Мировой парень, сразу видать… Глупый, а смелый… и добрый. Жаль мне тебя, ей-богу!
– Почему жаль?
– Ухлопают они тебя здесь…
– Кто?
– Апаш с Рыжим. Им пальца в рот не клади. За что же меня ухлопывать?
– Откуда я знаю. Слыхал, они приказывали старой ведьме заманить тебя сюда, хотят выудить какие-то камушки. Слушай, ты лучше сразу отдай им, не заводись с ними, ей-богу. Они ух какие!
Он сделал выразительный жест вокруг своей шеи. Мне стало жутко.
Опять эти непонятные «камушки»! Надо бежать отсюда, но как?
Я огляделась вокруг. Очевидно, в эту конуру, в это царство гнили и плесени, никогда не заглядывал луч солнца. Высоко, на уровне моей головы, были два маленьких квадратных окошка, выходивших во двор. Но, конечно, я не смогла бы в них пролезть, а дверь была надежно заперта.
– Отсюда, брат, не убежишь! – сказал Филипп, словно разгадав мои мысли. – В эти окошки только я могу проползти, когда удираю от старухи.
Внезапная идея озарила меня.
– Вот что, Филипп, – торопливо сказала я. – Сейчас я напишу записку, а ты отнеси ее в отель «Елисейский Дворец» на улице Сен-Жермен. Хорошо? Если портье не будет тебя пускать, скажи, что тебе приказано срочно отдать ее лорду Роберту Уэсту.
– Лорду? – хмыкнул он. – Ха, вот это дельце! Да я у портье между ног проскочу, лишь бы взглянуть глазком на лорда!
И он заговорщически подмигнул мне.
– Я дам тебе за это денег, – пообещала я.
– Не нужны мне деньги, все равно старая карга отнимет и пропьет. Она пьет как дудка, видал бы ты! А насолить ей нужно, право. Вот назло ей возьму да отнесу твою записку. Валяй, пиши!
Я достала свой «журналистский» блокнот, карандаш, наспех нацарапала несколько строк, вырвала листок из блокнота и отдала Филиппу.
Он проворно напялил на босые ноги сбитые, разношенные сабо, влез на стол и, потянувшись на руках к окошку, начал медленно протискиваться сквозь узкое отверстие, морщась от боли.
Бедняжка! Думая лишь о себе и об Иворе, я упустила из виду, что у мальчишки избито и изранено все его худенькое детское тело… И тем не менее он смеялся. Да, смеялся! Его последние слова (когда он был уже по ту сторону окошка) были:
– Пусть-ка старуха позлится, то-то потеха будет, ей-богу! Ха-ха-ха! Авось, Апаш удавит ее, что проворонила добычу!..
Оставшись одна, я предалась размышлениям. Я не знала, кто такие Апаш и Рыжий, что им от меня нужно. Однако кличка Апаш наводила на невеселые мысли. Ясно было одно: мой пакет в опасности. Его следует надежно упрятать!
Оглядевшись еще раз по сторонам, я заметила между подоконником и облупленной, потрескавшейся стеной небольшую щель, куда его вполне можно было засунуть.
Медлить я не стала… А затем для меня потянулись долгие, мучительные минуты ожидания. Я с нетерпением ждала, – с какими новостями вернется ко мне Филипп, мой Гаврош. Славный мальчуган! Что с ним станет в этой грязной дыре, среди нищеты и преступлений?..
Но вот послышался громкий бесцеремонный стук в дверь. Потом кто-то начал возиться с замком, сопровождая это занятие проклятьями и руганью. Наконец, дверь распахнулась, и в каморку ввалились двое мужчин.
Один был рыжеватый, коренастый и круглолицый, с маленькой бородкой и большим, как у обезьяны, ртом. Оттопыренные уши еще больше подчеркивали его сходство с обезьяной. Несомненно, это и был Рыжий, о котором говорил Филипп.
Другой, следовательно, был Апаш – высокого роста, очень несимпатичный; его бритое, покрытое оспинами лицо выглядело хмурым и жестоким. Оба были чем-то раздражены и переругивались между собой на ходу, причем Рыжий говорил насмешливо, с легким ирландским акцентом, а другой возражал ему сердитыми отрывистыми репликами.
Они не были оборванцами, как я почему-то представляла их со слов Филиппа; напротив, оба были одеты вполне прилично, даже с некоторой претензией на щегольство. И тем не менее я оцепенела от страха и забилась в угол, хотя понимала, что спасти меня могут только хладнокровие и присутствие духа.
– А где же старая мегера? – спросил Рыжий, осматриваясь вокруг; после яркого солнечного света они не могли сразу разглядеть что-либо в полутемной каморке. – И мальчишки не видать…
Но тут оба пришельца одновременно увидели меня и застыли на месте, а Рыжий запнулся на полуслове.
– Ба! – воскликнул наконец он. – Старуха-то не дала маху – заманила крысу в мышеловку!
Разглядывая меня, они медленно придвигались ко мне. А мне уже некуда было отступать.
– Куда ушла старая карга? – повторил свой вопрос Рыжий, на этот раз обращаясь ко мне.
Я молчала.
