Галлюцинация? Нет, я вполне отчетливо расслышала слабый скрип половиц: кто-то крался ко мне!
Шаги все приближались, приближались… а потом вдруг стали удаляться. Я еще не успела по-настоящему испугаться, когда сообразила, что звуки эти доносятся сверху, из комнаты Марианны: наверное, она как и я, расхаживает сейчас по комнате взад и вперед, ожидая моего звонка…
Я посмеялась над этими ночными страхами, но, собственно говоря, все это было не так уж смешно: за последнее время я стала чересчур нервной, мнительной, вздрагивала от каждого шороха. Неужели меня так сильно напугала угроза графа Орловского? «Берегитесь, Максина!» Своим тоном он дал мне понять, что угроза эта нешуточная и таит в себе нечто зловещее. Почему он дважды намекнул на Германию?!..
Ах да, Германия!
События минувших дней всплыли в моей памяти, как иногда затопленное бревно, долго лежавшее на дне, вдруг всплывает на поверхность.
…Это произошло несколько лет назад. Тогда я была ангажирована парижским антрепренером Жаком Тибо. Наш театр целых полтора месяца гастролировал в Берлине, где мною увлекся уже немолодой генерал фон Бухгольц, крупный военный специалист, заместитель начальника штаба германских артиллерийских войск. Я произвела на него неотразимое впечатление, по его словам, «взяла его в плен». Конечно, я воспользовалась этим и постаралась очаровать его еще больше. Все свободное время мы проводили вместе, встречаясь почти ежедневно.
Мы совершали прогулки верхом (у генерала была отличная конюшня), катались на его собственной яхте по рекам Шпрее и Хафелю, посещали шикарнейшие рестораны, где он всегда заказывал отдельный кабинет.
– Мы с вами должны быть отрезаны от всего мира! – говорил он.
Оставаясь наедине со мной, седоусый генерал переживал вторую молодость: изливался в любовных речах, нежно целовал мои руки, плечи, шею, сулил золотые горы… но мне от него нужно было только одно… Мы, конечно, выпивали: он – значительно больше положенного (к этому поощряла его я, хотя сама едва прикасалась к бокалу губами). В такой интимной, откровенной обстановке у него развязывался язык, и я осторожно направляла разговор на интересующие меня темы, выведывая важную информацию. Безусловно, я не записывала ничего: моя отличная память заменяла мне блокнот.
Я внимательно слушала, как подвыпивший генерал, с присущей всем швабам хвастливостью, описывает мне новейшие виды германского вооружения и места их сосредоточения. Считая меня француженкой, он обрушивался нападками на англичан – извечных врагов Германии; стуча кулаком по столу, он грозил, что «Большая Берта» разгромит Лондон, а доблестные германские войска сотрут Британию с карты Европы. При этом он намекал, что Германия активно готовится к войне…
Кончилось это тем, что на поведение фон Бухгольца обратили внимание высшие военные круги, особенно когда он пригласил меня на раут в военное министерство, а я имела глупость пойти туда. Думаю, его заподозрили в разглашении военной тайны, и тогда немецкая контрразведка заинтересовалась мною. Меня, очевидно, решили «обезвредить», не дать мне возможности использовать собранную информацию; для этого избрали простейший способ – «дорожная авария», в которой погиб шофер, а я уцелела лишь по счастливой случайности.
В мире шпионажа всегда существовала неразборчивость в средствах для достижения цели, и жизнь агента расценивается не дороже пистолетной пули…
Об аварии в газетах было помещено несколько строк в разделе «Происшествия», а днями позже появилось сообщение германского военного ведомства о том, что «наш заслуженный ветеран, генерал фон Бухгольц, занимавший высокий пост в руководстве вооруженными силами, ушел по болезни в отставку»…
На этом дело и заглохло, и я никогда не думала, что по каким-то неведомым мне каналам оно может выплыть наружу. Впрочем, никаких доказательств у Орловского не могло быть, – любое обвинение было бы голословным.
Все это словно вихрь пронеслось в моей голове, когда я нетерпеливо и напряженно ожидала прихода Ивора.
Терзаемая беспокойством, я решила тихонько выйти к воротам и выглянуть на улицу: может быть, Ивор ждет меня снаружи?.. Приоткрыв калитку, я посмотрела вокруг и, к своему удивлению, заметила прямо напротив моего дома, на другой стороне улицы, автомобиль.
В первую минуту я, было, решила, что Орловский все еще шпионит за мной. Но, всмотревшись получше, поняла, что это не его машина: у него была открытая, типа «Броугам», рассчитанная только на двоих, а этот мотор был большой и с закрытым кузовом, очевидно, наемный.
