Дандес прибыл во Францию под чужим именем и остановился в отеле, где вы немедленно посетили его. К нам заранее поступил об этом сигнал, и мы обязаны были проверить его. Так?
– Вы правы. Но в нашей встрече не было ничего предосудительного…
– Тогда не странно ли, что вы, будучи невестой французского дипломата, принимаете тайком англичанина? И как вы объясните заявление, сделанное вами комиссару во время обыска?
– Это как раз то, ради чего я пришла сюда, мосье Андрэ. Я хочу признаться вам во всем и полагаюсь на ваше великодушие.
– Вы делаете мне большую честь. Должен ли я задавать вам наводящие вопросы?
– Нет надобности, я сама расскажу все по порядку. Итак, года два назад, на гастролях в Англии я познакомилась с мистером Дандесом. Он произвел на меня большое впечатление, я стала флиртовать с ним и добилась успеха; но мы были неосторожны и не старались скрывать наши чувства, которые вскоре получили огласку в обществе… Однако клянусь вам всеми святыми – дальше флирта у нас не пошло, хотя дружеская связь между нами долго не прерывалась: мы писали иногда друг другу нежные письма – довольно глупые, как я сейчас считаю, потому что они могли меня сильно скомпрометировать. Но об этом я подумала лишь недавно, когда сделалась невестой виконта дю Лорье. Эти дурацкие письма не выходили у меня из головы. Я написала Дандесу и спросила, целы ли они или уничтожены. Он ответил, что хранит их как память о нашей былой дружбе, но готов сжечь или вернуть их мне, по моему усмотрению. Конечно, я выбрала последнее: только так я могла быть уверенной, что Рауль никогда не узнает о них. И мы назначили встречу в «Елисейском Дворце», разумеется, под вымышленными именами. Остальное вам известно.
– Но в рапорте сказано, что вы признали Дандеса своим любовником, не так ли?
– Сейчас я проклинаю себя за эти слова! Но во время обыска я находилась в состоянии транса, повышенного нервного возбуждения, и притом полагала, что полицейские все равно сочтут нас любовниками, когда найдут письма…
– Значит, между вами не было ничего, кроме любовной игры, флирта?
– Конечно. Ивор… т. е. мистер Дандес, влюблен в одну очаровательную американку, очень юную девушку и, кажется, уже помолвлен с ней. Сейчас она живет у своих знатных английских родственников, Маунтстюартов, в Лондоне. Дандес не хотел, чтобы эта девушка знала о его поездке в Париж, потому что о наших с ним отношениях, этой идиотской любовной игре, ходили всякие сплетни…
– Понимаю. Этот джентльмен поехал в Париж с первым утренним поездом, после бала, на котором он якобы встречался с британским министром иностранных дел.
– Возможно. Этого я не знаю. Но подозреваю, что девушка – мисс Форрест – какая-то дальняя родственница министра… а ее тетя, леди Маунтстюарт, – его свояченица.
– Ах, мисс Форрест! – с непередаваемой интонацией произнес шеф.
– Вы уже знаете о ней?
– Кое-что знаю. Она приходила ко мне сюда за разрешением на свидание с Дандесом в тюрьме.
– Я так и думала, – сказала я. – Но встретиться с Ивором в отеле мы не могли открыто, я уже объяснила вам подоплеку этой встречи. Когда раздался стук в дверь, я не успела спрятать футляр с письмами куда-нибудь понадежней, и в темноте (свет был отключен) сунула его в щель между сиденьем и спинкой дивана, где его и нашли при обыске.
– Сколько же там было ваших писем?
– Точно не знаю, но предположительно пять или шесть.
– Чего же вы так испугались, когда раздался стук?
– Я скажу вам. Есть человек – не хочу называть его имя, да вы и сами знаете его, – который уже давно добивается моей любви. Он преследует меня потому, что восхищается женщинами, которым все аплодируют… а может быть, и потому, что я резко отвергла его домогательства. Он из тех, кто непременно хочет поставить на своем. Его любовь более жестока, чем ненависть.
– Понимаю, кого вы имеете в виду, – перебил меня шеф. – Это русский граф Орловский, не так ли? Вы сделали ему публичный выговор, и это стало известно всему Парижу.
– Да, и я страшно боялась, что мои письма попадут в руки этого господина, неразборчивого в средствах для достижения цели. Он мог использовать их для того, чтобы разлучить нас с дю Лорье.
– Вы невысокого мнения о парижской полиции, мадемуазель де Рензи, – с упреком сказал шеф. – Мы не разглашаем сведений, касающихся интимной жизни людей. Граф – милейший человек, приятный собеседник, но, к сожалению, у него слишком богатое воображение. Все, чем он, очевидно, запугивает вас – плод его догадок и вымыслов. Не будем более говорить о нем, продолжайте ваш рассказ.