– Храбрый молодчик не желает с нами разговаривать, – сказал Апаш, – а зря. Говорить-то все равно придется! Так это ты, значит, лазил в комнату Буше?
Я молчала по-прежнему.
– Камушки при тебе? – спросил Рыжий так деловито, словно я была их сообщником.
– Какие камушки? – с трудом выдавила я наконец из себя.
– Ага, заговорил! – удовлетворенно кивнул Апаш. – Так-то лучше. Я уж думал, ты немой. Только не прикидывайся дурачком, это тебе не поможет. Ведь ты лазил туда за камушками?
– Никаких камушков у меня нет.
– Не ври! Зачем тогда понадобилась тебе эта проклятая комната? Может, ты собирался плясать там канкан?
– Вы хотите знать, для чего я перелезал с балкона на балкон?
– Вот именно. С той поры, как фараоны опечатали комнату, мы с улицы следили за домом, не спуская глаз. И видели, как ты карабкался по карнизу ровно кошка.
– А знаешь, почему мы следили? – вмешался Рыжий. – Ловили подходящий момент, чтобы еще раз наведаться туда… а ты, паскуда, опередил нас. Сознайся, ты – дружок этого подонка Мореля? Разнюхал, где он прячет добычу, и рассчитывал поживиться за нашей спиной, так?
– Никакого Мореля я не знаю, – возразила я, хотя это имя кое-что прояснило мне: Морель – так звали человека, за убийство которого и был арестован Ивор. Однако многое еще оставалось для меня непонятным.
…Понемногу я стала овладевать собой, и ко мне возвратилось присутствие духа, хотя я сознавала, что положение мое отчаянное.
– Опять врешь, падаль! – со злостью выкрикнул Апаш. – От кого же тогда ты услышал о бриллиантах?
Вот оно что! «Камушки» оказались бриллиантами!
– Впервые слышу о бриллиантах, – сказала я. – Если вы уже побывали там, то знаете, что…
– Да, да, мы побывали там, – перебил меня Рыжий, – но нам чертовски не повезло: нас спугнули соседи, и мы не успели найти заначку Мореля. Ты оказался более хитрым, додумался залезть туда через окно. Мы сторожили тебя внизу, пошли за тобой следом, но увидели фараона и приказали старухе разыграть на улице комедию, чтобы заманить тебя сюда.
– Теперь, как видишь, – сказал Апаш, – козыри перешли к нам, и ты в наших руках. Камушки – это наша добыча!.. Вот что! – резко добавил он, видя что я молчу: – Живо подавай их сюда и катись на все четыре стороны… да больше не попадайся нам под ноги, молокосос!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Почему жаль?
– Ухлопают они тебя здесь…
– Кто?
– Апаш с Рыжим. Им пальца в рот не клади. За что же меня ухлопывать?
– Откуда я знаю. Слыхал, они приказывали старой ведьме заманить тебя сюда, хотят выудить какие-то камушки. Слушай, ты лучше сразу отдай им, не заводись с ними, ей-богу. Они ух какие!
Он сделал выразительный жест вокруг своей шеи. Мне стало жутко.
Опять эти непонятные «камушки»! Надо бежать отсюда, но как?
Я огляделась вокруг. Очевидно, в эту конуру, в это царство гнили и плесени, никогда не заглядывал луч солнца. Высоко, на уровне моей головы, были два маленьких квадратных окошка, выходивших во двор. Но, конечно, я не смогла бы в них пролезть, а дверь была надежно заперта.
– Отсюда, брат, не убежишь! – сказал Филипп, словно разгадав мои мысли. – В эти окошки только я могу проползти, когда удираю от старухи.
Внезапная идея озарила меня.
– Вот что, Филипп, – торопливо сказала я. – Сейчас я напишу записку, а ты отнеси ее в отель «Елисейский Дворец» на улице Сен-Жермен. Хорошо? Если портье не будет тебя пускать, скажи, что тебе приказано срочно отдать ее лорду Роберту Уэсту.
– Лорду? – хмыкнул он. – Ха, вот это дельце! Да я у портье между ног проскочу, лишь бы взглянуть глазком на лорда!
И он заговорщически подмигнул мне.
– Я дам тебе за это денег, – пообещала я.
– Не нужны мне деньги, все равно старая карга отнимет и пропьет. Она пьет как дудка, видал бы ты! А насолить ей нужно, право. Вот назло ей возьму да отнесу твою записку. Валяй, пиши!
Я достала свой «журналистский» блокнот, карандаш, наспех нацарапала несколько строк, вырвала листок из блокнота и отдала Филиппу.
Он проворно напялил на босые ноги сбитые, разношенные сабо, влез на стол и, потянувшись на руках к окошку, начал медленно протискиваться сквозь узкое отверстие, морщась от боли.
Бедняжка! Думая лишь о себе и об Иворе, я упустила из виду, что у мальчишки избито и изранено все его худенькое детское тело… И тем не менее он смеялся. Да, смеялся! Его последние слова (когда он был уже по ту сторону окошка) были:
– Пусть-ка старуха позлится, то-то потеха будет, ей-богу! Ха-ха-ха! Авось, Апаш удавит ее, что проворонила добычу!..