«Уж не Ивор ли приехал в нем?»
Моя надежда тут же погасла: в окошке автомобиля я смутно различила лицо какой-то незнакомой мне девушки. Рассмотреть ее черты я не смогла; мне только показалось, что личико у нее круглое, как у кошки, и даже глаза, когда на них упал свет качающегося на ветру фонаря, блеснули зелеными кошачьими огоньками.
Было похоже, что она пристально разглядывает мой дом и меня, но я утратила к ней всякий интерес, решив, что она приехала к кому-то, кто живет в доме напротив. А может быть, это одна из моих юных поклонниц, которые иногда преследуют меня и надоедают до невероятия. Ну и пусть, если это ей нравится, пялит на меня глаза, словно на музейную редкость!..
Я повернулась, заперла калитку и пошла к дому, но не успела дойти до крыльца, как от ворот послышался звонок. Подавив нервный вздох облегчения, я опрометью кинулась назад впустить посетителя.
Возясь с замком, который всегда открывается с трудом, если торопишься, я задавала себе вопрос: что, если Марианна права, и это не Ивор, а кто-то другой – Рауль или человек, который не выходил у меня из головы – граф Алексей Орловский?..
Но это был Ивор.
– Какие новости? – спросила я его с невольной дрожью в голосе.
– Я не знаю, – ответил он входя, – сочтете вы это новостью или нет, но кое-что случилось. Страшно сожалею, что опоздал на целых полчаса!
Мне не хотелось стоять и разговаривать с ним в воротах, так как мелкий дождик опять начал слегка моросить. Кроме того, за Ивором могла быть слежка, и наш разговор могли подслушать те, у кого слух более тонкий, чем у старого Анри. Поэтому я взяла Ивора под руку и повела его в дом, прикрыв за собой калитку. Торопясь поскорей услыхать новости, я упустила из виду, что калитку надо запереть на ключ; не пришло это в голову также и Ивору.
– Помолчим пока! – тихо сказала я ему. – В доме вы расскажете мне все по порядку.
Когда мы очутились в гостиной, я уже не могла сдержать свое нетерпение, ждать, пока он начнет сам.
– Договор? – торопливо спросила я. – Вы достали его?
– К сожалению, нет.
– Но вы узнали о нем? О, ради Бога, скажите, что узнали хоть что-нибудь, хоть самую малость!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Шаги все приближались, приближались… а потом вдруг стали удаляться. Я еще не успела по-настоящему испугаться, когда сообразила, что звуки эти доносятся сверху, из комнаты Марианны: наверное, она как и я, расхаживает сейчас по комнате взад и вперед, ожидая моего звонка…
Я посмеялась над этими ночными страхами, но, собственно говоря, все это было не так уж смешно: за последнее время я стала чересчур нервной, мнительной, вздрагивала от каждого шороха. Неужели меня так сильно напугала угроза графа Орловского? «Берегитесь, Максина!» Своим тоном он дал мне понять, что угроза эта нешуточная и таит в себе нечто зловещее. Почему он дважды намекнул на Германию?!..
Ах да, Германия!
События минувших дней всплыли в моей памяти, как иногда затопленное бревно, долго лежавшее на дне, вдруг всплывает на поверхность.
…Это произошло несколько лет назад. Тогда я была ангажирована парижским антрепренером Жаком Тибо. Наш театр целых полтора месяца гастролировал в Берлине, где мною увлекся уже немолодой генерал фон Бухгольц, крупный военный специалист, заместитель начальника штаба германских артиллерийских войск. Я произвела на него неотразимое впечатление, по его словам, «взяла его в плен». Конечно, я воспользовалась этим и постаралась очаровать его еще больше. Все свободное время мы проводили вместе, встречаясь почти ежедневно.
Мы совершали прогулки верхом (у генерала была отличная конюшня), катались на его собственной яхте по рекам Шпрее и Хафелю, посещали шикарнейшие рестораны, где он всегда заказывал отдельный кабинет.
– Мы с вами должны быть отрезаны от всего мира! – говорил он.
Оставаясь наедине со мной, седоусый генерал переживал вторую молодость: изливался в любовных речах, нежно целовал мои руки, плечи, шею, сулил золотые горы… но мне от него нужно было только одно… Мы, конечно, выпивали: он – значительно больше положенного (к этому поощряла его я, хотя сама едва прикасалась к бокалу губами). В такой интимной, откровенной обстановке у него развязывался язык, и я осторожно направляла разговор на интересующие меня темы, выведывая важную информацию. Безусловно, я не записывала ничего: моя отличная память заменяла мне блокнот.