Его умные, проницательные глаза смотрели на меня с участием.
– Хорошо, я продолжаю. Представьте себе мое удивление, когда в футляре вместо писем оказалось колье!
– Да-да, что это за таинственные бриллианты?
– Я докажу вам, как высоко доверяю парижской полиции. Я открою вам чужой секрет, зная, что он не выйдет из стен этого кабинета.
– Ну-с, я слушаю.
– Эти бриллианты были похищены несколько дней назад у виконта дю Лорье, когда он направлялся в Амстердам, чтобы там продать их. Он был в отчаянии, так как они принадлежали не ему, а его патронессе, пожилой даме очень высокого ранга. Я не должна бы называть ее имя (она просила об этом), но все же назову. Это герцогиня де Бриансон. У нее были денежные затруднения, и она боялась сказать об этом мужу, который называет ее «мотовкой». Поэтому она решила продать свои бриллианты, заменить их стразами, и скупой муж не заметил бы подмены: Голландия славится своими ювелирными мастерами… Конечно, сама она не смогла бы проделать эту операцию и поручила ее Раулю…
– И оказалось, что в Голландии есть мастера не только ювелирного, но и карманного дела? – без улыбки сказал шеф. – Однако почему же бриллианты вернулись к вам?
– Мы с мистером Дандесом долго ломали над этим голову и пришли к мнению, что вор, укравший колье, чего-то очень опасался и решил сунуть их в карман Дандесу – своему случайному попутчику, а взамен вытащил у него футляр с моими письмами. Странно, не правда ли?
– В жизни всякое бывает, – философски изрек шеф полиции.
– Но вы верите мне, верите, что я не выдумала эту историю?
– В нашем деле есть твердое правило: раньше проверить, а потом поверить. Но – скажу откровенно – я вам верю. В моей практике встречались и более удивительные совпадения.
– Благодарю вас. Появление этих бриллиантов ошеломило меня, и я не нашла ничего лучшего, как сказать, что это подарок мне от любовника. Не могла же я впутать в эту историю дю Лорье и герцогиню де Бриансон! А когда полиция ушла, я спросила Дандеса о моих письмах, и он не знал, куда они делись. Но поклялся найти их и с этой целью обратился к частному детективу мосье Жирару, поручив ему разыскать его утреннего попутчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Вы правы. Но в нашей встрече не было ничего предосудительного…
– Тогда не странно ли, что вы, будучи невестой французского дипломата, принимаете тайком англичанина? И как вы объясните заявление, сделанное вами комиссару во время обыска?
– Это как раз то, ради чего я пришла сюда, мосье Андрэ. Я хочу признаться вам во всем и полагаюсь на ваше великодушие.
– Вы делаете мне большую честь. Должен ли я задавать вам наводящие вопросы?
– Нет надобности, я сама расскажу все по порядку. Итак, года два назад, на гастролях в Англии я познакомилась с мистером Дандесом. Он произвел на меня большое впечатление, я стала флиртовать с ним и добилась успеха; но мы были неосторожны и не старались скрывать наши чувства, которые вскоре получили огласку в обществе… Однако клянусь вам всеми святыми – дальше флирта у нас не пошло, хотя дружеская связь между нами долго не прерывалась: мы писали иногда друг другу нежные письма – довольно глупые, как я сейчас считаю, потому что они могли меня сильно скомпрометировать. Но об этом я подумала лишь недавно, когда сделалась невестой виконта дю Лорье. Эти дурацкие письма не выходили у меня из головы. Я написала Дандесу и спросила, целы ли они или уничтожены. Он ответил, что хранит их как память о нашей былой дружбе, но готов сжечь или вернуть их мне, по моему усмотрению. Конечно, я выбрала последнее: только так я могла быть уверенной, что Рауль никогда не узнает о них. И мы назначили встречу в «Елисейском Дворце», разумеется, под вымышленными именами. Остальное вам известно.
– Но в рапорте сказано, что вы признали Дандеса своим любовником, не так ли?
– Сейчас я проклинаю себя за эти слова! Но во время обыска я находилась в состоянии транса, повышенного нервного возбуждения, и притом полагала, что полицейские все равно сочтут нас любовниками, когда найдут письма…
– Значит, между вами не было ничего, кроме любовной игры, флирта?
