравшаяся на много миль, напоминала лунный ландшафт. Горы наводили на мысль о нашествии кротов. Повсюду в ямах копошились старатели. Их головы бесконечно то опускались, то поднимались; со всех сторон доносился звон кирок, дребезжание лотков и глухой шум беспрерывно работающих паровых дробилок кварца.
Сколько же вокруг было народа! Золотоносные поля находились в окружении поселка из бараков и палаточного лагеря. Грубые жилища сооружались наскоро, чтобы дать кров тысячам людей с кирками на плечах, стекавшихся в этот район. Какая-то лихорадочная поспешность ощущалась в построенных наскоро бревенчатых салунах, театрах на открытом воздухе с матерчатыми стенами, самодельных кегельбанах, палатках с боксерскими рингами. Продавцы джина расставляли бутылки прямо на доске, положенной поперек двух бочонков, красотки призывно кивали с порога. Джоанна предположила, что палаток насчитывалось тысячи. Их увенчивали флаги, наверное, всех на свете стран, ей даже показалось, что над одной из хибар ветер трепал флаг с российским орлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
– Но это было более полувека назад, – объяснял возможную причину неудачи поиска капитан Филдинг. – Когда «Беовульф» бросил здесь якорь, на Гарден-айленд стояло всего несколько палаток первых поселенцев, прибывших туда за год до нас. Службы регистрации иммигрантов не было, потому и записей никаких не велось!
Также ничего не удалось узнать ни о Карра-Карра, ни о Боуманз-Крик и Дурребаре. Никто о них никогда не слышал. Однако Джоанне рассказали истории о «сумасшедшем белом», который много лет назад ушел вместе с женой жить в одном из родов аборигенов. Рассказ имел множество вариантов в зависимости от того, с кем говорила Джоанна. Глава местной миссионерской группы рассказывал: «Я слышал эту историю в детстве. Возмутительное было дело. Аборигены съели его вместе с женой. Они в те времена были людоедами». В изложении чиновника из Земельного комитета, которому Джоанна показывала свой документ о собственности на землю, рассказ звучал так: «Мне рассказывали эту историю, когда я сюда приехал. Говорили, что белый повредился умом. Он женился на туземной женщине и ушел с ней в пустыню, а белую женщину с ребенком бросил». Наслушавшись самых невероятных вариантов, Джоанна пришла к выводу, что никому неизвестно, какая на самом деле судьба постигла Мейкписов, а история «белого человека, отправившегося искать Рай», входила, как многие другие, в копилку легенд и мифов, отражающих живописное прошлое колонии Западная Австралия.
Однако три дня поисков позволили Джоанне сделать два вывода. Во-первых, если им нужно племя, когда-то обитавшее в окрестностях Перта, следует искать его в восточном направлении, следуя по линии железной дороги, поскольку здесь же проходил путь племени, когда оно отправлялось в свои странствия. Во-вторых, им требовалось встретиться в комиссаром Фоксом, который знал, как им сказали, «все, что можно об этом районе». В это время Фокс находился в Калагандре по делам службы. Такие инспекторские поездки он совершал дважды в год.
И вот поезд вез их в город золотодобытчиков. Поглядывая время от времени в окно, что-то писал в блокноте Эрик Грэхем, вероятно, набрасывал вводную часть для своего репортажа. Рядом с ним сидела Бет, ее лицо светилось радостью в предвкушении приключений. Капитан Филдинг дремал в кресле по соседству. Джоанна сидела напротив дочери по ходу поезда и наблюдала, как местность постепенно менялась: после лесов побережья пошли возделанные земли, сменившиеся пустынным краем. В переполненным поезде было шумно. В нем ехали на прииски со своими котомками, лопатами и кирками полные надежд золотоискатели и любители искать удачу в заброшенных, а чаще в чужих выработках. Все были в золе и саже. Аккуратист Эрик Грэхем постоянно отряхивался и хмурился по поводу состояния своего нового котелка, а шляпка Джоанны лежала на верхней полке в специальном бумажном пакете, предоставлявшемся дамам железнодорожной компанией.