Я внимательно слушала, как подвыпивший генерал, с присущей всем швабам хвастливостью, описывает мне новейшие виды германского вооружения и места их сосредоточения. Считая меня француженкой, он обрушивался нападками на англичан – извечных врагов Германии; стуча кулаком по столу, он грозил, что «Большая Берта» разгромит Лондон, а доблестные германские войска сотрут Британию с карты Европы. При этом он намекал, что Германия активно готовится к войне…
Кончилось это тем, что на поведение фон Бухгольца обратили внимание высшие военные круги, особенно когда он пригласил меня на раут в военное министерство, а я имела глупость пойти туда. Думаю, его заподозрили в разглашении военной тайны, и тогда немецкая контрразведка заинтересовалась мною. Меня, очевидно, решили «обезвредить», не дать мне возможности использовать собранную информацию; для этого избрали простейший способ – «дорожная авария», в которой погиб шофер, а я уцелела лишь по счастливой случайности.
В мире шпионажа всегда существовала неразборчивость в средствах для достижения цели, и жизнь агента расценивается не дороже пистолетной пули…
Об аварии в газетах было помещено несколько строк в разделе «Происшествия», а днями позже появилось сообщение германского военного ведомства о том, что «наш заслуженный ветеран, генерал фон Бухгольц, занимавший высокий пост в руководстве вооруженными силами, ушел по болезни в отставку»…
На этом дело и заглохло, и я никогда не думала, что по каким-то неведомым мне каналам оно может выплыть наружу. Впрочем, никаких доказательств у Орловского не могло быть, – любое обвинение было бы голословным.
Все это словно вихрь пронеслось в моей голове, когда я нетерпеливо и напряженно ожидала прихода Ивора.
Терзаемая беспокойством, я решила тихонько выйти к воротам и выглянуть на улицу: может быть, Ивор ждет меня снаружи?.. Приоткрыв калитку, я посмотрела вокруг и, к своему удивлению, заметила прямо напротив моего дома, на другой стороне улицы, автомобиль.
В первую минуту я, было, решила, что Орловский все еще шпионит за мной. Но, всмотревшись получше, поняла, что это не его машина: у него была открытая, типа «Броугам», рассчитанная только на двоих, а этот мотор был большой и с закрытым кузовом, очевидно, наемный.
«Уж не Ивор ли приехал в нем?»
Моя надежда тут же погасла: в окошке автомобиля я смутно различила лицо какой-то незнакомой мне девушки. Рассмотреть ее черты я не смогла; мне только показалось, что личико у нее круглое, как у кошки, и даже глаза, когда на них упал свет качающегося на ветру фонаря, блеснули зелеными кошачьими огоньками.
Было похоже, что она пристально разглядывает мой дом и меня, но я утратила к ней всякий интерес, решив, что она приехала к кому-то, кто живет в доме напротив. А может быть, это одна из моих юных поклонниц, которые иногда преследуют меня и надоедают до невероятия. Ну и пусть, если это ей нравится, пялит на меня глаза, словно на музейную редкость!..
Я повернулась, заперла калитку и пошла к дому, но не успела дойти до крыльца, как от ворот послышался звонок. Подавив нервный вздох облегчения, я опрометью кинулась назад впустить посетителя.
Возясь с замком, который всегда открывается с трудом, если торопишься, я задавала себе вопрос: что, если Марианна права, и это не Ивор, а кто-то другой – Рауль или человек, который не выходил у меня из головы – граф Алексей Орловский?..
Но это был Ивор.
– Какие новости? – спросила я его с невольной дрожью в голосе.
– Я не знаю, – ответил он входя, – сочтете вы это новостью или нет, но кое-что случилось. Страшно сожалею, что опоздал на целых полчаса!
Мне не хотелось стоять и разговаривать с ним в воротах, так как мелкий дождик опять начал слегка моросить. Кроме того, за Ивором могла быть слежка, и наш разговор могли подслушать те, у кого слух более тонкий, чем у старого Анри. Поэтому я взяла Ивора под руку и повела его в дом, прикрыв за собой калитку. Торопясь поскорей услыхать новости, я упустила из виду, что калитку надо запереть на ключ; не пришло это в голову также и Ивору.
– Помолчим пока! – тихо сказала я ему. – В доме вы расскажете мне все по порядку.
Когда мы очутились в гостиной, я уже не могла сдержать свое нетерпение, ждать, пока он начнет сам.
– Договор? – торопливо спросила я. – Вы достали его?
– К сожалению, нет.
– Но вы узнали о нем? О, ради Бога, скажите, что узнали хоть что-нибудь, хоть самую малость!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66