Оставшись одна, я предалась размышлениям. Я не знала, кто такие Апаш и Рыжий, что им от меня нужно. Однако кличка Апаш наводила на невеселые мысли. Ясно было одно: мой пакет в опасности. Его следует надежно упрятать!
Оглядевшись еще раз по сторонам, я заметила между подоконником и облупленной, потрескавшейся стеной небольшую щель, куда его вполне можно было засунуть.
Медлить я не стала… А затем для меня потянулись долгие, мучительные минуты ожидания. Я с нетерпением ждала, – с какими новостями вернется ко мне Филипп, мой Гаврош. Славный мальчуган! Что с ним станет в этой грязной дыре, среди нищеты и преступлений?..
Но вот послышался громкий бесцеремонный стук в дверь. Потом кто-то начал возиться с замком, сопровождая это занятие проклятьями и руганью. Наконец, дверь распахнулась, и в каморку ввалились двое мужчин.
Один был рыжеватый, коренастый и круглолицый, с маленькой бородкой и большим, как у обезьяны, ртом. Оттопыренные уши еще больше подчеркивали его сходство с обезьяной. Несомненно, это и был Рыжий, о котором говорил Филипп.
Другой, следовательно, был Апаш – высокого роста, очень несимпатичный; его бритое, покрытое оспинами лицо выглядело хмурым и жестоким. Оба были чем-то раздражены и переругивались между собой на ходу, причем Рыжий говорил насмешливо, с легким ирландским акцентом, а другой возражал ему сердитыми отрывистыми репликами.
Они не были оборванцами, как я почему-то представляла их со слов Филиппа; напротив, оба были одеты вполне прилично, даже с некоторой претензией на щегольство. И тем не менее я оцепенела от страха и забилась в угол, хотя понимала, что спасти меня могут только хладнокровие и присутствие духа.
– А где же старая мегера? – спросил Рыжий, осматриваясь вокруг; после яркого солнечного света они не могли сразу разглядеть что-либо в полутемной каморке. – И мальчишки не видать…
Но тут оба пришельца одновременно увидели меня и застыли на месте, а Рыжий запнулся на полуслове.
– Ба! – воскликнул наконец он. – Старуха-то не дала маху – заманила крысу в мышеловку!
Разглядывая меня, они медленно придвигались ко мне. А мне уже некуда было отступать.
– Куда ушла старая карга? – повторил свой вопрос Рыжий, на этот раз обращаясь ко мне.
Я молчала.
– Храбрый молодчик не желает с нами разговаривать, – сказал Апаш, – а зря. Говорить-то все равно придется! Так это ты, значит, лазил в комнату Буше?
Я молчала по-прежнему.
– Камушки при тебе? – спросил Рыжий так деловито, словно я была их сообщником.
– Какие камушки? – с трудом выдавила я наконец из себя.
– Ага, заговорил! – удовлетворенно кивнул Апаш. – Так-то лучше. Я уж думал, ты немой. Только не прикидывайся дурачком, это тебе не поможет. Ведь ты лазил туда за камушками?
– Никаких камушков у меня нет.
– Не ври! Зачем тогда понадобилась тебе эта проклятая комната? Может, ты собирался плясать там канкан?
– Вы хотите знать, для чего я перелезал с балкона на балкон?
– Вот именно. С той поры, как фараоны опечатали комнату, мы с улицы следили за домом, не спуская глаз. И видели, как ты карабкался по карнизу ровно кошка.
– А знаешь, почему мы следили? – вмешался Рыжий. – Ловили подходящий момент, чтобы еще раз наведаться туда… а ты, паскуда, опередил нас. Сознайся, ты – дружок этого подонка Мореля? Разнюхал, где он прячет добычу, и рассчитывал поживиться за нашей спиной, так?
– Никакого Мореля я не знаю, – возразила я, хотя это имя кое-что прояснило мне: Морель – так звали человека, за убийство которого и был арестован Ивор. Однако многое еще оставалось для меня непонятным.
…Понемногу я стала овладевать собой, и ко мне возвратилось присутствие духа, хотя я сознавала, что положение мое отчаянное.
– Опять врешь, падаль! – со злостью выкрикнул Апаш. – От кого же тогда ты услышал о бриллиантах?
Вот оно что! «Камушки» оказались бриллиантами!
– Впервые слышу о бриллиантах, – сказала я. – Если вы уже побывали там, то знаете, что…
– Да, да, мы побывали там, – перебил меня Рыжий, – но нам чертовски не повезло: нас спугнули соседи, и мы не успели найти заначку Мореля. Ты оказался более хитрым, додумался залезть туда через окно. Мы сторожили тебя внизу, пошли за тобой следом, но увидели фараона и приказали старухе разыграть на улице комедию, чтобы заманить тебя сюда.
– Теперь, как видишь, – сказал Апаш, – козыри перешли к нам, и ты в наших руках. Камушки – это наша добыча!.. Вот что! – резко добавил он, видя что я молчу: – Живо подавай их сюда и катись на все четыре стороны… да больше не попадайся нам под ноги, молокосос!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66