Калагандру отделяли от Перта триста пятьдесят миль в глубь материка, спать пришлось сидя. Теперь близился полдень, и до приисков было уже рукой подать. Калагандра являлась конечной остановкой, а дальше, как объяснили Джоанне, были только заросли кустарника и кенгуру.
– Как по-твоему, там есть песенные линии? – спросила ее Бет. Глядя в окно и стараясь что-нибудь разглядеть сквозь черные клубы паровозного дыма, Джоанна представляла себе песенные линии среди дикой местности, которыми, возможно, шла аборигенка с маленькой англичанкой Эмили, направляясь через пустоши к реке, где выгибали свои шеи прекрасные черные лебеди. Джоанна рисовала их в своем воображении: женщину и ребенка, одних под палящим солнцем в безводном краю, где унылое однообразие окрестностей цвета беж разнообразили акации да сухой кустарник.
Джоанна видела, с каким волнением смотрела в окно Бет. И впервые она заметила на щеках Бет ямочки, но расположенные необычно высоко, прямо под глазами. Джоанна вспомнила, что такие же ямочки были у ее матери. Еще ей пришло на память, что все отмечали неотразимую улыбку леди Эмили. Джоанна смотрела на дочь, и у нее было ощущение, словно в это путешествие все же отправилась и ее мать.
Она думала о ритуале, происходившем внутри священной горы, о котором писал в своих заметках ее дед. Паломничество к этому месту совершали периодически дочери с матерями. Не это ли стремление вело ее теперь? Что, если ее поиск объясняется не только страхом за дочь и ее будущее? Может быть, она и Бет находились под влиянием тяги, когда-то очень давно внушенной древней расой и их верованиями? Что, если это путешествие есть в действительности поиск, продиктованный не только страхом, как она всегда считала, а также и добрыми силами? Неожиданно у нее возникла мысль: «Кажется, я и Бет держим путь, чтобы завершить какое-то важное дело». Близилось время, когда она собиралась открыть Бет правду, настоящую причину их поездки сюда. Она закрыла глаза и колеса принялись выстукивать: ско-рей, ско-рей…
Под громкий свист тормозов поезд подошел к станции. Не дожидаясь полной остановки, охотники за удачей прыгали на платформу. Джоанну и ее спутников моментально захлестнула толпа кричащих, возбужденных людей, снующих в разных направлениях. Калагандра выросла в неприветливом, засушливом краю. К западу от города находилось несколько земледельческих ферм, где выращивали пшеницу. Вокруг, насколько хватало глаз, деревья были вырублены, и песчаная, изрытая сотнями ям равнина, простиравшаяся на много миль, напоминала лунный ландшафт. Горы наводили на мысль о нашествии кротов. Повсюду в ямах копошились старатели. Их головы бесконечно то опускались, то поднимались; со всех сторон доносился звон кирок, дребезжание лотков и глухой шум беспрерывно работающих паровых дробилок кварца.
Сколько же вокруг было народа! Золотоносные поля находились в окружении поселка из бараков и палаточного лагеря. Грубые жилища сооружались наскоро, чтобы дать кров тысячам людей с кирками на плечах, стекавшихся в этот район. Какая-то лихорадочная поспешность ощущалась в построенных наскоро бревенчатых салунах, театрах на открытом воздухе с матерчатыми стенами, самодельных кегельбанах, палатках с боксерскими рингами. Продавцы джина расставляли бутылки прямо на доске, положенной поперек двух бочонков, красотки призывно кивали с порога. Джоанна предположила, что палаток насчитывалось тысячи. Их увенчивали флаги, наверное, всех на свете стран, ей даже показалось, что над одной из хибар ветер трепал флаг с российским орлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149