– Конечно. Ивор… т. е. мистер Дандес, влюблен в одну очаровательную американку, очень юную девушку и, кажется, уже помолвлен с ней. Сейчас она живет у своих знатных английских родственников, Маунтстюартов, в Лондоне. Дандес не хотел, чтобы эта девушка знала о его поездке в Париж, потому что о наших с ним отношениях, этой идиотской любовной игре, ходили всякие сплетни…
– Понимаю. Этот джентльмен поехал в Париж с первым утренним поездом, после бала, на котором он якобы встречался с британским министром иностранных дел.
– Возможно. Этого я не знаю. Но подозреваю, что девушка – мисс Форрест – какая-то дальняя родственница министра… а ее тетя, леди Маунтстюарт, – его свояченица.
– Ах, мисс Форрест! – с непередаваемой интонацией произнес шеф.
– Вы уже знаете о ней?
– Кое-что знаю. Она приходила ко мне сюда за разрешением на свидание с Дандесом в тюрьме.
– Я так и думала, – сказала я. – Но встретиться с Ивором в отеле мы не могли открыто, я уже объяснила вам подоплеку этой встречи. Когда раздался стук в дверь, я не успела спрятать футляр с письмами куда-нибудь понадежней, и в темноте (свет был отключен) сунула его в щель между сиденьем и спинкой дивана, где его и нашли при обыске.
– Сколько же там было ваших писем?
– Точно не знаю, но предположительно пять или шесть.
– Чего же вы так испугались, когда раздался стук?
– Я скажу вам. Есть человек – не хочу называть его имя, да вы и сами знаете его, – который уже давно добивается моей любви. Он преследует меня потому, что восхищается женщинами, которым все аплодируют… а может быть, и потому, что я резко отвергла его домогательства. Он из тех, кто непременно хочет поставить на своем. Его любовь более жестока, чем ненависть.
– Понимаю, кого вы имеете в виду, – перебил меня шеф. – Это русский граф Орловский, не так ли? Вы сделали ему публичный выговор, и это стало известно всему Парижу.
– Да, и я страшно боялась, что мои письма попадут в руки этого господина, неразборчивого в средствах для достижения цели. Он мог использовать их для того, чтобы разлучить нас с дю Лорье.
– Вы невысокого мнения о парижской полиции, мадемуазель де Рензи, – с упреком сказал шеф. – Мы не разглашаем сведений, касающихся интимной жизни людей. Граф – милейший человек, приятный собеседник, но, к сожалению, у него слишком богатое воображение. Все, чем он, очевидно, запугивает вас – плод его догадок и вымыслов. Не будем более говорить о нем, продолжайте ваш рассказ.
Его умные, проницательные глаза смотрели на меня с участием.
– Хорошо, я продолжаю. Представьте себе мое удивление, когда в футляре вместо писем оказалось колье!
– Да-да, что это за таинственные бриллианты?
– Я докажу вам, как высоко доверяю парижской полиции. Я открою вам чужой секрет, зная, что он не выйдет из стен этого кабинета.
– Ну-с, я слушаю.
– Эти бриллианты были похищены несколько дней назад у виконта дю Лорье, когда он направлялся в Амстердам, чтобы там продать их. Он был в отчаянии, так как они принадлежали не ему, а его патронессе, пожилой даме очень высокого ранга. Я не должна бы называть ее имя (она просила об этом), но все же назову. Это герцогиня де Бриансон. У нее были денежные затруднения, и она боялась сказать об этом мужу, который называет ее «мотовкой». Поэтому она решила продать свои бриллианты, заменить их стразами, и скупой муж не заметил бы подмены: Голландия славится своими ювелирными мастерами… Конечно, сама она не смогла бы проделать эту операцию и поручила ее Раулю…
– И оказалось, что в Голландии есть мастера не только ювелирного, но и карманного дела? – без улыбки сказал шеф. – Однако почему же бриллианты вернулись к вам?
– Мы с мистером Дандесом долго ломали над этим голову и пришли к мнению, что вор, укравший колье, чего-то очень опасался и решил сунуть их в карман Дандесу – своему случайному попутчику, а взамен вытащил у него футляр с моими письмами. Странно, не правда ли?
– В жизни всякое бывает, – философски изрек шеф полиции.
– Но вы верите мне, верите, что я не выдумала эту историю?
– В нашем деле есть твердое правило: раньше проверить, а потом поверить. Но – скажу откровенно – я вам верю. В моей практике встречались и более удивительные совпадения.
– Благодарю вас. Появление этих бриллиантов ошеломило меня, и я не нашла ничего лучшего, как сказать, что это подарок мне от любовника. Не могла же я впутать в эту историю дю Лорье и герцогиню де Бриансон! А когда полиция ушла, я спросила Дандеса о моих письмах, и он не знал, куда они делись. Но поклялся найти их и с этой целью обратился к частному детективу мосье Жирару, поручив ему разыскать его утреннего попутчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66